Название: Если
Автор: Chandani Shinigami
Бета: Okami
Пейринг: Сасори/Дейдара, Дейдара/Итачи, много промежуточных
Жанры: AU, angst, dark
Рейтинг: R
Дисклеймер: «Наруто» придумал Кисимото-сан
Саммари: мрачный мир, страшная жизнь, постоянное напряжение, подталкивающее к совершенству. В этой реальности можно выжить, только отыскав себя. Так ли это просто?
Состояние: в работе
Предупреждения: яой, OOC всех и вся. AU. Авторская пунктуация
Размещение: только с моего божественного дозволения. Смайл.

Глава 8

Дейдара повертел в руках мобильный телефон, вздохнул, отложил на край стола. Дисплей светился отраженным мертвым светом, на темно-сером фоне явственно проступали мелкие царапинки и пыльные отпечатки пальцев. Невозможно было понять, в чем проблема – в отошедших контактах, в батарее, недавно упавшей на бетонный пол, или в залитом водой зарядном устройстве.
Кошка подскочила к бесполезному куску пластмассы, ткнулась в него развороченным носом, зачем-то сощурила затянутые белесой пленкой глаза. Дейдара прикоснулся к ее шерстке, осторожно погладил, словно опасаясь, что кожа под его ладонями может расползтись, обнажая влажное содрогающееся мясо. От кошки пахло лекарствами, кровью и смертью, но под хозяйской ладонью она выгнула спину, заурчала, легла, неудобно подвернув пораненную лапу.
- Тебе плевать на боль, да? Привыкла, вот и живешь, зная, что скоро все прекратится, - Дейдара коснулся особенно мягкой шерсти на горле, ощутил кончиками пальцев вибрацию и тепло. – И плевать тебе на поломку телефона. А мне что делать?
На пальцах осталась шерсть, спутавшиеся волоски, короткие и тонкие. Дейдара вытер ладонь о штанину, в последний раз взял в руки телефон, нашаривая на столе батарею. Не включится и на этот раз – придется разбирать, не стремясь починить, только затем, чтобы узнать, в чем проблема. Пластмасса ощутимо нагрелась в горячих ладонях, шершавое покрытие создавало иллюзию, что кожи касается часть живого организма. Нижняя крышка, щелкнув, встала на место, экран вспыхнул ненадолго белой пустотой, погас. Снова изображение, разрозненные желтые пиксели на черном экране, жутковатые, хаотичные, режущие глаза ненужной контрастностью. Золотистые всполохи двигались, множились, заполоняли экран полностью, и он сам слеп от их яркости, окончательно превращаясь в серое стекло, слабо отражающее солнечный свет.
Под хрупкой крышкой – похожие на червяков провода и микросхемы. Разноцветная мешанина, казалось, шевелилась, стремясь уползти подальше из тесного корпуса, дышала, задыхалась, ворочала кусками пластмассы с вплавленным в них металлом. Один из них оплавлен. Значит, дело все-таки в телефоне, и нужно покупать новый: ремонт старого обошелся бы куда дороже. Дейдара смахнул куски пластмассы в ящик стола и вздрогнул, оцарапав палец выступающей железкой.
- Как человек, - Сай поставил на стол стакан сока, отпил из своего. – Как ты. Перегорела одна микросхема, а он перестал работать и добровольно отправился на свалку.
- Микросхема была важная.
- Да ну? И что мешает ее починить?
- Нет смысла.

Школа пахла давно высохшей краской и влагой. В дребезжащие стекла с силой бился ветер, то ли пытаясь ворваться внутрь, то ли наслаждаясь надрывным стоном старых рам. По коридорам ходили работники, одетые в заляпанные известкой комбинезоны, несли ведра и лестницы, смеялись над только им понятными шутками. Из открытой двери кабинета биологии по крылу разносилась музыка, резкая и неприятная, отзывающаяся болью в висках.
Дейдара ненадолго остановился у новой картины, коснулся рельефного холста, огладил кончиками пальцев гладкое дерево. На полотне – лес, темные сосны, уходящие в небо, а перед ними цветущий луг. Яркая зелень обрывалась под тяжелыми кронами, превращалась в коричневатый ковер из опавших иголок; под одним из деревьев неведомый художник нарисовал гриб и капнул на шляпку серебряной краски. Гриб стал заметным, но нереальным, похожим на щель в параллельный мир, прикрытую нависшей над бликом веткой.
Дверь учительской была заперта. Дейдара замер перед ней, рассматривая золотистым напылением выгравированные иероглифы, листок бумаги, белеющий на фоне темного дерева, выбивающийся из щели над порогом свет, пустой и темный коридор. Здесь пахло известкой, а чуть влажные стены парили теплом. В учительской переговаривались люди, двигались стулья, хлопали двери шкафов. Наконец, свет заслонил приближающийся человек, стали слышны тихие шаги, повернулась дверная ручка, едва слышно щелкнув.
- Здравствуйте, господин Акасуна. Могу я с вами поговорить?

Дейдара подставил ветру лицо, прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями холодного воздуха. Сасори шел следом, курил, наблюдая за тем, как шевелятся тонкие светлые волосы, смотрел на полоску кожи над поясом джинсов, открытую задравшимся краем короткой куртки. Затянувшееся молчание нервировало, стук подошв кожаных ботинок о мокрый асфальт был чересчур размеренным.
- Я, к твоему сведению, человек занятой, - Сасори швырнул сигарету на клумбу с отцветшими астрами, схватил Дейдару за плечо, развернул к себе лицом. Заглянул в голубые глаза, оглядел изгиб тонкой брови, почувствовал, как ветер ведет по тыльной стороне ладони мягкую светлую прядь. – Так что не испытывай мое терпение.
- Здесь холодно, - Дейдара улыбнулся, опуская взгляд на трещину в бордюре. – А на холоде я плохо соображаю.
- Мы уже минут пятнадцать тут бродим. Говори.
- Я могу вступить в Акацуки? – Сасори двинулся дальше, слыша стук подошв за спиной. – Это нужно, правда. Если для этого нужно как-то измениться, только скажите. Я только… вот вы - обычный учитель, а все равно…
- Зачем тебе это? – Дейдара потер двумя пальцами переносицу, коснулся правого виска, пульсирующего тупой болью. Сасори обернулся, отметив жесты, сам протянул руку, прижимая пальцы к горячей коже. – Ты даже не совершеннолетний.
- Но это не мешает мне быть проституткой, - прохладные руки успокаивали боль, надавливая на знакомые точки. – Почему-то в этом мой возраст не помеха.
- Дурак. Расклеился, а теперь хочешь, чтобы тебя другие заново собирали?
- Нет! Я двигаться хоть куда-то хочу, а куда?
- Подожди до лета и поступи в университет, - Сасори нахмурился, услышав крик, и Дейдара ненадолго замолчал, пытаясь успокоиться. – Ты умный парень, сможешь.
- Вы мои результаты экзаменов видели? Я… не могу тогда выбрать, на кого учиться. И платить мне нечем, разве что остаться в клубе, - пальцы коснулись мягких волос на затылке, заставили чуть склонить голову, позволяя ладони скользнуть под воротник. – Но есть разве смысл в таком движении?
- Это не движение, - кивнул Сасори, поглаживая выступающие позвонки. – Но ты зря решил поговорить со мной. Обратись к Итачи.

В квартире было темно и холодно, ветер шипел в щелях трухлявых рам, стекла покрылись тяжелыми каплями, чудом удерживающимися на месте. На полу лежала причудливая тень, отбрасываемая вымокшей листвой, с подоконника текла вода, расплескиваясь по полу гостиной. Щелчок выключателя разогнал полумрак, медленно теплел электрический обогреватель, гудели синие язычки пламени, выбрасываемые газовой плитой.
Дейдара налил в стакан кипяток, осторожно коснулся прохладными ладонями горячего стекла. Было поразительно тихо, единственный звук – завывания ветра, и не ощущалось присутствие жизни в продрогшей квартире. Кошка, видимо, спала где-то в укромном уголке, не заметив даже прихода хозяина, а Сай предупредил утром, что придет поздно. Стоило только остаться одному, и время остановилось, а холод завоевал клочок пространства.
Ботинки оставляли грязные следы на ковре, выдавливал из подошв грязные капельки линолеум. Кошка лежала на кровати в уставленной вещами комнате, на слое пыли, среди мертвых вещей. Дверь заскрипела, не желая открываться до конца, Дейдара протиснулся в щель, остановился на пороге, оглядывая запущенную комнату.
- Просыпайся, - пальцы коснулись привычно теплой шерсти, пригладили топорщащиеся волоски. – Хватит спать уже… будешь двигаться, сможешь поправиться. А ты лежишь.
Кошка не пошевелилась, не потянулась, как было всегда, и Дейдара прижался ухом к теплому тельцу, уже зная, что не услышит биения сердца.

У озера было холоднее, ветер поднимал в свинцово-серой воде пенящиеся гребешки, мостки скрипели, когда на них накатывала очередная волна. Сумка с трупом кошки неприятно оттягивала плечо, воздух холодил открытую спину, забирался в рукава, бил по щекам, словно пытался привести в себя, раздавая пощечины.
В лесу пахло прелой листвой, влажной древесиной и землей. Дейдара шел по мягкой почве, ощущая, как она проминается под ботинками, и жадно дышал прохладным воздухом. Десять шагов от крайнего дерева - скинул сумку, отмечая место. Шесть шагов от крыльца полуразвалившейся избушки – дотянулся до ремня, передвинул.
В доме нашлась ржавая лопата, оставленная рабочими, тяжелая, с оставляющей занозы рукояткой. Дейдара легко всадил ее в пропитанную влагой почву, приподнял пласт, снимая дерн со слоя глины и песка. На спину упали первые капли дождя, где-то вдалеке заворчал гром, ветер стих, оставив воздух висеть без движения. Из-под лопаты выглядывали длинные розовые червяки, извивались, пытаясь уползти в темноту, мокро блестели слизью на тонкой коже. Молния сверкнула где-то совсем близко, оглушил на секунду гром, дождь полил сплошным потоком, почти без просветов.
Засыпать сумку пришлось темной жижей, размокшей землей, звонко льющейся на брезент. Дейдара швырнул лопату в кусты, пошел в дом, осторожно ступая по трухлявым половицам, сел на уцелевший диванчик, покрытый обрывками паутины и пылью. Дождь стучал по черепице, тонкие струйки стекали на пол, оставляя темные следы на сером дереве, на чердаке завывал ветер и перекатывалось что-то тяжелое.
Сидеть в полумраке было скучно, Дейдара осмотрел комнату и подошел к следующей двери, полуоткрытой, без ручки, обломок которой слабо блестел в тусклом свете. За дверью оказалась спальня: у стены стояла застеленная кровать, на комод упали оторвавшиеся от потолка доски. В проломе можно было разглядеть открытое чердачное окно, резной стол, стоящий над одной из комнат, шкаф, поразительно похожий на тот, в котором хранилась отцовская одежда.
Пружины заскрипели, низко прогибаясь под весом тела, запах пыли защекотал ноздри. Дейдара закрыл глаза, прислушиваясь к шуму дождя наверху, различил в шорохе капель негромкое мяуканье, сел на кровати, сминая покрывало кровоточащими пальцами.
У порога сидел белый котенок, маленький, умещающийся на ладони.

Итачи смотрел на Дейдару, обводящего кончиками пальцев край чашки, и хмурился. Узнать старого знакомого в ярком дневном свете, без разноцветных бликов, скользящих по коже и волосам, было почти невозможно. Воображение привычно рисовало вызывающе красивое лицо, плавные движения, лукавый взгляд, и соотнести этот образ с незаметным пареньком, сидящим напротив, не получалось.
Пальцы с обкусанными ногтями сжимали фарфор так, будто хотели сломать снежно-белую гладкость, потухшие глаза наблюдали за тем, как поднимается от чашки дым. Веки опухли, на щеке ссадина, тонкий шрам белел на переносице, длинные волосы безжизненно слиплись в прядки, небрежно стянутые в хвост тонким шнурком. Красивый, но незаметный, и голубые глаза окончательно превратились в серые, темные, с пугающе огромным зрачком.
- Ты случайно наркотики принимать не начал? – спросил Итачи, сделав глоток черного кофе. – Тогда уже никакими силами человеком не стать.
- Не начал. Смелости не хватает, - Дейдара зябко поежился, хотя в кафе было жарко. – Это со здоровьем связано. Если ты про зрачки…
- Зачем тебе в Акацуки?
- Достало бездействие, а для жизни добропорядочного гражданина я уже не гожусь. Да и не отпустит меня никто просто так, - Дейдара взглянул на Итачи, опустил глаза, убрал с кружки ладони. – Ты не думай, я больше не буду себя жалеть.
- Не все так просто. Пока мы работаем на другие группировки, нас нанимают клубы и богатеи, которым нужна охрана, но это временно. Дальше будет сложнее, придется убивать и рисковать куда большим, чем сейчас.
- А у меня есть что-то такое, чем я не могу пожертвовать?
- Не думаю.
- Тебе-то как раз и нужно об этом думать, сын главы японской полиции. Но самого себя ты почему-то не уговариваешь выйти из Акацуки.
- Сегодня Сасори приведет тебя к Пейну, - Итачи покосился на работающий кондиционер, достал из кармана куртки пачку сигарет. – Там увидим, сможешь ли ты настоять на своем.