[313x509]

пишет Нечестивица

 

Наконец, я родила 3 главу "Сонаты"! Вообще, я очень радостно начала этот фик, но события в нём требовали раздумий, поэтому перерыв был таким долгим. Когда в рассказе или романе участвуют исторические события, на голове вырастает очень милый геморрой, пока утрясаешь все реальные факты с вымышленными. А поскольку историк из меня очень бедовый, то пока я вылизывала текст так, чтобы он не противоречил с предыдущими главами (и последующими), прошло так много времени. И хоть для меня важнее события игры, а не реалии, хотелось, всё же, соблюсти марку))))))) Кстати, предупреждение гомофобам: автор, начиная с этой главы, наконец, определился - яой спасёт мир! Так что берегитесь

 

Глава 3

 

Аннет медленно водила щёткой по белокурым волосам своей младшей сестры Марии, уже не замечая, что процедура расчёсывания длится более часа. Раньше этим занималась их мать, и когда она скончалась, Аннет дала себе клятву, что заменит её Марии, чего бы это не стоило ей самой.

- Ты скоро прочешешь во мне дыру, Ани, - раздражённо заявила 12-летняя девочка, мотая головой.

- Извини, - спохватилась девушка. – Я задумалась.

- О чём это, интересно? Уж не о красавчике ли Рихтере? – лукаво спросила Мария, ловко уворачиваясь от оплеухи, и тут же язвительно добавила: - Не беспокойся, он и так весь твой с потрохами!

- Мария! – глаза сестры загорелись гневом, и девочка поняла, что немного перегнула палку.

- Прости, Ани. Просто ты неправильно поступаешь, скрывая от Рихтера свои страхи. Которые, к тому же, совершенно необоснованы! Мне вон тоже снятся кошмары, но не сбываются же они при этом.

Аннет тут же забыла о бестактности своей младшей сестры и заломила руки.

- Я не знаю, Мари! Эти сны… они такие реальные! А Рихтер… не хочу видеть его полный жалости взгляд снова, когда в очередной раз начну жаловаться на свои кошмары. Жена должна быть опорой своему мужу, а не истеричной обузой.

Девочка вздохнула. Вот опять её старшая сестра считает, что лучше держать всё в себе, чем признаться в своей слабости. Хотя… если задуматься, они обе такие – так их воспитал отец.

Отец… который всегда был сильным человеком, а после смерти мамы просто сломался. Теперь это только подобие того Дариуша Ренарда, которого знали и уважали все в округе. А Аннет не оставалось ничего другого, как стать новой хозяйкой их поместья, но она уже не справляется. А после того, как выйдет замуж за Рихтера, дом Ренардов опять осиротеет… Нет, она, Мария, не допустит этого! Она тоже Ренард, и она гораздо сильнее своей нежной старшей сестры.

- Ани, - тихо произнесла Мария. – Ты неправильно думаешь о себе. Помнишь, как всегда говорил папа? Когда мы боремся, мы становимся сильнее. Сейчас ты борешься против своих ночных кошмаров. Если ты опустишь руки, то действительно превратишься в жалкую обузу, но пока ты сопротивляешься… Ведь Бог всегда с нами, правда? И Он нам помогает, хотя мы не замечаем этого. Да и я с тобой, а вместе мы – сила.

Аннет Ренард подняла голову и неожиданно обнаружила, что рядом с ней находится не взбалмошная младшая сестрёнка, вечно требующая присмотра, а постепенно взрослеющая маленькая женщина, которая разделяет с ней все её беды и радости.

- Ты права, Мари, - кивнула Аннет, словно придя в себя. – Не время распускаться. Надо думать, что делать дальше. И…

Закончить мысль девушка не успела – в дверь громко и требовательно постучали. Обе сестры почти синхронно вскочили и одёрнули свои халаты.

- Войдите, - сказала Аннет. Приведя себя в порядок, она снова села и спокойно воззрилась на дверь в ожидании визитёров. Мария последовала её примеру, постаравшись скопировать тот величественный облик, который принимала её сестра в официальной обстановке.

- Госпожа Аннет, госпожа Мария, - на пороге стоял управляющий их поместья, запыхавшийся от бега по лестнице. Обычное ледяное спокойствие немолодого мужчины было разрушено тревогой и почти паническим ужасом. – Простите меня за то, что потревожил ваш покой…

- Что случилось, Бесник? – перебила девушка.

- Там люди, госпожа Аннет, - голос  управляющего  дрожал, как и его рука, указывающая в направлении первого этажа, где находились гостиная, кухня и комнаты прислуги. – Люди из дальней деревни, которая находится рядом с лесом… Деревни больше нет, госпожа Аннет! – голос Бесника сорвался, и мужчина зарыдал, прикрыв рот ладонью.

Побледневшая Аннет вскочила со стула, уже не заботясь о своём внешнем виде, и кинулась вниз по лестнице. Мария побежала за сестрой, попусту проигнорировав приказ оставаться в комнате. Внизу уже суетились слуги, растапливая камины и раздавая одеяла горстке похудевших оборванных крестьян, среди которых было несколько детей и один старик.

- Дана, - первым делом велела Аннет служанке, - распорядись, чтобы всех накормили и устроили на ночлег. Среди вас есть раненные? – обратилась она уже к прибывшим.

- Госпожа, моя дочка, - тут же запричитала одна из женщин. – Её укусил упырь!

- Покажи мне, - повернулась к ней девушка.

Крестьянка размотала перевязку из каких-то грязных тряпок на руке маленькой белокурой девочки, и Аннет увидела странную рваную рану. Это действительно был укус, но следы зубов не были похожи на звериные. Скорее на… человеческие.

- Ани, я принесла полотенце и горячую воду! – возвестила Мария, не раз наблюдавшая за тем, как сестра обрабатывает чужие раны, и бухнула небольшой тазик на стол.

Аннет заправила выбившуюся прядь волос за ухо и ласково улыбнулась девочке.

- Спасибо, Мари… И что ты здесь делаешь – я велела тебе ложиться спать! – поблагодарила и сразу же отругала она сестру.

- Ани, ну как я пойду спать, когда тут такое! – заныла Мария. – К тому же тебе нужна помощь!

- Мне помогут слуги, а ты – марш в постель! – отрезала Аннет. – Немедленно.

Девочку удивляло то, как могла преображаться её сестра в решительные моменты наподобие этого – на месте трепетной девицы появлялась суровая и властная леди-хозяйка. Мария искренне надеялась, что когда-нибудь ей удастся стать такой же.

Она медленно поднялась по лестнице в свою комнату и прежде чем забраться в постель, зажгла свечу, утащенную из спальни Рихтера. Запах яблок успокаивал и усыплял. Мария почувствовала, как она постепенно уплывает в страну снов, а на берегу этой бесконечной реки стоит высокий человек с золотыми глазами и улыбается ей.

 Когда Мария, наконец, ушла, Аннет жестом позвала служанку и что-то прошептала ей на ухо. Та побледнела и, поклонившись, убежала. Вернулась она уже с бутылкой прозрачной жидкости, которую и передала хозяйке.

- Не бойся, - погладила она девочку по голове. – Это должно тебе помочь. Выпей немного.

- Но это же вода, - разочарованно сказала девочка.

- Это непростая вода, - подмигнула Аннет. – Она волшебная…

Договорить она не успела, потому что девочку начало трясти, а маленькое тело свело судорогой. Суеверные люди попятились, крестясь, Аннет же схватила её за руки, пытаясь удержать, потом рявкнула на слуг:

- Помогите же мне!

- В неё вселился дьявол, госпожа! – испуганно пролепетала кухарка, которую тоже разбудили в связи с новоприбывшими.

- Не мели чушь, Джаелл! Ей просто плохо. Держите её ноги и плечи, иначе она поранит себя!

Когда девочка успокоилась, Аннет быстро и незаметно отёрла с её раны жёлтую пену, которая появилась после того, как ребёнок выпил святой воды. Отдав последние распоряжения, девушка закуталась в тёплую накидку и пошла в часовню, находящуюся во внутреннем дворе поместья. Накрыв накидкой распущенные волосы, она опустилась на колени перед распятием.

- Господь Всемогущий, защити нас от зла, не дай нам потерять наши души… - зашелестел тихий шёпот по тёмному своду маленькой церкви.

 

В таверне было сумрачно и накурено, а ещё многолюдно, но обычно ненавидевшему толпу Исайе было наплевать на окружающих. Выпив уже несчётный стакан вина, Трэнтул гнал от себя мысли, не дававшие ему покоя вот уже четыре года. Всё казалось простым, когда мастер увёз маленького Рихтера в своё родовое поместье. Ради него и Себастьяна он смахнул пыль с мебели в своём доме и снова наполнил его жизнью. Он даже обустроил в одной из комнат классную и приглашал туда учителей для своего  подопечного. И все пять лет, что они жили там, пролетели настолько  быстро и незаметно, что Исайя так и не успел сочинить, что скажет юноше, когда настанет время везти его обратно домой.

- Ещё вина! – заорал он, ударив по столешнице пустым стаканом.

- А по-моему, господину уже хватит, - робко ответил хозяин таверны, которого вызвала обеспокоенная разносчица.

- Неси мне вина, иначе я разнесу твоё жалкое заведение в щепки, холоп! – рявкнул Исайя, покачнувшись на стуле. – А ты, - он обернулся к подкрадывающемуся к нему вышибале, - пошёл вон, а то познакомлю тебя с моим лучшим другом!

Трэнтул с лязгом вытащил меч из ножен и положил рядом со своим локтём на стол. Вышибала неуверенно посмотрел на хозяина  и, получив в ответ отрицательное покачивание головой, ушёл. Мастер вздохнул и сделал глоток из вновь наполненного стакана.

- Как мне сказать об этом твоему сыну, а? – спросил он, привычно разговаривая с Себастьяном, как если бы он сидел напротив. – Скоро всё станет очень плохо, друг, а тебя нет рядом, и как никогда мне нужен твой совет. Оно уже близко, а Рихтеру только девятнадцать. Чёрт, Себастьян, что мне делать? Я не смогу сказать ему правду! Кажется, я не оправдываю твоих ожиданий…

Шатаясь из стороны в сторону, словно  он находился на корабле, Исайя медленно брёл по дороге, ведя под уздцы своего коня. Моральная дилемма в пьяном мозгу обрела некую цикличность, попеременно стуча в виски двумя вариантами – сказать или не сказать. Но в глубине души Исайя Трэнтул знал, что в конце концов, оба трансформируются в «КАК сказать», но он всё равно расскажет всё Рихтеру. Он просто не может подвести Себастьяна…

- Исайя…

Трэнтул остановился так резко, что конь испуганно взбрыкнул, едва не вырвав повод из ослабевшей руки хозяина. Наёмник растерянно озирался по сторонам, прекрасно понимая, что ему мерещится – должно мерещиться, иначе, откуда голосу мёртвого друга взяться на пустынном тракте глубокой ночью?

- Себастьян? – на всякий случай спросил он ночную тьму, размышляя, достаточно ли он выпил, чтобы поддаться приступу белой горячки.

- Я здесь.

На этот раз голос был настолько реален, что Исайя даже определил, откуда он раздаётся. Вынув из ножен  меч, Трэнтул отпустил вожжи и медленно углубился в чащу, окружавшую тракт с обеих сторон. Проломившись сквозь густой кустарник, он оказался на широкой поляне, сплошь заросшей ажурно-чашевидными листьями приворота[1]. В каждом листке блестела хрустальная влага росы, и в серебряном свете луны вся поляна сверкала подобно сказочному ковру. В самом центре поляны на корточках сидел человек, склонивший светловолосую голову на грудь. Когда Исайя приблизился на вдруг ставших ватными ногах, человек выпрямился и, улыбнувшись, заправил прядь за ухо таким до боли знакомым жестом, что Исайя Трэнтул безвольно опустил меч, а потом и вовсе уронил его в зелёную поросль.

- Себастьян… Это… ты? – от волнения голос стал невыразительным и сиплым. Призрак танцующе приблизился, мягко ступая по траве босыми ногами.

- Я скучал по тебе, друг мой… - прошептал он в самое ухо оцепеневшему мастеру меча, обвивая руками его шею.

- Но… как?

- Тсс. Это уже неважно. Главное – мы снова вместе.

Тонкие бескровные губы с неожиданной силой впились в его рот поцелуем, пресекая дальнейшие разговоры, а худое как тростинка тело прижалось к его телу – совсем как тогда, девять  лет назад, когда они прощались навсегда. Широкие мозолистые ладони скользнули по спине и обхватили тонкую талию в попытке отстраниться.

- Себастьян, мы друзья – я не могу…

- Ты ведь хочешь этого, Исайя, - шепнул Себастьян. – И я тоже хочу. Возьми меня, прямо сейчас.

Он привстал на цыпочки и потёрся своими немного угловатыми, но упругими бёдрами о своего партнёра, и Исайя почувствовал, что теряет контроль над собственным телом. Знакомый запах, прикосновение шёлковых волос к коже – Трэнтул очнулся лишь тогда, когда обнаружил, что их разгорячённые обнажённые тела мягко обнимают прохладные листья травы, а его любовник призывно раздвигает ноги. Какая-то часть сознания упорно твердила, что всё это ненастоящее, что этого просто не могло произойти, но плоть с готовностью отдалась наслаждению, потоком захлестнувшему разум. В охватившем всё его естество оргазме Исайя не заметил лёгкого укола в шею, а возникшую вдруг слабость приписал изнуряющему любовному акту.

Но если бы на поляне появился посторонний наблюдатель, то он бы увидел, что вместо молодого мужчины наёмник сжимает в своих объятиях женщину с пышными золотыми волосами до самых ягодиц и красноватым отблеском в тёмных коварных глазах. Вся её одежда – чёрный корсет, полностью открывающий округлую соблазнительную грудь, и чёрная короткая юбка – валялась на траве. Впившись острыми клыками в шею своей оргазмирующей жертвы, она продолжала совокупляться с ним, царапая длинными чёрными коготками широкую спину и высасывая вместе с кровью всю жизненную силу без остатка.

Настроение сейчас - томное