пишет Нечестивица

- Да уж, Дрейк. Будь проще, и люди к тебе потянутся! – улыбнулся Эдик.
- Знаете, друзья мои, я и не ожидал от вас других ответов! – весело подмигнул Андрей.
Только Костя промолчал и пристально, очень пристально посмотрел на Дрейка.

- Можно задать тебе вопрос?..
- Конечно.
Они лежали, укутавшись в одеяло и прижавшись друг к другу, уставшие. Разрушений в комнате почти не наблюдалось, за что Наставница не преминула похвалить своего краснеющего ученика.
- Есть ли среди магов иерархия?
Она вздохнула.
- Есть, а где ж её нет? Только это не совсем похоже на иерархию как таковую. Маги очень разобщены, насторожены и не идут на централизованные собрания с целью сплочения своих рядов. Так повелось, что среди магически активной братии (особливо в крупных городах) есть Мастер. К нему и бегут алкать справедливости, когда припечёт бок.
- Это у светлых? – уточнил он.
- И у светлых, и у тёмных. Так должно быть.
- Тогда почему бы Мастерам ни собраться и ни обсудить данный вопрос без вмешательства мелкой шушеры?
- Потому что должны присутствовать обе стороны.
Следующий вопрос она предвидела.
- Сторона светлых выставляет своего Мастера. Но ты ничего не сказала о тёмном Мастере. Где он?
- Его… нет, - с запинкой ответила она и пояснила, поскольку он сохранял недоумённое молчание: - Чёрные и белые маги, конечно, изначально враждовали, не признавая господства друг друга. На сторону светлых встали обыкновенные люди, решив, что надо покончить «с этими рассадниками зла». Тёмных просто уничтожали без суда и следствия, они стали шифроваться, скрывать свои способности. Только новичков ещё можно было узреть (как тебя, например), остальных же – хрен. Почему мы ничего не знали о твоей семье? А ведь маг твоей силы должен был поспеть через множество поколений, о которых мы уже вряд ли что выясним. Все ждут прихода тёмного Мастера, но его всё нет и нет. Мы решили, что его никогда и не будет…
- Невесёлые же у вас легенды, - через некоторое время сказал Андрей.
Потом он резко сменил тему.
- У нас завтра рок-сейшн. Придёшь?
- Приглашаешь? Конечно, буду.
На том и порешили.

Слово «сейшн» не отражает всего беспорядка, что заключён в его смысле. Кутерьма была несусветная. Оборудование таскали с места на место. Бывалые музыканты ходили по залу, пили пиво и вели пространные разговоры на абстрактные темы, пытаясь хоть как-то убить время в ожидании своего выхода. Новички боязно оглядывались, нервно повторяли тексты песен и программу своего выступления, вызывая смех в стане «старичков». Слушатели шатались либо в баре, либо у самой сцены, подпевая понравившейся группе и мотая в такт головой с длинными рокерскими патлами. Не успев толком разыграться, группа уходила со сцены, уступая место следующей. У Марины создалось впечатление, что сейшн лишь выматывает музыкантов, чем приносит им какое-то удовлетворение. Группа Андрея выступала где-то в середине общего списка всех групп, приглашённых на сейшн. Марине понравилось. Единственное, что её удивило, так это то, что поёт не сам Андрей. Обычно поэт в рок-группе совмещает должность с вокалом – так проще, но они решили соригинальничать. Или он стесняется петь, что наиболее вероятно.
Если честно, она не очень-то любила все эти рок-тусовки и сейчас мечтала поскорее убраться отсюда. Но поскольку её пригласил Андрей, придётся потерпеть. Что-то её смущало, чьё-то присутствие. Чьё – она не могла понять. Она ещё раз огляделась. Группа Андрея уже закончила свой номер и разбрелась по залу. Поискав глазами Андрея, Марина наконец-то наткнулась на тот самый взгляд, что буравил её из толпы. Она без обиняков двинулась к нему. Он не смутился и тоже приблизился.
- Приветствую, Наставник, - негромко произнесла она.
- К чему пафос, Наставница? – фыркнул он. – Мы живём в двадцать первом веке, а не в восемнадцатом. Впрочем, тогда светлые не тратили время на разговоры, верно?
- Не язви. Сейчас ситуация кардинально меняется. Это вы продолжаете прятаться по своим норам, как крысы.
- Это оскорбление?
- Нет, я не нарываюсь на конфликт. Ведь здесь нейтральная территория. Зачем я тебе понадобилась?
Он закурил, помолчал немного. Она терпеливо ждала.
- Ты учишь одного из наших, - наконец сказал он. – Хотелось бы знать, с какой стати?
- Ну, вы не нашли его вовремя. Ваше упущение. Он обратился ко мне с просьбой быть его учителем. Я не стала отказывать.
- Он тёмный! Его должен обучать Наставник тёмных!
- Как я уже сказала – это ваше упущение! – прошипела она. – Я не собираюсь бросать обучение на полпути.
- Что, решила воплотить легенду? – съязвил он.
- Какую легенду? – недоумённо спросила Марина.
Он рассмеялся.
- Твой Мастер не счёл нужным посвятить тебя в неё, Наставница? Интересно. Ну да, это ваши проблемы. Что ж, не буду тебе мешать. Заверши то, что начала. Удачи.
- Прощай, Наставник… - медленно проговорила она.

Он решил прогуляться, побродить по улицам своего города, понаблюдать за людьми – он так давно не делал этого. Марина отговорилась какими-то делами и буквально отделалась от него в этот вечер. Он не возражал: даже самым благополучным влюблённым надо отдыхать друг от друга. Единственное, что настораживало – её странное поведение последнее время. Она как будто была недовольна им, хотя он делал явные успехи, и ей не приходится прилагать особых усилий к процессу его обучения… Всё, хватит! Он тряхнул головой и огляделся.
Его глазам предстал целый мир, на который он уже около месяца (с тех пор как занялся магией и музыкой) не обращал практически никакого внимания.
«А это плохо, - подумал он. – Все мы живём в обществе и должны контактировать с ним. Как бы хорошо или хреново не было на душе».
Вокруг активно жили люди. Точнее – только начинали активно жить: вместе с прощающейся зимой уходило повседневное оцепенение и тоска. Движения стали оживлённее, выражение глаз – веселее, хотя и с присутствием усталости. Сейчас самое время для неё: весна просится на улицы, сводя с ума своим умопомрачительным ароматом, с которым не сравнятся ни один продукт французской парфюмерии; а зима ещё не ушла, словно бы напоминая: мол, не всё так просто! Придётся подождать. Светило не по-зимнему яркое вечернее солнце, слепило глаза. На улице, не смотря на вполне ощутимый ещё мороз, стоял гомон человеческих голосов вперемешку с птичьими трелями. Этот гомон и яркий свет солнца тревожили его покой, но он радовался им как ребёнок. На душе становилось тепло – весна никогда не оставляла его равнодушным. Всего должно быть в меру – весны, зимы, лета… Он с интересом наблюдал из-за стёкол своих солнцезащитных очков за весёлой стайкой детишек, с увлечением копающихся в снегу и пытающихся построить из липкого предвесеннего снега что-то, напоминающее снежную бабу. Неподалёку примостилась группа взрослых (явно родителей малышей), обстоятельно обсуждающих повседневные бытовые проблемы: возрастающие цены на продукты и несоизмеримые с ними потребности, своё неизменно шаткое здоровье, успехи детей в школе или детском саду… Как всё это знакомо! Все проходили через это беззаботное время – детство. Он подумал о том, что вполне мог бы жениться и стать отцом пищащего «комочка», который рос бы не по дням, а по часам, как в сказке. Но всё это было так неинтересно, скучно. Кажется, если его жизнь вдруг станет безнадёжно рутинной и скучной, он просто повесится или выбросится из окна… Нет, шутка, конечно. Он никогда так не сделает – слишком он любит эту жизнь. Но стать полноценным «живым мертвецом» - это пожалуйста.
Нет, семейная жизнь не для него. Ему нужны скитания, постоянно видеть что-то новое, познавать. Только вот если много будешь знать – скоро состаришься. Мудрая поговорка. И ведь речь в ней совсем не о биологическом возрасте… Он уже чувствует себя намного старше своих двадцати пяти. Даже лицо – эта извечная маска, начинает потихоньку отображать возраст его души: заостряются черты, появляются морщины в уголках глаз и рта, пронзительным становится взгляд. Андрея, конечно, не волновали эти малозначительные для него изменения. Вот когда появятся признаки близкого маразма, тогда он озаботится. А сейчас… Старость – это не важно.
Небо впервые за эти месяцы было окрашено в равномерный голубой цвет, который дарил эстетическое наслаждение глазам. Пасмурная погода нервировала большинство обитателей города, навевая тоскливое настроение и хандру. Ему она не мешала, но голубизна приносила странную гармонию, приводя в порядок чувства и разрозненные мысли. А мыслей было много, и все они то настойчиво, то ненавязчиво стучались о черепную коробку. Теперь, когда успешно выпущен дебютный альбом их группы, Андрей стал некстати задумываться о том, зачем он этим занимается, собственно? Зачем общается с Марком и Эдиком, если ему даже не о чем с ними говорить? Зачем пишет эти дурацкие песни и таскается на эти дурацкие рок-сейшны? Разве он к этому стремился, получая диплом в университете? Разве не тянет его прочь из этой грязной страны, к другим берегам? Люди – бродяги по своей природе, они никогда не задерживаются подолгу у одного берега. Ему открылся мир огромных возможностей. Он маг, лингвист. Так почему бы ни бросить всё к чертям и не умчаться в заоблачные дали на самолёте, поезде или ещё на чём-нибудь, что Бог пошлёт?
«Что нас держит у одного берега так долго? Не верность, уж точно. Или всё-таки она, родимая? Верность былым идеалам, традициям? Гори оно всё синим пламенем, да здравствует свобода!»
Андрей ощущал непонятное возбуждение, подъём чувств – так бывало, когда руки сами тянулись к тетрадям со стихами или к барабанным палочкам. Ноги сами его привели к знакомому дому, а потом и подъезду. Он колебался всего мгновение, потом решительно распахнул дверь и стал подниматься по лестнице. Пятый этаж, самый высокий. Дверь, обитая серым дерматином. Он не стал стучаться – всё равно не откроет. Но она была внутри, иначе он бы не вошёл. Он сощурившись посмотрел на дверь, на однородную серую массу, такую вязкую, но в то же время лёгкую… и прошёл сквозь неё.
Наставница стояла у окна и, отдёрнув штору, смотрела на улицу через пыльное, не мытое с начала зимы стекло.
- Как спокойно на улице, тихо, что даже тошнотворно, - она повернулась к нему. – Больше уроков не будет.
- Я знаю, - равнодушно ответил он. – Но ведь мы можем продолжать наши отношения и дальше, так?
Она промолчала и прошла мимо него на кухню. Свет был выключен по всей квартире, но им он был не нужен.
- Чего ты хочешь? – вымученно спросил он. Наставница заглянула в его глаза и прислонилась к стене спиной.
- Я? Ничего. Хотя… Я хочу снега. Так опостылело это солнце.
Солнце согревало своими лучами город только один день, минувший: до этого теплом оно не радовало. Так что её слова могли показаться по меньшей мере странными, но он принял их как должное.
- Ну что ж, пусть идёт снег! – в его голосе прорезались истерические нотки. Андрей подскочил к окну и резко отдёрнул занавески. Одним лёгким пассом распахнул створки рам, заклеенных к холодам. В кухню ворвался вечерний ветер, распушив его волосы, заставляя прикрыть светло-серые глаза. Андрей посмотрел на небо, вдосталь напоенное светом вечерних фонарей.
- Пусть идёт снег, - твёрдо повторил он, положив ладони на подоконник. Ветер усилился.
Марина продолжала стоять у стены, даже когда пошёл-полетел долгожданный снег. Да не мелкая крупа, а крупные хлопья, которые укрывали пеленой город, обрадовавшийся было накануне, что наступила наконец весна. Но она не смотрела за окно, она не отрывала взгляда от Андрея.
Да, Мастер был прав. Но как это обидно, всё обратить в случай, не сказать ей, не посоветоваться… Что, что она должна теперь делать со своей такой кем-то продуманной и такой случайной для себя любовью? Она горько усмехнулась. Любовь ведь не вечна. Она приходит и уходит. Правда, оставляет следы после себя: прекрасные воспоминания или же шрамы. Какая красивая, романтичная легенда... которой суждено остаться незаконченным романом.
Хлопья снега застревали в его тёмных волосах, которые, сколько он не расчёсывал и не укладывал, снова распушались и напоминали небольшую меховую шапку. А может, эту иллюзию создавала его чёлка, подстричь которую ему было всё недосуг, хотя она отросла довольно-таки прилично и лезла в глаза?
- Ну, как снег?
Она наконец-то осмотрела результаты его стараний и только сейчас поняла, какую ошибку совершила. Манипулировать погодой мог не каждый маг – это опасное и непредсказуемое занятие. Не факт, что ты сможешь потом утихомирить стихию. За окном не просто шёл снег, там назревала целая буря: опасно играть с эмоциями высших магов. И буря обещала быть сильной.
- Остановись! – она обняла его за плечи, уткнувшись носом в его шевелюру. – Ты же сейчас весь город раскатаешь по брёвнышку!
- А я хочу, чтобы шёл снег.
- Остановись, Андрей. Сила, если ты ещё не понял, это не только развлечение и огромные возможности. Сила накладывает такую же огромную ответственность! Поклянись мне, как твоей Наставнице, что ты никогда не отнимешь жизнь у человека, используя свои способности… Поклянись!
Он повернулся к ней, гнев в его глазах был способен выжечь весь этот город, как его буря – заморозить.
- Да что с тобой происходит, Марина?! Чего ты от меня хочешь?!
- От тебя? Я хочу тебя, если так угодно!
Она буквально набросилась на него, как голодная кошка, готовая разорвать свою случайную добычу в клочья. Квартира уже успела выстудиться, но они не обращали внимания на холод.  Он махнул рукой, и створки окна оглушительно закрылись, чуть не выбив стёкла. Из кухни они вышли, постоянно натыкаясь на стены, непрерывно яростно целуясь, тёмный маг и светлая волшебница. До спальни было слишком далеко, они упали прямо на ковёр, на котором, как он чувствовал, всё ещё были мелкие осколки стекла от разбитых им чашек. Но с тех пор прошло много времени, слишком многое изменилось.
Проснулся он в её постели, но её почему-то рядом не было. Как она его переносила туда, он не знал. Скорее всего, с помощью телекинеза. Он помнил, что они потеряли сознание от полного физического, эмоционального и магического истощения на том ковре, в зале, так что как у неё хватило сил на утренний телекинез – оставалось загадкой.
Андрей потянулся и сел в постели. Его одежда лежала рядом на стуле, аккуратно сложенная заботливыми женскими руками. Он тут же вскочил и поспешно оделся – что-то подсказывало, что надо торопиться.
Зал встретил его пустотой. Все вещи были на своих местах, кроме хозяйки. Её вообще в квартире не было. Слишком поздно куда-то торопиться…
На столе в кухне его ждал завтрак, но он едва к нему притронулся. Тревога не отпускала ни на секунду. Зазвонил мобильник.
- Дрейк, где тебя черти носят? – это был Марк. – Мы же сегодня договариваемся насчёт выпуска нашего дебютного большим тиражом! Ты не собираешься, как наш идейный лидер, присутствовать при столь знаменательном событии?
- Да?.. Хорошо… Я сейчас приеду.
Отключившись, он выругался, вспомнив, что не знает, куда собственно надо ехать. Потом до него дошло, что он маг и может просмотреть линии вероятностей своего ближайшего пребывания. Он вышел из пустой квартиры так же, как зашёл – не открывая двери.
В незнакомой студии он сидел, не снимая своих тёмных очков – почему-то не хотелось показывать никому глаза, и в разговоре участия почти не принимал, предоставив слово своим друзьям. Ребята не подкачали, и вскоре они, уточнив массу подробностей, вышли оттуда.
- Дрейк, ты башкой долбанулся, что ли?! – набросился на него Марк. – Земля, я Марс, спуститесь с ваших высот!
Он пощёлкал перед его лицом пальцами. Андрей мрачно перехватил его руку.
- Не смей больше так делать, - хмуро предупредил он. Ребята насторожились.
- У тебя что-то случилось?
- Случилось? Да… Случилось. Мне надо поговорить с вами обоими. Кстати, а где Костя?
- Он сказал, что у него мать приболела, - ответил Эдик.
Они были окутаны с ног до головы аурой настороженности и ожидания чего-то нехорошего. Чувствительные у него друзья. Проницательные.

Когда Андрей поднимался по лестнице, у него нехорошо защемило сердце. Причину он понял не сразу, а когда осознал, долго не мог поверить. Просто стоял и смотрел тупо на её дверь. Дверь, которая перестала быть дверью её квартиры. Он не ошибся – полностью исчезла та неповторимая аура светлой волшебницы, которая окутывала эти места, этот подъезд, эти лестничные пролёты, площадку на этаже и… дверь.
- Заходи, - позвали его из квартиры. Зов был магическим, поэтому сразу не удалось определить, кто зовёт – мужчина или женщина. Он вошёл сквозь дверь, как раньше до этого.
Как он и ожидал, квартира была пуста: исчезла не только аура, но и все её вещи. Квартира сдавалась в наём. Шаги отзывались гулким эхом бесхозного нежилого помещения. В зале на подоконнике сидел молодой парень с высветленными добела волосами – тёмный маг, Наставник.
- Привет, Костя. Мама уже выздоровела? – участливо поинтересовался Андрей.
Не ответив, Костя спрыгнул с подоконника.
- Извини, что пришёл сюда, но мне не терпелось посмотреть на тебя. Ты всё-таки пришёл. Как здорово… К тому же, я подумал, что тебе будет неприятно встречать совсем пустую квартиру.
- Где Марина? – холодно спросил Андрей.
- Её звали Марина? – Костя грустно улыбнулся. – Она ушла. Не захотела быть пешкой на нашей половине доски. Но, к сожалению, так оно и вышло. А легенда оказалась правдивой, чёрт возьми.
- Какая легенда?
Костя несколько суетливо метнулся к подоконнику и взял оттуда какой-то листок.
- Вот, возьми. Это письмо, кажется, адресовано тебе.
Андрей не торопился читать. Потом, когда никого поблизости не будет.
- Какая легенда? – повторил он свой вопрос.
- Одна сказка, которую рассказывают всем новорождённым тёмным магам. Ты знаешь о нашей иерархии, да? У светлых есть Мастер, который их защищает и мирит. У нас он тоже должен быть, но его нет. Легенды гласят, что нового тёмного Мастера обнаружит и воспитает светлая Наставница, заменив тёмную эгоистичность светлой мягкостью. Мы так долго ждали тебя, Андрей… Ладно, не буду тебе больше надоедать. Пока.
У порога он обернулся и снова посмотрел на Мастера.
- Знаешь, а всё-таки мне немножко обидно, что твоим Наставником был не я – эта девушка опередила меня всего на один день. Судьба, наверно?
И не дожидаясь ответа, он вышел. Только тогда Андрей развернул листок формата А4. В письме не было обращения, но он знал, что оно адресовано именно ему. Это было лишь стихотворение Тютчева «Silentium!».

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои—
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звёзды в ночи,—
Любуйся ими — и молчи.

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,—
Питайся ими — и молчи.

Лишь жить в себе самом умей—
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно-волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи,—
Внимай их пенью — и молчи!..

Последний совет его любимой и уже потерянной для него навсегда Наставницы.

Белый кот во сне был не один. Теперь с ним была чёрная кошка. Андрей присел возле них на колени и взял кошку на руки. Кошка замурлыкала. Белый кот всё так же серьёзно таращил на него свои голубые глаза, потом принялся лениво умываться, грациозно облизывая лапку и аккуратно вытирая свою безупречную мордочку.
Он обхватил ладонями пушистую кошачью головку и заглянул в зелёные глаза с вертикальными, слегка расширенными зрачками. Да, они все были там. Ждали, что он скажет.
- Я ваш Мастер. Теперь вы можете жить спокойно и без опаски – я буду защищать вас. Но моя справедливость будет карающей для тех, кто преступит черту закона. Поблажек не будет никому. Отныне и навсегда.
Он посмотрел на белого кота. Кот посмотрел на него в ответ и неожиданно кивнул. Светлый Мастер выразил своё почтение и согласие со словами своего тёмного коллеги. Кошки величаво удалились.

- Ну наконец-то наступила весна! – блаженно протянула Лена. – А то зима так достала уже. Да ещё эта давешняя буря! Ведь никто не ожидал! Свалилась, как снег на голову… Пардон, за каламбур.
Андрей улыбнулся. Они прогуливались по слегка подтаявшим от мартовского солнца аллеям парка. Он, по обыкновению, молчал.
- Слушай, тут такая классная вечеринка будет на днях – кажется, в пятницу. Пойдёшь?
- Не могу. Я уезжаю сегодня.
- Куда? – удивилась она.
- В Париж, наверно. А может, в Лондон – я ещё не решил.
Лена потеряла дар речи.
- У вас будет зарубежный тур?! Здорово!!!
Андрей покачал головой.
- Нет, я уезжаю один. Тура не будет. По крайней мере до тех пор, пока они не подыщут нового барабанщика.
- Ты ушёл из группы?! Но… почему?!! Ваш дебютный альбом вышел более чем популярным – его просто смели с прилавков! И с таким хорошим стартом ты собираешься всё бросить?!
- Я уже бросил, - просто ответил он.
У девушки было такое растерянное выражение лица, что он, весело рассмеявшись, жарко поцеловал её в губы, заключил в объятия и закружил по парку.
- Всё будет хорошо, Ленка – живём!!!
Она не понимала причину его внезапной радости.
- Нет, ну ты мне скажи, почему всё-таки…
- Леночка, - мягко перебил он, слегка улыбнувшись. - Говорить надо соответственно моменту, а сейчас – молчание. Молчание – золото…
                                            Конец                      март, 2006