Очаровательный юноша с шелковым шарфом вокруг шеи рассказывал мне о том, что считает себя главным героем приключенческого романа. Прелестный мальчик, такой непосредственный, и искренне полагает, что его теория помогает ему жить.

На мой вопрос о том, не боится ли он, что роман внезапно обратится в книгу ужасов, он отмахнулся и сказал, что все ужасы он уже пережил.

Очаровательному юноше с шарфом на шее нет и двадцати, но он уверен в том, что о жизни ему известно куда больше, чем избалованному славой и успехом человеку вроде меня. Сегодня у меня в петлице орхидея, а значит, я неприлично добр и подозрительно обходителен. Я улыбаюсь этому прелестному созданию и беру его под руку.

Юноша повстречался мне в ботаническом саду, где я застал его воюющим с кленовыми листьями, то и дело прилипающими к подошвам его лакированных щегольских ботинок.

Он всегда спрашивает – «Что ты думаешь?», как будто ему действительно есть дело до моих мыслей.

О человеке судят лишь по словам и поступкам, мысли же никого не интересует. Путаные рассуждения о жизни и нравах наводят только тоску, а вот удар кулака по столу вызовет резонанс в обществе. Одни вздохнут – «Какой хам!», другие благоговейно прошепчут – «Ах, какой неординарный! Ему можно позволить быть эксцентричным!». И все будут правы. Я эксцентричный хам, я буду делать все наоборот, и неважно, что я при этом буду думать.

Поступки всегда поддаются коррекции, в отличие от мыслей. Откуда вам знать, может, галантный и улыбчивый мужчина втайне мечтает о том, что вы будете его рабыней на протяжении тысячи и одной ночи. Но он целует вам руку, озаряет душную тьму вашей тоски своим обаянием, подает вам руку и в целом крайне обходителен. Не думаю, что вам будет интересно содержимое его мыслей, если оно так разница с поведением, не так ли?

Искренность намерений никого не волнует.

Но где же проявится твое искреннее «я», о котором сейчас так модно рассуждать? Нас любят за действия и беседу, за манеры и умение держать себя, так неужели придется отказаться от собственных желаний и грёз в угоду обществу?

Юноша с шарфом вокруг шеи долго думает над моими словами и выражает мысль о том, что, если человеку так хочется остаться самим собой, то он должен уйти в отшельники и заниматься самодурством сколько его дуще угодно угодно, лишая себя удовольствия от общения с людьми. Юноше нравится игра в светского львенка, поэтому он с удовольствием одевается по моде, стрижется по моде и рассуждает так, как принято на данный момент.

Юноша срывает шарф жестом вызывающим и патетичным, демонстрируя красный уродливый шрам на белоснежной коже.

- Видите? Я пытался покончить с собой, но у меня ничего не вышло! Чем не сюжет для современного романа? Скажите, мистер Амаринт, вы же писатель!

- Мой милый мальчик, - ответил я ему, - Вы читаете не те книги. Герои современных романов нынче топятся в реках от несчастной любви, но никак не вешаются – это слишком грубо для таких нежных молодых людей, как вы.

Мой собеседник побледнел, небрежно повязал свой шелковый шарф вокруг изуродованной шеи и быстрым шагом удалился вглубь сада.

Боюсь представить, что у этого юноши нет чувства юмора. Не хватало мне еще титула убийцы мальчиков. У меня и так слишком много «наград».