Единый стяг врагов извечных
Услышь зов наш, сынов земли священной, слёз Иерасулимом пророненных,
Во тьме стоя, клятву незыблемую мы роду нашему приносим, что обязует нас вновь восстать против зла мирского
Судьбою было предначертано нам стать детьми светила небесного,
И разделить сталью с огнём то, что мы верою зовём,
Ступив в воды священные, воспылает мудрость дел наших,
Единством братьев земель восточных, силе коих не быть сокрушённой никогда
Обещанию, что дано было однажды средь земель, сирот Востока приютивших,
Суждено было из союза крепкого в царствие хаоса на земле безрассудно обратиться,
Оружие во имя веры своей взявшие по день сей проливают кровь на песок земли священной,
И сколько бы не продолжалась сия горестная повесть, не в силу истину одну нам осознать, что едины по крови мы, что внутри каждого из нас проистекает.
Слова сказанные однажды подобно яду по венам растекаются,
И сплетают паутину лжи, что угнетает все надежды на мир, кровопролитными сражениями не обременённый,
Неужели мы вновь должны переживать всю боль ужасную, что принесли нам войны лет минвуших?
Иль станем светом мы во тьме, о котором легенды величественные потомки воспоют?
Метка зла, что коснулась всех нас, по структуре своей не нова,
Ложится одинаково на мусульманина и иудея она,
Тех, кто проснулся во мгле конфликта сего почти нет среди нас, но к счастью единицы способны видеть свет,
И тем, кто познает нашего единства могущество можешь стать и ты, обратив вспять прах ушедших лет.
Из земель ближнего востока направляемся мы к вам, о дети Авраама великого,
И клинок наш, что мира свет внутри себя скрывает, блеском своим диск солнечный на заре затмевает.
Быть вечно нам сынами земли священной, множество обездоленных судеб приютившей да хранителями мудрости Ор-Шалема великого,
Так услышьте наш зов, воины юные, и откажитесь от сражения во имя жизни спокойной и простого счастья на земле
Человек с душой простою
[Ибо все, что созерцать дано тебе средь владений человеческих, бессмысленно изнутри сути своей] – [Книга Соломона 1,1]
На свет мне появиться было суждено, чтобы путь великий проложить,
Дабы массы внемлили словам моим да мудрость познать сумели, что пытался я в них возложить,
И готовы они сквозь тьму ночную следовать за словом мною промолвленным
Словно за речами мессии, что пришествие на землю второе совершил
Однако я всего лишь человек с душой простою
И следую завету, которому меня всевышний наставляет,
И не владею я богатствами земными, лишь несколько монет в ладони я своей сжимаю,
На тропы истинной мудрости только я один взираю,
И таковой жизни сторона, есть то, что нести в себе мне на земле дозволено всевышним
И не приму блаженство трона я, на коем в сердцах своих вы видите меня, ах, никогда...
В словах моих, что подобно песне разносятся, нечто иное я несу, над престолом пророчимым грациозно возвышающимся,
Что вечный мир и блаженство роду людскому я принесу, осознавая в сердцах, что желания мои не сбывающиеся...
Впусти внутрь дух поступков моих, но не следуй каждому слову в пророчестве сказанному,
Вне земли этой, некогда океаном укрытой, где слова мои власть свою теряют, люди судьбу свою самим себе предоставляют
Ибо я всего лишь человек с душой простою
Что завету следует, которому меня всевышний наставляет,
И возношу руки свои к небесам я, в танце божественном кружась
Ибо ночь сегодняшняя станет временем для пророчеств моих
Слова чьи будто света лучи в ней засияют
Но я клянусь вам, что величать меня не тем, кого искренне вы спасителем человеческим зовете
[И говорю я тебе, что недостоин ты всего мягкосердия и верности, что воздают слуги во славу твою] - [Бытие 32,10]
Братец
Начало истории этой положено было, когда я еще не появился на свет,
Плач душу разрывающий из дома несся, где дева бездетная страдала,
И где служанка дома того у нее роды принимала, хозяйке сына в день тот подарив,
И радость в час чуда неимоверного в глазах отца моего воссияла, раны его душевные скрывая.
Но на рассвете однажды все изменилось, и нечто непоправимое случилось:
Уведен за руку прислугой в тот день ты был, дабы мы больше никогда не воссоединились
В пустыни зноем укрытые, безызвестностью и пустотою сокрытые
Где одинока душа твоя и ликом человеческим цинично предана.
Да услышит всевышний зов твой, родная кровь моя,
За горесть обречений, скитаний по степям пустынным,
Подобно страннику, что был течением выброшен к бесплодным берегам,
Сумей же силы найти и простить меня, братец...
Ведь все что делал ты, было только во благо рода нашего, но око презрение сумело настичь тебя,
Что побуждает меня по день сегодняшний страдать и душу свою ежечасно порицать,
Всемогущий благословил нас обоих, но битва межусобная по день сей продолжается,
Кем же был тот детский силуэт, что среди склона горы далёкой я увидал однажды?
Внемли же словам откровения мною тебе ниспосланного в ночи темной
Взрастая на предков наследии, я безумно утомился сражениям бесконечным пред моими очами проносящимся,
Знай же, что из каждой песчинки в землях наших, мы царствие построить способны, где мира свет словно светило небесное воссияет
Прошу, услышь зов мой, братец...
И да наступит перемирия час
Словно два мальца, шаловливо днями напролет играючи,
И в руках оружие бутафорное крепко сжимаючи,
Стоим мы на земле родимой, друг на друга яростно смотря,
Ибо сказано было пророками нашими, что врагами с рождения мы стали навсегда.
Но стоит лишь встретиться во взоре очам нашим,
Как путешествие начнется, которому смертью увенчаться суждено,
И ликом ему оружие явится, коим каждый из мальцов взросших овладеет,
Что в сердце том смуту посеет и мысль привнесет:
"Ибо момент сей мгновением последним в жизни может стать моей."
И вот тот час настал, когда взоры наши в души друг друга устремились,
И узрел я, что стремленья наши светило пустынное сиянием своим безмерно застилает,
А каждый шаг наш есть не более, чем путь по тропе иллюзий в поисках степей великих,
Что дух уберегут в стенах небесных, что смыслом пути стали моего да разум манящими образами захлестнули.
Вскоре ночи темной предначертано было пасть на пустоши, где не виднелось ни одной души человеческой,
Из которой вскользь прослушал я флейты тонкий звук, мелодию, что в сердце клинку подобно проникала,
И внял тогдая истине одной: знаком мне сей мотив, так гармонично в воздухе зависший и примкнул я к песне той,
Унисон нежданный, на мгновенье нас сплотивший, лишь фантом надежды, что о перемирии грезит в конфликте нашем непростом.
И вознесли мы руки наши к поднебесью, сердца для мира отворяя
Направившись друг к другу в одночасье
Забыв на время о пламени сражений и горести утрат
Противникам извечным братьями было стать предрешено
Навечно вместе запах мира средь земель опустошенных ощущать желали мы,
Поведал я в тот день ему о сыне, что на этом свете жил, войной не обреченный
Не возжелая видеть более все то, что смерть собою покрывает,
Но сквозь часы нами вместе проведенные лучи рассвета вдали вдруг показались и всему что мы достигли, суждено было кануть в небытие.
Пути наши разошлись так же неожиданно, как и в унисон слились, и вновь под властью порочных пастырей наших оказались мы,
Ложь чья войну страшную средь рода людского развела,
Но не покидала мысль меня о жизни более прекрасной,
Где симфониям душевным позволено будет дожди свинцовые звучанием своим из мира нашего излить.
И вот, последующая ночь настала, во мгле которой тень я разглядел,
И выстрелы во имя божеств наших со сторон обеих прозвучали,
Когда же на землю пали мы, взглядам нашим вновь соприкоснуться удалось,
Дружбе нашей в минуты те конец был положен, что ознаменовал собой водоворот кровавый, что проклял мир наш навсегда...
Сквозь гладь водную да пламя пылающее
Сквозь все испытания мира сего, что впитали ложь презреннейшую, смерти горечь да всепрощенья тяжесть, сердце мое останется с тобою навсегда на пути глади водной да пламени пылающего
И пусть пелена лжи с черствостью душевной смешаются в тебе однажды,
Я пройду путь сей с тобой до конца и в горе, и в радости.
Обещай, что не возрадуешься и не созларадствуешь ты, когда враг злейший на колени пред тобою падет
И пусть кровь застилает земли наши, а тьма мирская и ужасы войны укрывают мир
Сквозь гладь водную да пламени языки я пройду с тобой путь сей до конца.
И когда эпилог настанет тьме людской и сражениям извечным
Я навсегда останусь рядом с тобой, дабы встретить вместе нам день, что судеб наших путь сквозь радость и утраты оборвет.
Стезя лжецов
Никаких новых свершений не ожидал я ото дня сегодняшнего, в очередной раз в мире просыпаясь, что изничтожал себя без хотя бы малейшего намека на самопрезрение и боязни за деяния свои. Записи на столе возлегавшие, как и ранее, в тонах кроваво красных о местах назначения и целях миссии моей повествовали. Вечная петля порабощения души человеческой, смертей ни цели, ни смысла не имеющих, насилия извращённого, коррупции беспринципиальной и войн, сотрясающих все вокруг. Одна и та же повесть, с которой я сталкиваюсь постоянно, окрашенная в различные вариации смерти, страдания и погибели. Словно мир наш, уже порядком измотанный, избитый и испепеленный, вокруг мертвой звезды блуждающий, под притяжение дыры черной попал, что с аппетитом безмерным оставшийся свет наш поглощает, и не возжелает она ничего иного, лишь бы поглотить как можно больше того, что нам всем достигнуть удалось.
Увы, но и я также являюсь элементом, что позволяет данному организму жизнь людям благородным порочить; этому гнилостному и патологическому механизму, что вбирает в себя наши жизни, души и надежду на жизнь свободную. Но есть ли выбор иной у меня в мире, где общество наставляет меня быть глупцом. И структуре сей удалось разум мой в раболепный дух овечий обратить, чей мозг промыт до основания, что позволит любому лжецу, обладающему хотя бы зачатками харизмы, с легкостью стать моим персонифицированным мессией. И вот, проносясь сквозь поток собственных мыслей, я осознал нежданно, что подобен на сказочную принцессу, в башне спасителя своего ожидающую, когда счастьем и радостью мирской заполонены территории все, устланные вне места, где мне родиться было предрешено. Что в итоге приводит нас к дилемме быть повешенным на собственных надеждах и мечтаньях в разгар шторма, что в душах наших вакханалию гнева неистового пробуждает.
Скользкие и лживые языки стали ширмой миру сему,
Изрыгающие речи бессмысленные, коим только деньги целью истинной явятся.
И да продолжится престолов игра до часа, коль новый тиран на трон воссядет,
Однако окончатся лжи потоки одного из них, и начнется новый цикл с неправдою иной.
Так почему же до сих пор не желаем мы прозреть
И путы, коими сковали нас не пытаемся узреть,
Жизни свободу в пламени черном сжигая
И судьбы свои пустословию за просто так отдавая
Только деньгам дано править в союзе с могуществом, жаждой кровавой и войнами, коим не грядёт конца,
И дано им право отобрать то, что по праву наше, пока не снизойдёт улыбка с последнего благодушного лица.
Сыновьям нашим стать суждено пешками в игрищах их богов
Что подобны для них монетам в сделках, что не требуют слов.
"Так точно сэр, о, нет сэр", - могу ли я теперь покинуть место сие?
Ибо ваша крови жажда, вводит в смятение меня,
Я был еще ребенком, когда забран был вами к себе, жизнью спокойной живя,
И использовали свободу вы мою словно деву публичную день изо дня.
В походах крестовых, куда безумие чужое детские жизни вовлекает, они наравне с нами в неистовстве сражения страдают,
И маршируя средь глупцов толпы, что звездопад собой напоминает.
По тропе сражения каждый из нас путь свой проложил, пока сигары свои они испепеляют,
Словно змей зловещий, что извечно хвост свой пожирает.
Циклу смерти, что взор свой над нами вогрузил навечно, конца же я не предвижу никогда....
Небеса в огне
И стоит небесам однажды возгореться,
Как воды и огонь скрывают что они,
За вечности нить они тотчас же возьмутся,
К морям стремясь, чьи в бездне берега
Потоп великий землю вмиг накроет,
В наш мир придя из никуда,
Но в час тот не построить нам ковчега,
И жизни всей предрешено в глубины пасть
Но это ли путь, коим направил нас всевышний,
Или доктрина, что разум массы низведёт,
Всё, зачин чему положен был однажды,
Окончится подобно пустоте,
Из-за деяний культов на жизнь покусивших и песков разум иссушивших,
Всех тех, кто землю осиротевшую познал
[И потопа могущество возлегло на царствие земное]
[Бытие 7, 10]
Тех идолов, что мы однажды выбираем,
И веру в вечность, что в пути своём теряем,
Нам к стезе истинной дорогу обрывают,
И правду совестью нечестивой возбраняют
И не скажи мне, что не знал ты никогда,
Не слыхивал и не видал мудрости одной,
Что конец сему однажды слегка положен будет,
И миру могущество света предстоит познать
Это ль путь божественных стенаний
Иль лишь басен и сказок заветный мотив,
Всё, зачин чему положен был однажды,
Окончится подобно пустоте,
Из-за деяний культов на жизнь покусивших и песков разум иссушивших,
Всех тех, кто землю осиротевшую познал
Но взор ты к ним возносишь и видишь пламя, что иллюзией казалось,
Как воды и огонь скрывают что они,
За вечности нить они тотчас же возьмутся,
К морям стремясь, чьим из бездны берегам никогда уж не вернуться
О, леди прекрасная
[показать]
О, леди изумительная, поведайте же мне, что гравюру сию прискорбную на лике вашем побудило изъявить?
С другою я от вас не избегал,
И любви иной себе не возжелал,
О, юноша, что деву сию прекрасную познал,
Лик любви твоей на сердце своем я распознал.
Ночь каждая испытание есть для меня,
Ведь жду я, когда дверь скрипнет, и на землю ступит нога твоя,
О, леди, лик чей неповторим, как сердцу приказать
И в тишине его красоту твою божественную с душою увязать,
Позволит ли всевышний однажды тебе узреть,
Как грацией твоей я продолжаю вожделеть.
О, юноша, чьи локоны так широки
И амбиции чьи так непомерно высоки
Кем же будет незнакомец тот,
Кто возлюбленной твоей слезы горести утрет?
Мессия, что живет в каждом из нас
[показать]
Цикл, что наблюдать мне дано, бесконечен в стремлениях своих,
Вновь созерцаю я начала и эпилоги его, и несочтимо количество их,
Словно мыши в западне внутри лабиринта очутившиеся,
Души, чьи вконец его словно пантеона стены разрушившиеся.
Мы молитвы свои возносили и колени до крови изводили,
Не узрев, как пал тот, на кого надежды мы свои возложили,
И на тех, кто в пустошах наших ложью промышляли,
Судьбою как товаром средь простого люда торговали.
Ни крупицы сомнений мы в их словах не увидали,
Что мечи нас скрещать друг с другом толкали,
Соглашаясь с мудростью их, колени мы вновь преклоняли,
И иглами терновника общество здоровое пронзали.
Возвышали в сердцах мы силу и милость твою,
Доверяя тебе судьбу свою на корню,
В земли обетованные мы стремились,
Словно трое сыновей семерых мы сплотились
Но в пути том покинуты мы были,
И мессии предрекаемого духа мы не уловили.
Что ж побуждало нас впредь молитвам священным отдаваться?
Годам, что пред глазами нашими пролетали, ожиданиям неоправданным дано было над нами измываться,
И осознал я однажды, что мне роль пешки в этой игре отведена,
В душе моей истина имени твоего была в абсолют возведена,
И в мгновение, когда покинут я был,
Зерно мудрости твоей я не позабыл,
На колени раболепно пав
И к небесам взор свой воздав
Прокричав тебе истошно:
Как слугу твоего в момент подобный тебе покинуть стало вдруг возможно?
Отец небесный, чья власть над нами возвышается,
Ведет и наставляет нас, пока пути наши не обрываются,
Иль может то испытание тобою нам посылаемое,
Дабы человек к небесам возвысится смог, ошибками своими истязаемый.
Что же принуждает нас на коленях пред божеством стоять?
Ведь всю истину, что хотим мы познать,
В мире людском, без спасителей мнимых, любой из нас способен самостоятельно вобрать.
Так способны ли мы ветви лжи позади оставить,
И единство рода людского в мире нашем непростом господствовать заставить?
Ведь мессия тот в каждом из нас с рождения произрастает,
И к жизни великолепной потомкам нашим врата отворяет.
Дети земель осиротевших
Один стою я средь последствий произошедшего всего,
Утеряно все, что родным когда-то было для взора моего,
И не желаю пасть я стенам домов подобно тем,
Неужели судьба дня сего меня постигла насовсем?
Стал ли я одним из тех сирот?
Судьбою той, печаль чья изнутри в душе растет?
Как с ужасом смерти жить можно на земле,
Что люди в мир приносят издревле?
Что побудит нас глаза однажды протереть,
И на ошибки путей наших взором трезвым посмотреть?
Лишь пустота одна осталась,
В комнате, где жизни часть мне провести предназначалось,
О, кормилица моя, по нужды коие однажды ты покинула меня?
Отец мой, ответь же, ценой какою жизнь превратилась в испытание?
И должен ли я взрасти и испытать тебе подобные стенания?
Как в мире том произрастать мы можем,
Где люди жизнь нашу стремятся на товар сделать быть похожей?
И что же смерть их сеять побуждает,
В степях, где дети невинные играют?
Океан созерцая, на берегу в одиночестве стоя
В глаза твои я взгляд свой устремляю, когда последний поезд тронулся с пути,
И с тех пор писем более уж я не получаю,
В сердце глубоко воспоминания печальные всё дремлют,
Словно тени тех, чьи лики ежедневно вижу я.
Погруженный в городскую атмосферу дисфории,
Где из праха мечты свои хотят все возвести,
Я живу в небольшом домишке обветшалом,
Как и любой из тех, чья судьба не лучше остальных.
Небольшая комнатка эта словно щит мой мирской,
Как и стены те, что домом я зову,
Скорбны мои утра навечно,
Думал я, океан созерцая, на причале в одиночестве стоя.
С высоты неизмеримой… где правят холодные ветра и пустота,
К земле с небес я падал, словно птица,
В волшебных мыслях не спеша блуждая, да на океан взирая, на причале в одиночестве стоя
Декабрь мрачный годов пятидесятых,
Я содрогаюсь от ветра, что по улицам снует,
И комната моя пустынней всё казалась,
И все светлей, и вспомнил я всё вновь…
Навечно моим ранам быть открытым,
О, как же я желал с тобою быть,
Играл бы я и мы пели в одночасье,
Эмоции, что письмам неподстать.
Здесь ты найдёшь то, что душу сокроет,
Во штормах, рай пробудится вдруг,
И душе приятный голос детских песен
Унесёт меня в объятье средиземных волн
С высоты неизмеримой… где правят холодные ветра и пустота,
К земле с небес я падал, словно птица,
В волшебных мыслях не спеша блуждая, да на океан взирая, на причале в одиночестве стоя