Читала
эротоманские утомляющие рассказы Бунина, мокала пшеничную лепешку в чесночный йогурт, по три часа отлеживалась на пляже,  рассматривая загорелый народ - полных стареющих женщин, шумные группировки откормленных детей. Потом шла домой, где погружалась в просмотр каких-то драматичных сериалов, загребала вилкой свежайшее красноватое ризотто, выуживая попадавшийся перец и скукоженные шкурки помидор. 

Мне
там так странно снова захотелось писать, я даже придумала емкое провокационное название для книги, и поводом к этому почему-то послужил краб, запутавшийся своими игольчатыми лапами в зеленых обрывках тины. Его принесло шумной волной, и я, лежа на застеленном полотенцем лежаке, увидела его среди острых береговых камней. Он молниеносно скрылся между ними, а потом пенящаяся волна снова подхватила и унесла его маленький грязный панцирь.

А вчера
я приехала к себе в московскую квартиру, разобрала чемоданы к четырем утра, зажгла везде свет и не могла согреться и уснуть, свернувшись в постели. Я проспала всего три часа, неудачно сварила себе овсянку, потом пожарила картошку с брюссельской капустой, села и почувствовала, что все не так. Уеду опять, дочитаю оставшиеся страницы "Темных аллей", потом возьмусь за незаконченную картину, исправлю грязные акварельные разводы, исправлю что-нибудь еще. 

Такое
спокойное, но меняющее жизнь лето. Без влюбленностей, мороженого, друзей. Жутко соленая вода, раздражающая слизистую глаз, ветер, порывистый и такой же соленый, много мыслей, возникающих в момент того, как ты одиноко лежишь на твердом лежаке и смотришь, как волны пенистыми барашками накрывают берег из обточенных крупных камней.