Я ей дарил и розы и серень,
Бродил в ночах под зодиаком.
И вот в один прекрасный день
Скрепил свою любовь законным браком.
Женился, да не рассмотрел на ком,
Поверил ей с наивностью ребенка.
И вот теперь всю жизнь под каблуком
Крикливой, истерической бабенки.
Лишь начинался день - косила взгляд,
Чтоб к мужу прилепиться и придраться,
И с языка стикали желчь и яд,
Над жертвой начиная издеваться.
"Зачем ты ходишь в кухню, в туалет?
Зачем ты кашлянул, зачем ты скрипнул дверью?
Ты потерял мое к тебе доверье!
И мне с тобой всю жизнь покоя нет!
Зачем ты звонишь часто в телефон?
Зачем к тебе является приятель?
Ты - грубиян, ты олух, солдафон!
Ты - мой мучитель, ты - мой истязатель!"
Когда я начинал ей возражать
И урезонивать внушительно и кратко,
То начинала топать и визжать,
И биться в истерическом припадке.
Я клял ее, порою чуть не плакал,
И мне уже был в тягость быт и кров.
Она была садистом, вурдалаком,
И ей нужна была живая кровь.
Нет на нее ни кары, ни суда.
Она сушила мозг и соки выжимала.
Ее б убить! И лишь тогда
Она б шипеть и жалить перестала.
Мне поделом. Я сдал и постарел.
Я пью отраву полной мерой
За то, что я тогда не рассмотрел
Под нежной маской злобную мегеру.