Название: Если
Автор: Chandani Shinigami
Бета: Okami
Пейринг: Сасори/Дейдара, Дейдара/Итачи, Итачи/Саске, много промежуточных
Жанры: AU, angst, dark
Рейтинг: R
Дисклеймер: «Наруто» придумал Кисимото-сан
Саммари: мрачный мир, страшная жизнь, постоянное напряжение, подталкивающее к совершенству. В этой реальности можно выжить, только отыскав себя. Так ли это просто?
Состояние: в работе
Предупреждения: яой, OOC всех и вся. AU. Авторская пунктуация
Размещение: только с моего божественного дозволения. Смайл.

Не беченый вариант!
Глава 9

В машине Дейдара уснул, положив на колени замотанные бинтами ладони. Его быстро утомило мелькание деревень и лесов за окном, убаюкало едва слышное гудение двигателя и свист ветра в открытое окно. Сасори то и дело посматривал на мальчишку, слыша неразборчивое бормотание, и старался объезжать колдобины на старой дороге, чтобы он не просыпался. Пока Дейдара следил за едва заметными изменениями в однообразном пейзаже, тишина, не прерываемая разговорами, казалась неприятной.
На снежно-белой марле уже начали расползаться алые пятна: неловкие движения срывали с ранок едва отвердевшие корочки. Машину тряхнуло на насыпи, перечеркивающей асфальтовое полотно, Дейдара ударился виском о стекло и открыл мутные глаза, слезящиеся от непривычно яркого света. Огляделся кругом, жадно всматриваясь в темную громаду елового леса, зевнул, потянулся, упираясь руками в обитую бархатом крышу салона.
- Далеко еще?
- Час езды, как раз стемнеет, - Сасори вытер о штанину вспотевшую ладонь, откинулся на спинку сиденья, позволяя спине отдохнуть. – Спи, я тебя потом разбужу.
- Неохота теперь. – Дейдара вытащил из бардачка пачку сигарет, внимательно оглядел инкрустированную самоцветами зажигалку. – Почему вы отправили меня к Итачи?
- Надеялся, что он тебя отговорит. Ты же к нему по-особенному относишься.
- С чего вы взяли?
- Это видно. И по взглядам, и по жестам, и по выражению лица, - пришлось остановиться, пропуская стадо коров, неспешно шагающих через дорогу. От них пахло навозом, пастух, сидящий на нетерпеливо переступающей с ноги на ногу лошади, кричал и стегал медлительных животных хворостиной.
Дейдара прижался щекой к прохладному стеклу, вдохнул запах пыли, приятно защекотавший ноздри. В машине она пахла по-особенному: чем-то сладковатым, свежим, с мятным оттенком, с пряным привкусом на языке. Портить этот запах не хотелось, и Дейдара кинул сигареты в ящик на дверце, оставив зажигалку, оттягивающую ладонь уютной тяжестью. Сасори нужно было что-то ответить, сказать, что он ошибается, что Итачи – случайный прохожий, которого любить нелепо и неправильно, но слова не шли с языка.
Открещиваться от чувств, впервые за долгое время осознанных, Дейдара боялся. Начинать новую жизнь со лжи не имело смысла, а лгать Сасори, внимательному взрослому, и подавно. Зато и молчать рядом с ним было удобно и легко, так что можно было не отвечать, а только повернуться к окну и следить за промельками синеватых елей на обочинах.

Итачи проснулся от грохота где-то в глубине дома, вскочил, едва удержавшись на ногах из-за липкой обморочной слабости. Простреленное плечо отозвалось острой болью, так что пришлось с минуту постоять перед зеркалом чтобы выправить осанку и убрать с лица признаки усталости. Шум повторился, стоило открыть дверь комнаты, метнулась по коридору едва заметная тень, из соседней комнаты выскочил Саске, придерживая на груди влажный халат.
В библиотеке царил хаос: два стеллажа перевернуты, книги и толстые папки с личными делами устилали пол. Итачи поднял одну из папок, открыл, с трудом развязав туго стянутые в узел тесемки. Отцовским почерком были исписаны тонкие листы, легко сгорающие, не оставляющие после себя ничего, кроме пепла, прикреплены к картонной корке несколько фотографий.
- Зачем им архив пятилетней давности? – спросил Саске, отбирая у брата папку.
- Должно быть, они не знали, что отец пропал, - Итачи нахмурился, оглядывая соседние стеллажи. – Надеялись найти новые дела. Подожди, почему «они»?
- По коридору пробежало два человека. Я слышал шаги, когда накидывал халат. Это случайно не?..
- Сейчас только мы с Кисаме работаем в паре. Давай, берись за тот край стеллажа, нужно привести все в порядок до того, как маме придет в голову полюбоваться на почерк отца.

Город встретил Дейдару бензиновым духом и огнями неоновых реклам. Почти четыре часа езды по скоростному шоссе – и чужое место, незнакомое, с непривычно широкими улицами и высотными зданиями, одетыми в бетон и обманчиво хрупкое стекло. Сасори уверенно лавировал в потоке машин, терпеливо стоял в километровых пробках, кивал другим водителям, откуда-то ему знакомым.
В вязкой ночной темноте гудение автомобилей и забитые прохожими тротуары смотрелись чужеродно, в каменных башнях, скрывающих за зеркальными стеклами мелкие соты офисов, не горел свет. В рабочем квартале работали только рестораны и магазины, мелкие кафе закрывались, опуская молочный налет решеток на темные дыры окон. Не было привычных деревьев, только за высокими оградами – парки, уголки жизни посреди залитых асфальтом улиц.
- Это мой родной город, - сказал Сасори, когда перед потоком машин в очередной раз загорелся красный. – Будто в другой мир попали, да?
- Что-то вроде. И когда же вы переехали отсюда?
- Двадцать три года назад, был даже младше тебя. Всех тех людей знаю из-за того, что приходилось вместе работать. Часто здесь бываю.
- Наш город не меньше этого, – Дейдара закашлялся, когда мимо проехал автобус, пахнув черным выхлопом, закрыл окно. – А другой совсем.
- «Наш» город был основан в шестнадцатом веке, а этот – в шестидесятые годы двадцатого. Вот и другой.
Разговор заглох, зажегся зеленый свет, заморгал индикатор на приборной панели, жалуясь на кончающийся бензин. Дейдаре сразу захотелось спросить, долго ли еще ехать, но уверенность Сасори невольно передавалась и ему, успокаивая. Пять минут езды, крутой поворот в узкий переулок, проржавевшие железные ворота, с которых сшелушилась вся краска - и дохнул в машину запах сырого бетона.

Ржавые тяжелые двери, серый бетон, заложенные красным кирпичом окна, узкие железные лестницы без перил – Дейдара ни за что бы не подумал, что здесь кто-то живет. Но по освещенным яркими лампами дневного света коридорам бродили люди, смахивающие на бесцветные, едва заметные тени, откуда-то доносились голоса, а влажный пол свидетельствовал о поддержании чистоты. Дейдара старался не касаться стен, боясь, что снова наткнется на разрушившуюся склизкость, и каждый раз проверял обтертый рукав, ожидая увидеть мокрые следы.
Сасори шел уверенно и быстро, вполголоса проговаривая какие-то цифры. Дейдара тащился позади него, задавленный тяжелым влажным воздухом, и изо всех сил боролся с желанием по-детски ухватиться за кожаную куртку, чтобы ощутить живое тепло. На кожу оседала мелкая водяная морось, по ногам дули сквозняки, взявшиеся невесть откуда.
Наконец, Сасори остановился у одной из дверей и постучал четыре раза. Звонко заскрежетал металл, упало на пол что-то тяжелое, из открытого проема пахнуло теплом и терпким запахом лаванды. Обитые деревянными панелями стены, казалось, источали горячий воздух, на низеньком журнальном столике была толстым слоем рассыпана чуть сиреневатая соль. Когда у Дейдары перестала кружиться голова, он различил сквозь насыщенный цветочный аромат тяжелые нотки, присущие больницам.
Женщина, открывшая дверь, скинула на одно из кресел испачканный красным белый халат и раздвинула ширму, открывая лежащего посреди пищащих едва слышно приборов и разноцветных трубок. Сасори подвел Дейдару к дивану и усадил, с силой надавив на плечи, потянул за волосы на затылке, заставляя поднять голову.
Мужчина поднял истаявшую до тонкой кости, обтянутой кожей, руку, поманил женщину, что-то зашептал ей на ухо. Она кивнула, поклонилась, вышла за дверь, напоследок поскрежетав ключом в замке. Сасори чуть сильнее сжал ладонь на плече Дейдары, заставляя выпрямить спину, и быстро отошел назад, когда мужчина заговорил.
- Не пытайся его защитить, Сасори. Если Дейдаре нужна помощь, ему нечего делать среди тех, кому я могу доверить свою мечту.
- Мне не нужна помощь, но и вас я разглядывать не хочу, - Дейдара отвел взгляд от обтянутых молочно-белой кожей ребер. – Малоприятное зрелище.
- Ты пришел просить меня об одолжении, но дерзишь, - Пейн засмеялся и закашлялся, дергая рукой, будто пытался по привычке закрыть ею рот. – Жизнь наложила отпечаток, превратив в не соображающее совсем существо?
- Наверное. Я вам нужен, или просто хотите поиграть?
- Тебе повезло. Орочимару сбежал из страны, и на его место нужен новый человек, - Пейн пошевелился, пытаясь переползти выше на подушку. – Заодно и напарник тебе достается толковый, опытный, всему научит. Можете идти.

Итачи слушал мерно диктующего номера дел брата и ставил галочки напротив мелким шрифтом набранных строк. Глаза нещадно слезились от яркого света, запах надоевшего кофе казался отвратительным, а нотки хрипотцы в до боли знакомом голосе раздражали. Из первого стеллажа пропало три папки, из второго – шесть, и черные провалы на полках ничуть не радовали. В библиотеке стало жарко: горящие лампы нагревали воздух получше электрических обогревателей, расставленных по всем остальным комнатам.
Вытерев со лба пот вперемешку с пылью, Саске посмотрел на грязную руку и скрипнул зубами. Халат уже был испачкан серыми полосами вытертых об него ладоней, но раздражало жгучее неудобство из-за давно не мытой кожи. Итачи едва удерживал непослушными пальцами ручку, тер переносицу, чихал от поднятой брошенными папками пыли. В списке осталась еще сотня строчек, а потом можно будет помогать брату и двигаться, разгоняя сонливость.
- Зачем кому-то нужны дела об изнасилованиях? – Саске закашлялся, вдохнув пыль.
- По-другому вопрос звучать должен. Откуда кто-то узнал, что архив находится в нашем доме? – Итачи нашел в груде картона нужную папку, поставил первой на шестую снизу полку. – Тысяча пятьсот вторую ищи и шестьсот девятую.
- Шестьсот нашел, держи. Может, заметили, что к нам статисты заходят?
- Здесь должен жить глава полиции, не забудь. Семьсот вторую, - Итачи еще раз проглядел список, вчитываясь в краткие описания украденных дел. – Тут не только об изнасилованиях. Есть еще кража со взломом и три убийства. И все дела успешно завершены, а преступник посажен.
- Не написано, что за преступник? - Саске вздрогнул, оглянувшись на внезапно побледневшего брата. – Что с тобой?
- Тсукури Рафу. С этого стеллажа исчезли дела о крупных денежных махинациях, им проделанных.
- Точно Акацуки.
- Логичнее было мирно попросить меня принести папки, а не громить библиотеку. Вот черт…

На обратном пути Дейдара не мог заснуть, вглядывался в черные силуэты деревьев, выделяющиеся на фоне темно-синего, усыпанного звездами неба. На горизонте едва виднелся тусклый месяц, тонкая ниточка, согнутая в букву «С». Осеннее небо казалось бездонной пустотой, кое-где затянутой тонкими ватными обрывками облаков, морозный ветер легко забирался под куртку, холодя покрытую пупырышками кожу.
Сасори заговорил только раз – попросил достать сигареты и дать прикурить. Дейдара тогда следил за его дыханием, за тем, как вырывался изо рта едкий дым, выбираясь в окно, цепляясь за фиксирующий стекло пластик. Самому почему-то курить не хотелось, зато остатки слизанного ветром тяжелого запаха приносили удовольствие.
- Возьми куртку, там, на заднем сиденье.
- Мне не холодно, - покачал головой Дейдара и вздрогнул, ощутив под рукавом холодные пальцы.
- Или окна закрываем, или ты лезешь за курткой.
На заднем сиденье было жутковато: свет фар золотил стекло, не давая рассмотреть асфальт впереди. Казалось, машина едет в пустоту, в черноту, навстречу умирающей луне, а Сасори – проводник загробного царства. Вокруг гнездилась тьма, промерзший фетр заставлял дрожать от холода, так что пришлось сделать над собой усилие, чтобы перебираться вперед все так же неторопливо и осторожно.
Сасори одобрительно кивнул, мазнув по Дейдаре взглядом, закурил еще одну сигарету, чуть склонившись к трепещущему огоньку зажигалки. Ветер приятно холодил лицо, выдувая из глаз слезинки, тек по шее, поглаживая влажными дуновениями нежную кожу. Куртка начала нагреваться от тепла тела, в длинные рукава можно было засунуть озябшие ладони, а нижний край подоткнуть так, чтобы не дуло по животу. Почему-то Дейдаре и в голову не пришло спросить, не холодно ли Сасори.

Горячий душ легко вымывал усталость из измученных мышц, превращал очертания тела Саске в тщательно сокрытую за струями воды тайну. К этой тайне можно было прикоснуться, огладить нежную кожу ладонями, прижать брата к себе, приближая к губам мокрый затылок. Саске встал на цыпочки, откинул голову назад, подставляя губы под поцелуй, а шею под нежные прикосновения к трепещущему пульсу.
Итачи шагнул на прохладный кафель, легонько прикоснулся к приоткрытым губам кончиком языка, дотянулся до висящего на крючке полотенца. Ему нравилось наблюдать за тем, как исчезают в махровой мягкости капли воды, нравилось собирать эти капли ртом, горячо целуя влажную кожу. Саске дышал чуть слышно, поверхностно, осторожно вытирал длинные волосы брата другим полотенцем.
Под одеялом было прохладно и мокро: не хватило терпения вытереться, нужен был шелк по коже и подушка под бедра. Саске жадно дышал возбужденным воздухом, бездумно скользил губами по скуле и щеке Итачи, выгибался, уходя от мгновенной вспышки боли, оставившей после себя заполненность и бешеное желание. Сразу же – быстрый ритм, переплетенные пальцы, тихие стоны и срывающееся дыхание, сразу же – острое удовольствие, а за ним звенящая счастьем пустота.
С трудом поднявшись с кровати, Итачи принес из ванной полотенце, наспех вытер спящего брата, отбросил мокрый кусок ткани в угол, на лампу. Желтоватый свет превратился в золотистые полоски, застыл в комнате вязкий полумрак, пахнущий разгоряченной кожей и спермой. На горизонте плавно разгорался рассвет, просовывая в щель между шторами назойливые лучи.