[350x530]Истина на связи. Что-то как я погляжу Грани чем дальше, тем сложнее... Ну, буду верить, что эти трудозатраты окупятся))))))))

Глава 4: Любовь к себе

Лорд Алмир дрожал, стоя у окна. Ему было знакомо понятие холода, и даже в тяжелом теплом хорте, окутавшем его с головы до ног, ему было холодно. Потому что холод шел не от окна, а из пустоты, образовавшейся в самом центре его существа. Он стоял здесь уже не один час и наблюдал за тем, как день выгорает и бледнеет, становясь монотонно серыми сумерками, слегка подсвеченными белизной снега на горных шапках вокруг замка. А потом он смотрел, как сумерки наливаются тьмой и ночь поднимается откуда-то от подножия гор, как тяжелая озерная вода, заполняя собой все, даже глаза тех, кто достаточно смел, чтобы наблюдать всю ужасающую красоту ее внезапного приближения. 

Пожалуй, его так шокировала даже не смерть Этне, а то, что она успела ему рассказать, стоя на карнизе. Болезненная утрата и острое чувство сожаления в какой-то степени уже были пережиты им во всех его безумных пророческих снах. И теперь он лишь пытался уместить в голове произошедшее и куда-то деть ту незаполненность, что осталась после ее смерти. Дыра с каждым днем становилась только больше и глубже, она грозила поглотить его самого. И поэтому Лорд, спасаясь от боли, от этого внутреннего вакуума, иногда сбегал побродить по закрытым частям цитадели…

Он уставал думать, отдавать приказы, отвлекать себя каким-то непрерывным делом, он уставал держать на себе всех, позволяя всем отдаваться горю и отупелому отчаянью, сам при этом сохраняя выдержку и ледяное спокойствие, как скала посреди бури. Пожалуй, никто кроме Ренга не знал, чего ему стоило это спокойствие. Да и то лишь потому, что когда Алмиру вздумывалось устроить себе передышку, Ренг никого не пускал к нему в кабинет…

Лорд отправлялся бродить по давно заброшенным и непосещаемым промерзшим залам огромной крепости. Раньше многие из этих комнат были жилыми, но с течением столетий все больше и больше комнат оказывались заброшенными. Приходилось признавать тот факт, что семьи найдазе теряют не только свою магию на крови, но и постепенно становятся все меньше… Это была золотая эпоха упадка вампирской аристократии и атмосфера этой эпохи и этих мертвых гулких залов как нельзя лучше соответствовала его сумрачному настроению. Где-то здесь бродили призраки прошлого его семьи. А среди них затерялся и он сам вместе с хрупкой и загадочной Этне тех дней, когда она еще не замкнулась в себе окончательно. Он и сам не знал, стремился ли он отыскать призрак той некогда существовавшей в его воображении девушки в этих покоях или же он все-таки искал сам себя, чтобы хотя бы отчасти восстановить свою целостность. Но, как бы то ни было, только здесь, в недолгие часы его бесцельных блужданий, он обретал возможность не прятать истинное лицо своего горя. Это делало его боль чуть меньше.

Дзиле сегодня среди дня закатила истерику, требуя, чтобы пришла Этне и поиграла с ней. Она, пожалуй, пока меньше остальных была затронута этой бедой. Она понимала, что что-то изменилось, но еще не до конца осознала масштаб этих изменений. Она не успокоилась и не позволила себя уложить, пока не позвали его. Но все это всколыхнуло в нем новую волну боли, и он сразу же после этого сбежал сюда - успокоить нервы.  Алмир закрыл глаза, с трудом оторвавшись от чернильной синевы, окрасившей небо, прислонился лбом к ледяному камню арки окна и сосредоточился на тьме внутри себя. Он вслушивался в тишину, царившую в его мыслях, пытаясь услышать то, что не дано другим. Он звал, пытаясь разбудить, кровь рода, услышать кого-то из своих предков. В кончиках пальцев начинался зуд, как бывало всегда, когда он слишком старательно взывал к памяти крови. Впрочем, называть это памятью крови было несколько несправедливо, это мало имело отношения к наследственной памяти, скорее это относилось ко все той же древней и угасающей способности к магии на крови.  Однако сегодня призраки не желали разговаривать с ним и давать ему советы. Они упорно хранили молчание. Что особенно задевало его, так это то, что он ни разу так и не услышал среди них Этне. Возможно, он просто боялся услышать ее.

Алмир вздохнул и открыл глаза, пытаясь рассмотреть за окном темнеющие постройки. Он бы простоял здесь всю ночь, лишь бы не возвращаться в жилые башни. Там все напоминало о недавней утрате, и он медленно задыхался в атмосфере всеобщей молчаливой скорби. В миг этих колебаний  – уйти или остаться еще ненадолго – Алмир услышал тихий шорох, как будто шаги, и тяжелый вздох. Где-то совсем рядом. Лорд нахмурился, прислушиваясь. Это игра воображения или же призраки рода все же захотели выйти поиграть с ним? Но обычно их голоса не бывали столь материальными. В голову закралось подозрение, что за ним могла пробраться Дзиле, а теперь заблудилась и ищет его, не осмеливаясь звать в голос, это было совершенно в ее духе. Алмир отвлекся от собственных проблем и пошел в ту сторону, откуда, как ему показалось, звучали шаги. Система залов в старых башнях была довольно запутанной, соответствовавшей моде очень далеких столетий времен его прадеда. Никогда в комнате не имелось только одного выхода, а в расположении и форме залов не было абсолютно никакой логики. Поэтому Алмир не сразу смог выйти в нужном направлении. В узком коридоре, идущем вдоль внешней стены башни,  в глубокой нише окна кто-то скорчился, обхватив колени руками. Лорд приблизился, ступая бесшумно, его выдавал лишь шорох одежды, но сидящий словно не слышал, не поднял головы, не обернулся, не испугался.  Светлые растрепанные волосы, хрупкие плечи, лицо спрятано в обхватывающих колени руках. Что-то смутно знакомое было в этом силуэте.

Алмир дотронулся до его плеча, и подросток подскочил, почти выпал из ниши и замер, прижавшись спиной к стене. Только теперь, увидев абсентовые глаза, Алмир понял, что перед ним тот мальчик, которого он встретил в ночь перед смертью Этне. Как его имя? Лорд, как ни странно, не помнил, слишком много событий обрушилось на него после той встречи. Сейчас эти глаза сверкали испугом и уже проступающей очень взрослой злостью.  

- Ло… Лорд… - беззвучно прошептали его губы.

Потом он резко и неловко поклонился, было заметно, что к подобному изъявлению уважения у него привычки нет, и по стенке попытался проскользнуть мимо. Но Алмир, подумав, что они постоянно встречаются совершенно случайно в самых неожиданных местах, коснулся пальцами стены прямо перед его лицом, и подростку пришлось остановиться. В его взгляде не было уже ничего, кроме враждебности, которую он попытался скрыть, опустив глаза в пол. 

Теперь он хорошо чувствовал власть этого Лорда с ледяными глазами над собой. В тот раз, когда аристократ вернулся из какого-то путешествия и они столкнулись в одной из галерей замка, Лорд заставил его испытать чудовищное унижение, которого он не испытывал, даже побираясь на улицах. Как у свободного попрошайки, у него всегда была хотя бы иллюзия выбора… Лорд же не оставил от него ничего, кроме стонущей от наслаждения оболочки, которую он с легкостью отшвырнул, едва она перестала быть нужна. После той встречи Лорд Оэр внушал ему страх, которому невозможно было сопротивляться, и которого он раньше перед ним не испытывал.

Лорд Алмир всей кожей внезапно ощутил исходящие от мальчика эманации ненависти. Обычно он не был так восприимчив к эмоциям, но они были слишком сильны.

Лорд со льдом в голосе спросил:

- Что ты здесь делаешь?

- Я… заблудился.

Заминка была слишком красноречивой.

- Врешь.

Ресницы взлетели, взгляд обжег холодом и злостью и снова уткнулся в пол – мальчик схватывал налету.

- Хотел побыть один. Побыть хозяином самому себе.

Алмир едва не отшатнулся от острого цинизма и вызова, прозвучавшего в словах, и от того, как это было близко к его собственной причине бесцельного хождения по этим залам. Вряд ли кто-то реально осознавал, что Лорд замка еще меньше хозяин сам себе, чем его самый последний раб или слуга.

- Никто из слуг не может покидать жилые покои без разрешения моего или Ренга.

- Я не знал.

Это была правда, но голос вибрировал от напряжения. Лорд убрал руку и почти прошептал, отворачиваясь:

- Теперь знаешь. Возвращайся. И чтобы больше я тебя здесь не видел, - в это мгновение у Алмира что-то щелкнуло в голове и в памяти всплыло имя: – Анри…

Мальчик не стал дожидаться второго приказа и скользнул прочь, почти бесшумно двигаясь в мягких кожаных туфлях. Алмир провожал его взглядом до тех пор, пока  тот не скрылся за углом. Потом Лорд снова заглянул во тьму за окном, и его мысли опустели, сегодня ночь притягивала его больше обычного.

***

Гораздо позже Алмир вернулся в свои апартаменты и поднялся в крыло, которое занимала его личная свита, уже частично обновленная Ренгом по его приказу. Он редко приходил сюда сам, поскольку ему претили их молчаливая покорность и раболепность, действовавшая ему на нервы сильнее, когда их было много, но сегодня почему-то захотелось. Обычно большинство своих подопечных он находил в большой гостиной, где они бездельничали целыми сутками каждый на свой вкус. Дружба между донорами не возбранялась, однако физические контакты между ними  были строго запрещены. Не потому, что это могло бы привести к «нежелательным последствиям», а потому что тайная или безответная,  или даже запрещенная любовь пробуждали особенно яркие эмоции и чувства, в которые Лорду нравилось погружаться. Происходило это правда довольно редко… В основном, внимание всех было сосредоточено на его персоне, по крайней мере, пока его свита подбиралась с внешней стены, среди тех, кто не знал иной радости кроме как служить найдазе.

Когда он появился в большой комнате, все повскакивали со своих мест и приветствовали его униженными или испуганными неловкими поклонами: он произвел своим появлением фурор, как принято говорить в свете. В некоторых глазах ясно читалась надежда. Алмир пробежался по лицам и понял, что той, которую он сегодня искал, здесь не было. Скорее всего, она заперлась у себя в комнате. Так и было. В небольшой спальне совсем молоденькая девушка молилась, стоя на коленях возле кровати. Ренг купил ее у торговца-нелегала, собиравшегося продать ее в Шадах-Мекхес. Откуда она взялась, Алмир предпочитал не знать, но явно откуда-то из человеческих городов. Она нравилась ему своим непроходящим паническим ужасом перед ним, а еще своим крайне раздутым комплексом вины, который от наслаждения, испытываемого ей, обострялся особенно сильно. Он бы назвал это экзотическим букетом.

Она испуганно вскинулась, когда он зашел. Открытое платье демонстрировало несколько свежих укусов на шее и руках. Девушка подскочила и отбежала в противоположную часть комнаты, истово крестясь.

- Не подходи! – истерично взвизгнула она.

Но Лорд ее игнорировал. Она всегда кричала, всегда требовала, чтобы он ушел, но все эти сцены и истерики всегда заканчивались тем, что он пил ее кровь и ее эмоции, замешанные на религии и смятении, а она безропотно принимала всю его боль, потому что в ее вере страдания – дар свыше либо мученикам, либо во искупление греха. И то и другое ей нравилось с одинаковой силой. Алмир полагал это скрытым мазохизмом, но его вполне устраивало такое положение вещей.

Он схватил ее за руку и дернул к себе, она истерично и бессмысленно отбивалась, он переждал, пока ее буйство утихнет само собой, затем увлек ее, уже только обессилено плачущую, на кровать. Потрогал следы от своих же зубов, оставшиеся на шее с прошлого раза, на закрывающие вырез платья руки, на зажмуренные веки, на следы слез… И внезапно понял, что несмотря на всю свою привлекательность и мазохизм, эта женщина не в состоянии вытянуть его из серого тоскливого омута, не в состоянии заполнить пустоту в нем. Он молча поднялся и ушел. В памяти то и дело всплывали злые абсентовые глаза.

Разыскать Ренга было не сложно, тот обложился бумагами у себя в комнате. Алмир ворвался в комнату как ураган, без стука и приветствия.

- Ренг, - жест, усаживающий его обратно на место. – Помнишь мальчика-флейтиста, которого ты привез с побережья?

- Конечно помню, милорд, - Ренг оставался невозмутим, хотя Лорд и не ждал от него никакой реакции.

- Подучи его раскрывать свое сознание, а потом я заберу его в свиту, донором.  Конечно, занятий музыкой он не бросит – у него слишком явный талант.

Ренг опустил глаза в свои бумаги и промолчал. Алмир, не дождавшись ответа, слегка изогнул бровь, изобразив немой вопрос. Къяре встал со своего места, склонился перед ним в поклоне и четко ответил, избегая смотреть Лорду в лицо:

- Простите, милорд, я не могу этого сделать. Мальчик для этого должен выразить свое согласие, а после… происшествия он совершенно точно откажется идти на это добровольно. Воздействовать на него силой я не могу, поскольку дал ему слово, что здесь с ним не произойдет ничего плохого, на что он сам не выразит своего согласия.

Алмир разглядывал своего помощника в гробовом молчании. Из-за этого маленького, злобного, невоспитанного щенка в его работе с Ренгом наметился раскол: после одной акции неповиновения Алмир уже не мог доверять своему помощнику. Более того, из-за того же злобного щенка сам Алмир потерял самообладание и теперь думать не желает ни о ком другом. Это начинало напоминать ему сумасшедший дом. Он сделал несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться, чтобы не прибить къяре прямо на месте.

- Ренг, раздавать обещания, исполнение которых зависит не только от тебя – верх глупости.

- Милорд как всегда прав, - формулировки становились все официальнее. – Но я даже не предполагал, что милорду будет интересен этот мальчик.

- В таком случае, мне все равно, как ты будешь его уговаривать, но у тебя очень мало времени на это. Я жду тебя через час.  И ты знаешь, каким должен быть ответ.

Взлетел позади хорт, от резкого разворота черной волной мелькнули длинные волосы –Лорд стремительно вышел.

Ренг опустился обратно на свой стул и устало закрыл лицо руками. Лорд был взбешен, это было видно. И это было понятно. Ренг никогда в жизни не вытворял ничего подобного – открыто отказываться выполнять прямой приказ. Да, иногда, в их далеком детстве, да и сейчас порой, он мог довольно резко и откровенно высказать свою точку зрения, даже если она была неприятна Лорду, но он никогда ему не перечил. Ренг отложил бумаги и медленно поднялся: как бы там ни было, ему в любом случае нужно было найти Анри.

***

Едва только подойдя к двери, къяре услышал звуки флейты. Раз Анри играет в одиночестве, значит у него отвратительное настроение. Ренг начинал думать, что это заразно. Он постучался и вошел, услышав неохотное приглашение. Подросток сидел на подоконнике, спустив одну ногу вниз, и держал в руках свою старую флейту, ту, на которой он играл, слоняясь по улицам человеческих городов. Короткий взгляд, брошенный на Ренга, был хмурым, потом подросток сразу же отвернулся и уставился в темноту окна. Свечи никто не зажигал, и поэтому в комнате было темно. Мальчик часто избегал света, почти так же, как вампиры, которые неплохо видели и в темноте.

- Анри, могу я с тобой поговорить? – спросил Ренг, пристраиваясь на край небольшого столика.

- Валяй, - меланхолично отозвался мальчик. Сегодня он разговаривал в своей обычной уличной манере, пренебрегая всеми теми нормами, какими его пичкала госпожа Мэриде. К тому же, Ренг никогда не вызывал у него острого желания именовать его «господином Ренгом» и обращаться на «вы».

- Скажи, ты сегодня встречался с Лордом Алмиром?

Мальчик резко глянул на собеседника, снова отвернулся, не желая смотреть, и некоторое время молчал, прежде чем буркнуть:

- Встречался.

- Где?

- В нежилой части замка.

- Где?! – Ренг едва не опрокинул стол, вскочив с него. – Где ты с ним встретился?!

Анри спрыгнул с подоконника и раздраженно принялся укладывать флейту в футляр.

- Да знаю я уже все, знаю! Нельзя туда ходить, мне сегодня объяснили. Так что не читай моралей. Наслушался уже…

Ренг взял себя в руки снова устроился на столе, справляясь с желанием действительно прочесть проповедь об опасности системы нежилых залов. Некоторое время царила тишина. Анри рассеянно и нерешительно погладил кожу футляра, перебрав пальцами все заклепки на крышке, и вернулся на подоконник. Он всегда здесь сидел. Отсюда было видно горы, они успокаивали его.

- Ты ему нахамил?

- Если ты о том, что я не стал облизывать его сапоги, то тогда да, я ему нахамил, - согласился Анри, равнодушно рассматривая тьму за окном.

Ренг от этого заявления снова пришел в возбуждение и принялся нервно расхаживать по комнате.

- Послушай меня, дружок, ты хоть понимаешь, что ты сам себе роешь могилу? А? Если Лорд… Ты понимаешь, что я буду не в состоянии тебя от него защитить? Я… уже не в состоянии… - Ренг закрыл глаза ладонью и тяжело рухнул на стул, жалобно скрипнувший под его весом. – Знаешь, что Лорд сегодня приказал мне подготовить тебя, чтобы ты мог войти в его свиту доноров?

Анри не ответил, медленно развернулся на подоконнике всем телом и уставился на Ренга. Къяре видел, как быстро пробегают мысли у него в голове, как он отбрасывает их одну за другой. Наконец, мальчик заговорил, медленно, подбирая слова,  одно за другим.

- Я… не даю… на это своего… согласия. Добровольного.

- Поэтому я и пришел. Он дал мне час на… решение проблемы, как он сказал. И я не могу не выполнить приказ, - Ренг смотрел на него с какой-то смесью сожаления и непреклонности. Впервые за то время, что Анри жил в этом замке, на лице Ренга не блуждала его знаменитая ухмылка. Он был непривычно серьезным.

- Тогда просто скажи ему, что я не согласен, - Анри внезапно резко соскочил с подоконника и повышая голос еще раз повторил: - Я не согласен! Ясно?! Я в жизни на это не соглашусь!!! Он унизил меня как… как последнюю мразь! За кого он меня принимает?! За шлюху?!! Это не ко мне! Если он еще раз ко мне подойдет с этим предложением, я ему… я ему морду раскрашу так, что он себя в зеркале не узнает! И мне будет все равно, как после этого он будет меня убивать – я сдохну с радостью, но он ко мне не прикоснется!!! Ясно?! Я его ненавижу! Лучше сдохну, - повторил он, резко понизив голос, и оперся спиной на подоконник. – Если это все, о чем ты хотел со мной поговорить, то тогда оставь меня в покое, выметайся отсюда.

- Нет, не все. Сначала выслушай меня. И только потом решай, - Анри промолчал, и Ренг продолжил, заранее зная, что все его речи пропадут втуне, но никто не сможет сказать, что он не пытался: - Я знаю, что в вашу первую встречу все получилось… не самым лучшим образом. Но в этом никто не виноват, это была случайность, неудачное время и неудачное место, - Анри хмыкнул, но возражать не стал. – На самом деле донорство… это несколько иное, чем то, что тебе довелось испытать той ночью. Это гораздо более глобальное чувство. Ты не умеешь освобождать поток своего сознания, поэтому ваш с Лордом контакт был только физическим. Но есть совсем иной уровень контакта – эмоциональный, который и устанавливается с донором. Это полное освобождение, тотальная свобода понимания. Я даже не могу тебе этого объяснить словами, это нужно один раз почувствовать. За эйфорией от этой свободы последствия укуса проходят незаметно, за одну ночь… Если бы ты согласился, Лорд мог бы вести себя совсем иначе…

- Нет, - тихо, но твердо ответил мальчик, не дослушав. В голосе слышалась не свойственная в таком юном возрасте усталость. – Нет. Не надо мне иного Лорда. Я не стану унижаться еще раз, я к нему не пойду, Ренг. Я же не тряпка. Если ты думаешь, что у меня нет гордости, потому что я человек и вам, вампирам, не ровня, то ты ошибаешься… У меня есть чувство собственного достоинства, которое он тогда втоптал в грязь… И я намерен защищать оставшееся до конца. Чтобы ты мне ни рассказывал о прелестях донорства, унижения это не смоет и не изменит моего решения. Все.

Анри был упрям. Это Ренг понял еще тогда, на побережье. И очень горд, это он тоже понял. А еще очень смел. Прекрасно знал, что открытое неповиновение может закончиться смертью, но все равно продолжал сопротивление. Вампиры всегда ценили смелость, и Ренг невольно проникся уважением к подростку. Все-таки люди – удивительные существа, совершенно непостижимые. Мальчик согласился работать на Лорда, фактически быть слугой, но при этом смел отстаивать свою точку зрения и выборочно исполнять приказы. Ренг знал, что уговаривать мальчишку бесполезно, знал с самого начала. Он поднялся, чтобы уйти.

Анри повернулся, серьезно посмотрел ему вслед.

- Скажи ему, что я за свои слова отвечаю. Я готов быть наказанным за свое… хамство, - невесело усмехнулся он, припомнив словечко Ренга, - потому что я не собираюсь подчиняться.

Ренг молча кивнул, принимая к сведению и предпочтя не упоминать, что наказан скорее будет он, за то, что не выполнил задание, за то, что отказывался подчиняться.Но он не мог иначе. Он не мог не защищать мальчика, у него были на то свои причины… Возможно, глупые, но они были для него важны.

***

Лорд Алмир отнесся к докладу Ренга очень спокойно и даже с прохладцей. Он тоже с самого начала понимал, что мальчик будет упрямиться. Но ему нужен был формальный повод, чтобы наказать Ренга. Алмир не имел права пренебрегать своими же суровыми законами, иначе весь его огромный налаженный механизм управления целым кланом найдазе выйдет из-под контроля.  Пожалуй, и Ренг это тоже понимал. Алмир молча рассматривал своего помощника, словно видел впервые. Ему не хотелось устраивать экзекуцию, но иначе было нельзя.  

- Очень жаль, что ты предпочитаешь защищать щенка вместо интересов Лорда, Ренг. И я до сих пор ожидаю объяснений, почему.

- Я не защищаю его, милорд, - возразил къяре, игнорируя последний вопрос. - Но он в определенной степени прав: вы поступили с ним не лучшим образом, он не был к этому готов, а при всей его гордости... К тому же, я вас не узнаю, милорд, вы никогда не вели себя словно последний эгоист…

Алмир поморщился, Ренг был в своем репертуаре. Обычно он ему прощал подобные выходки, – в  конце концов, от кого еще в этом замке можно было услышать правду – но только не сегодня. Все, что здесь говорилось, Алмир знал и так, и это было неприятно, но поделать Лорд ничего не мог: мальчик должен был принадлежать ему.

- Хватит! – рявкнул он и хлопнул ладонью по столешнице. – Будешь свое мнение потом высказывать, если я с тебя не всю шкуру спущу. В своем замке я могу делать, что угодно, и мне не требуется для этого чье-то разрешение, - он на секунду замолчал, задумчиво побарабанив пальцами подлокотнику кресла. – Прикажи позвать своего личного донора.

Ренг предпочел не задавать вопросов, Лорд и так пребывал в крайне раздражительном состоянии. Он на секунду вышел и отправил слугу к себе в покои. Вскоре в дверь робко поскреблись, потом просунулась огненно-рыжая головка девушки. На ее лице было написано простодушное удивление. Она сделала книксен в сторону Лорда и обратилась к Ренгу.

- Господин меня звали?

- Тебя позвал не я.

Испуганная мордашка снова посмотрела на Лорда.

- Чем я могу быть полезна милорду?

- Скажи мне, милое мое дитя, ты любишь своего хозяина?

Она  озадаченно глянула на Ренга.

- Как же не любить, милорд, они же меня спасли…

- В таком случае ты, наверное, будешь рада помочь своему хозяину, правда? – Лорд чуть подался на кресле вперед и мило улыбнулся. Тепла в улыбке было ровно столько, сколько в Дагемских ледниках.

- Конечно, милорд. Сделаю, как прикажете, - она застенчиво улыбнулась и потупила глаза в пол.

- Ты очень преданная девушка, моя дорогая, - многозначительно протянул Лорд, поглядывая на своего къяре, тот пока еще не догадался, к чему именно клонит Алмир. – Через полчаса пойдешь в служебное крыло и найдешь там мальчика-флейтиста Анри. Знаешь его?

- Знаю. Он у нас отлеживался, когда болел, его господин Ренг пожалели.

- Вот я и говорю, что господин Ренг слишком добрый. Пойдешь к нему и скажешь, что я из-за него наказываю господина Ренга и живым его из зала экзекуций не выпущу.

Девушка ойкнула и прижала кулачок к губам, обернулась на своего хозяина.

- Делай, как велит Лорд, - тихо сказал Ренг, уже начиная понимать, что именно хотел Алмир.  

- Приведешь мальчика вовремя и убедишь его вмешаться в происходящее – твой хозяин будет жить. Это понятно?

- Да, милорд, понятно, чего ж непонятного, - ответил дрожащий голос.

- И еще одно: об этом разговоре не должна знать ни одна живая душа. Проболтаешься – прибью. Обоих. Ты видела, как господина Ренга уводила стража, ты была в зале экзекуций, ты сразу побежала за Анри. Верно?

- Да, милорд… Милорд говорили, что господину Ренгу не жить, и что это все из-за мальчишки, милорд не видели, как я подслушивала… Я случайно мимо проходила… - расширенные зрачки совершенно четко сигнализировали, что он нагнал достаточно страха на девушку, чтобы она сделала как велено и проявила резвость и изобретательность.

- Ты схватываешь на лету, дорогая. Иди, время пошло, - снова улыбнулся ей Алмир.

Когда за ней закрылась дверь, Лорд перевел немигающий взгляд на къяре. Он буравил его с минуту, но Ренг не сказал ни слова и смотрел на Лорда прямо и спокойно.

- Теперь все понятно?

- Теперь – да, милорд.

- Но не думай, что я приношу тебя в жертву ради достижения цели. Ты это наказание полностью заслужил. Согласен?

- Да, милорд.

- И я надеюсь, что это будет твой единственный акт неповиновения мне. Потому что следующий станет для тебя последним. Ты прекрасно знаешь, как найдазе карают предателей.

- Да, милорд. 

Лорд ударил в маленький гонг, стоящий  у него на столе. Через минуту кабинет заполнили стражи из личного отряда охраны.

- Проводите этого господина в зал экзекуций, пожалуйста, у нас там должна состояться приватная беседа. Вежливо! – резко добавил Алмир, когда один из стражей бесцеремонно ухватил къяре за локоть. – Из оружейной доставьте набор хлыстов и плетей. Это все.

Звонко бряцнула амуниция, когда стражи отсалютовали своему повелителю, и конвой вместе с конвоируемым потянулся за дверь. Алмир тяжко вздохнул. Когда Ренг услышал про кнуты, он заметно побледнел, однако на Лорда даже не взглянул, с достоинством проследовав за стражей. Наказание поркой, пусть даже самой изощренной и жестокой, у вампиров с высоким статусом или найдазе считалось самым большим унижением, какое только можно себе вообразить. Это было позором. Тем более, если экзекуция устраивалась публично.

Алмир еще с минуту сидел за столом, уставившись в пустоту, наконец, вытянул из ящика стола пару длинных металлических игл с удобным ложем для большого пальца и заколол волосы в узел. Когда-то эти иглы-заколки использовались как эффективное орудие убийства среди его народа, но потом мода на них прошла. Однако, в дань традиции, найдазе часто надевали их на всевозможные совещания и переговоры, как в знак того, что никого не стоит считать беззащитным.

Когда Алмир вошел в зал экзекуций, Ренг стоял возле столба, вмонтированного в пол почти в самом центре. Стража выстроилась вдоль стен. В угол поставили стенд с нагайками, кнутами и плетями самого разнообразного вида, рядом скучал стражник особо крепкого телосложения – обычно он приводил в исполнение большинство приговоров. Лорд остановился возле стенда.

- Все могут быть свободны.

Стража, повинуясь какой-то только им слышной команде, единодушно сделала «нале-во» и промаршировала на выход. Охранник рядом со стендом остался стоять. Алмир повернулся к нему и сладко повторил:

- Я сказал, что могут быть свободны все.

В зале воцарилась абсолютная тишина, в которой гулко отдавался каждый звук. Ренг взглянул на равнодушного и спокойного Лорда, выбирающего кнут себе по руке, стянул хорт и бросил его на пол. Следом полетели прочие детали одежды. На нем осталось только подобие длинной узкой юбки с широким поясом, которую носили под верхнюю одежду.  Потом Ренг подошел к столбу, сам защелкнул у себя на запястьях оковы и замер, спиной ощущая оценивающий взгляд Алмира.

- И много ли я, по-вашему, выдержу, милорд?

- Практикуешься в телепатии, Ренг?

- Нет, просто неоднократно видел этот ваш взгляд со стороны, милорд.

- Язвишь? Это хорошо. Значит, выдержишь достаточно, чтобы я успел заскучать.

- Рад вас повеселить, милорд.

Ренг отчасти чувствовал себя предателем по отношению к Анри, но изменить это было уже не в его силах. Поэтому он посчитал унижение достаточным искуплением подобной невольной вины. Алмир же, разглядывая широкую спину своего къяре, действительно прикидывал, сколько ударов тот может выдержать. Забивать помощника до смерти ему не хотелось, несмотря на всю его дерзость.

Лорд приблизился к столбу, повесив на плечо плеть с крохотными крючками в плетении. Он тоже скинул с себя все лишнее, оставшись только в длинном полотнище, как и Ренг. Со стенда он взял плотный кожаный наруч высотой до локтя и теперь одной рукой затягивал его. Было неудобно, но звать кого-нибудь, чтобы завязали, он не хотел, как и исполосовать себе самому руку по случайности. Алмир наконец закончил, снял плеть, несколько раз взмахнул ей, примериваясь к весу и длине, и нанес первый хлесткий удар. Он был в полсилы, и скорее огладил кожу, чем обжёг, слегка царапнули крючки. Ренг усилием воли заставлял себя стоять спокойно.

Холод каменного зала, влажный и неподвижный промозглый холод, обнимал тело. Он проникал в самую суть и одаривал дрожью, къяре пытался расслабиться и глубоко дышать, чтобы эта дрожь не выдавала его. Но не слишком успешно. А еще ему просто было грустно от всего того, что происходило в последнее время в замке Мертвых Башен. Посторонние образы теснились в голове. Еще не было по-настоящему больно, но Ренг хорошо понимал, что из этого зала его унесут  едва живым. А Лорд Алмир все просчитал. Он всегда хорошо разбирался в тех, кто ему служит. Он просчитал и мальчика, и самого Ренга. Только в своей жене так и не смог разобраться до конца, возможно потому, что она была слишком на него похожа.

Кнут снова свистнул, ударил сильнее и все мысли сразу же вылетели из головы. Ренг не проронил ни звука, просто тело само изогнулось, впечатываясь в жесткий столб, руки в оковах напряглись. Третий удар был жестче первых двух и Ренг почувствовал, как вздувается на спине первый багровый рубец. От него начало распространяться жжение и Ренг некстати вспомнил, что кожа кнутов и плетей всегда пропитывается ферментом, который не позволяет ранам вампиров и найдазе заживать со свойственной им скоростью. Следующий удар, четвертый по счету, был уже с протягом – плеть сначала размозжила кожуи сосуды, затем крохотные крючки, плотно закрепленные в плетении, впились в кожуи поехали в сторону, сдирая следом за собой длинный лоскут и оставляя глубокие борозды. Ренг, не сдержавшись, едва слышно застонал, но потом замолк. И проклял свою дурацкую гордость, из-за которой он не попросил у Лорда рукоять какой-нибудь другой плети – зажать зубами.

Удары шли один за другим, Лорд работал с четкостью метронома, отсчитывающего музыкальный ритм. После каждого нового удара в воздухе повисала кровавая пыль, мелкими капельками были забрызганы руки Алмира, лицо, плечи, грудь… После каждого нового удара лопалась и повисала кусками кожа. Иногда Алмир принимался наносить удары поперек предыдущих – это причиняло дополнительную боль и постепенно превращало спину в месиво и лоскуты. Къяре молчал. Извивался на своих оковах, но больше не выпустил из себя ни звука, хотя хотелось выть в голос. После десятого или одиннадцатого удара, он повис на вывернутых запястьях, лицо посерело. Алмир выплеснул на него кувшин холодной воды, дождался, пока вампир придет в себя, и сунул ему рукоятку нагайки. Ренг со странным чувством отупения и безразличия зажал ее зубами. Его даже не позабавила такая заботливость со стороны Лорда.

Когда боль следует непрерывным потоком, острота ощущений теряется, и за постоянным накатывающим ритмом в такт грохоту крови в ушах становится безразлично, больно или нет, все сливается в одно. До порога отключения. Поэтому Алмир не торопился. Пока еще у него было время не портить эффект от каждого удара, заставляя прочувствовать его от зажигающихся перед глазами звездочек до затухающего жжения и острой пульсации, со всей прелестью ожидания следующей порции.

Ноги больше не держали къяре, и он обвис на запястьях, но сознание больше не терял и не извивался, рефлекторно избегая ударов. Утяжеленный конским волосом кончик плети в после-ощущениях был сравним только с наждаком, пробегающим по окровавленным ранам на спине. Ренг чувствовал накатывающие волны дурноты, в глазах кружились как рой мелкие черные точки, и еще им завладела какая-то странная апатия. Боль осознавалась, как нечто неотделимое от реальности, как будто она всегда была и всегда будет. Поэтому внезапно  прекратившаяся экзекуция и зазвучавшие словно сквозь густую ватную подушку голоса его несколько отрезвили. Однако он все равно мало что понимал из происходящего, кроме того, что наступило какое-то близкое к блаженству чувство, поскольку его оставили в покое.

***

- Хватит! – звонкий крик отразился от высоких каменных сводов и запрыгал эхом в пустоте.

Алмир не счел необходимым останавливать уже посылающую удар руку, и мокрый звук раздираемой плоти в тишине был слышен не менее четко, чем крик, производя нужный эффект.

Еще один более истеричный окрик и несколько шагов:

- Хватит!!! – чьи-то руки вцепились в кнутовище и попытались выдернуть его из пальцев Лорда. Алмир медленно повернул голову и столкнулся с абсентовыми глазами, полными злобы и отчаяния. Мальчик зашипел, когда крючки впились в ладони и отдернулся, с удивлением уставившись на руки. Лорд небрежно закинул плеть на плечо и с ленцой в голосе поинтересовался:

- С чего бы это вдруг?

Анри вскинул голову, только сейчас заметив, что бледную, почти полностью белую кожу Лорда покрывает липкая кровавая пленка. Это вызвало у него дрожь и мурашки по телу, но он постарался не обращать на это внимания.

- С того, что тебе его не за что наказывать. Если тебе так охота кого-нибудь порвать – рви меня, это я не выполнил твой приказ, а не он! – Алмир изобразил на лице озадаченность, и Анри сразу же понял, что Лорд играет: - Я знаю, из-за чего ты решил его убить: ты послал его за мной, а он меня не привел, так? Так вот, выходит это я не подчинился твоему приказу, накажи меня, а его, - Анри ткнул рукой в сторону Ренга, - отпусти! Он ни в чем не виноват!

- Тебе ли судить, дерзкий мальчик, в чем виноваты мои слуги, а в чем нет? – снова отозвался Алмир.

Любой другой, чуть дольше знакомый с повадками Лорда, уже задумался бы, почему тот  снисходит до разговора, вместо того, чтобы вызвать взвод охраны и приказать отрезать болтуну язык, например. Однако Анри не настолько хорошо его знал, он верил в то, что сможет его остановить, в нем бушевала ненависть.

- Но ведь я виноват не меньше! Разве нет?!

- В таком случае, до тебя тоже дойдет очередь, - заверил Алмир.

Потом он снова повернулся к полумертвому Ренгу, давая понять, что разговор окончен. И Анри, в два прыжка оказавшись перед Ренгом, заслонил его собой, расставив руки.

- Не надо! Вот он я: Ренг меня привел все-таки, правда? Значит, он твой приказ выполнил! Хватит! Сохрани ему жизнь! – истеричные нотки пробивались в голосе, логика ускользала, и Лорд почувствовал, что Анри дошел до того пресловутого края, за которым заканчивается контроль и начинается неконтролируемое безумие.

- Вот он ты? - переспросил Лорд, сделав вид, что не понимает.

- Да! – мальчик нервно сглотнул и уже тише заговорил, старательно нагнетая в себе злость, чтобы не струсить и не утратить решимости, чтобы не взорваться от омерзения: - Я пришел, как ты хотел. Буду делать все, что скажешь. Хочешь пить мою кровь? Валяй. Я не против. Но только если ты его оставишь в покое. Он не заслужил… Из-за меня… Он меня спас, там на побережье, теперь я спас его. Я не мог не помочь ему. Ты его отпустишь? – спросил он, наконец, заглядывая в пустое лицо Лорда.

- Не Ренг тебя привел. Ты сам пришел. Что касается ваших личных взаимозачетов, меня они не волнуют.

Анри остервенело завопил:

- Разве ты не хотел, чтобы Ренг меня учил быть донором?! Если его не будет, кто будет меня учить?!

- Найдутся и другие мастера, он не единственный.

- А я буду учиться только у него, ясно?! Если ты его убьешь, я не буду учиться, даже если ты запорешь до смерти и меня!

Алмир задумчиво рассматривал дрожащего мальчишку у столба и, казалось, совсем не слышал его, медленно поворачивая в руке кнутовище. В зале повисла гулкая тишина, и Анри вздрагивал от каждого скрипа ремешков в белой руке. На пальце Лорда поблескивал серебряный перстень. В те мгновения он рассмотрел его до мельчайших подробностей и навсегда запомнил это серебро на изящной, но сильной руке, завораживающей его своим монотонным и опасным движением.

- Значит, ты хочешь обменять тело на тело, так? Ты будешь служить в моей свите, если я отпущу Ренга.

- Да.

- Да, милорд, - с нажимом сказал Алмир.

Анри вполне слышно мерзко скрипнул зубами и, трясясь уже от злости и постепенно охватывающего его бешенства, повторил:

- Да, милорд.

- Чудесно, - Алмир сбросил кнутовище на пол, - теперь можешь идти. Твои занятия начнутся, когда Ренг сможет с тобой заниматься, думаю, это будет довольно скоро. Это все.

Анри нацепил на лицо свою самую мерзкую улыбочку, наподобие той, что он использовал в вечер их первого «знакомства» и прошипел, так и не сумев отказать себе в радости подпортить Лорду удовольствие от победы.

- Я так тебя ненавижу, милорд, - с издевкой добавил он вежливое обращение, - что надеюсь, что ты траванешься моей ненавистью.

Алмир медленно повернулся к нему и улыбнулся, словно зеркало:

- Траванусь твоей ненавистью? Навряд ли. Дело в том, что ты ненавидишь не меня. Ты ненавидишь себя. Из-за того, что я заставил тебя испытать наслаждение и теперь ты хочешь, чтобы я это повторил. Но гордость не позволяет признаться в этом даже самому себе, верно? И ты ненавидишь себя за это недопустимое желание к врагу. За то, что я смог в тебе его пробудить против твоей воли.

 Мальчишка сначала резко покраснел, затем побледнел и пулей выскочил из зала. Его быстрый топот замолк где-то вдалеке.

Алмир повернулся и взглянул наконец на дело своих рук. Спина къяре была словно порванная в лохмотья тряпка. О да, внешний эффект был сокрушителен: от одного взгляда на дело его рук Анри сразу же бросился на защиту, не раздумывая. Однако Ренг, кажется, снова был без сознания, либо так слаб, что это не отличалось от беспамятства. Лорд внезапно словно очнулся. Он едва не убил своего самого близкого соратника, и все из-за прихоти, из-за мальчишки, который не выходил у него из головы.

Лорд разомкнул оковы и едва успел подхватить безвольное обмякшее и тяжелое тело. Он осторожно прислонил его голову к своему плечу. Боль, ушедшая, когда он разозлился, терзавшая его без устали днем и ночью, внезапно снова волной накатила на сознание, похожая на мягкое, сладостное удушье. Алмир уцепился за полумертвого вампира на своих руках, словно за спасительный якорь.

Треснувшие губы разлепились, и Лорд с трудом различил осмысленные слова:

- Все хорошо, милорд, я скоро буду в полном порядке...

- Я перестарался, Ренг. Я  совсем сошел с ума. Весь этот замок сходит с ума.

Къяре не ответил, у него не было сил, и Алмир, прокусив себе губу, сделал то единственно возможное, что могло сейчас действительно помочь: он поднял лицо Ренга и приник к его губам. В первые несколько секунд ничего не происходило, но потом, когда по губам вампира пробежала капля крови найдазе, сухие губы шевельнулись и с жаждой умирающего принялись терзать губы Лорда. Этот болезненный поцелуй, не имеющий в своей основе ни нежности, ни благодарности, ни любви, а только инстинкт, был похож скорее на пытку, которая длится и длится, но Алмир вынес ее безропотно. Это была маленькая расплата за причиненную боль.

Наконец, Ренг устало соскользнул лбом на его плечо и снова замер. Непривычно тихо прошуршала по полу стража, хотя Лорд ее не звал, и уложила къяре на принесенные носилки. Лорд остался один в пустом зале. Он привалился спиной к липкому от крови столбу, поднял глаза вверх. Он действительно не знал, позволив своей злости, боли и неуправляемому желанию взять над ним верх, сможет ли справиться Ренг с последствиями… Хватит ли этих капель аристократической крови, данных в дар искупления, чтобы выжить…