[200x201]

Ибо Бог заповедовал:

почитай отца и мать;

и: злословящий отца

или мать смертью

да умрёт. Мф. 15:4

 

Восемьдесят пять лет назад в советской общеобразовательной школе вводили антирелигиозное воспитание, учебные программы и учебники пропитывались атеистическими сюжетами, верующих учителей увольняли с педагогической работы, в школе организовывали группы юных воинствующих безбожников. В 1929-1932 гг. школа призывалась формировать атеистическое сознание не только путем преподавания естественнонаучных знаний, но и вовлекая школьников в активную борьбу с религией и Церковью.

Основным препятствием на пути антирелигиозного наступления оказалась традиционная религиозная семья. С ней, по мнению многих воинствующих атеистов, необходимо было «разобраться» в кратчайшие сроки.

Тема ответственности родителей неоднократно затрагивалась в процессе поведения общественной дискуссии 1927-1928 гг. о замене безрелигиозного воспитания в школе антирелигиозным. Школа в понимании некоторых участников дискуссии должна превратиться в убедительную альтернативу религиозной семье вплоть до привлечения религиозных родителей к судебной ответственности.

Автор статьи «В защиту детей» (Безбожник. 1928. № 40) требовал издать закон об ответственности родителей, «заставляющих насильно детей ходить в церковь» [1]. В ответ на эту статью в редакцию газеты «Безбожник» поступили многочисленные отклики читателей[2]. К.П. Кузьмин из села Яковлевка Владивостокского округа вопрошал: «... Будут ли они [дети] здоровой сменой тогда, когда они находятся под властью калек, инвалидов и нравственно больных родителей, зачастую глубоких фанатиков?». И продолжал: «Вполне согласен... с тем, что нужно ввести соответствующую статью закона, карающего за калечение религиозным дурманом несовершеннолетних. Но этого мало, нужно найти еще статью закона по отношению к родителям, которые, проявляя свою власть, калечат детей тем, что в маломальские праздники не пускают детей в школу...» [3]. Педагог Репнинской школы I ступени Болховского района Орловского округа высказывался от имени школы: «...школа в целом высказывается за то, чтобы был издан закон, защищающий детей от религиозных родителей, которые занятия в школе сменяют на церковную службу» [4].

Но дискуссия послужила лишь шумовым фоном для зондирования реакции педагогов на идею вовлечь школу в беспрецедентную антирелигиозную кампанию. Введение антирелигиозного воспитания в школе в 1928/29 учебном году являлось составной частью нового политического курса. Он известен как «великий перелом». «Великий перелом» стал знаковым явлением и свидетельствовал о решительном намерении ЦК ВКП (б) создать новое общество, согласно марксистско-ленинскому учению, не совместимое с религиозным мировоззрением. Совершавшаяся в те годы индустриализация, коллективизация и культурная революция сопровождались идеологической обработкой общественного сознания. Одним из способов являлось антирелигиозное воспитание школьников, посредством которого власть рассчитывала изменить сознание не только детей, но и взрослого населения.

13 апреля 1928 г. И.В. Сталин докладывал на активе Московской парторганизации о работе Апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК ВКП (б). Напомнив реакцию населения на кампанию изъятия церковных ценностей в 1921-1922 гг., он подчеркнул, что теперь важнее «связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с кровными интересами масс и повести её таким образом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами»[5].

Вопрос об усилении антирелигиозной работы Оргбюро ЦК рассмотрело 10 декабря 1928 г. Председатель Антирелигиозной комиссии ЦК, председатель Союза воинствующих безбожников (СВБ) СССР Е.М. Ярославский особое место в докладе уделил школам[6].

24 января 1929 г. Политбюро ЦК утвердило резолюцию «О мерах по усилению антирелигиозной работы» [7]. 14 февраля резолюция разослана в виде циркулярного письма ЦК местным партийным организациям. С грифом «секретно» письмо подписал Л.М. Каганович [8]. Наркомпросу предписывалось «взять более решительный курс по преодолению элементов нейтрализма школы к религии, выражающегося в т.н. безрелигиозном воспитании, поручив ему поставить серьезнейшим образом антирелигиозную подготовку и переподготовку учителей, особенно школ повышенного типа, ввести соответствующий антирелигиозный цикл в техникумы и в педвузы, ввести таковой в свои заочные курсы, разработав методы антирелигиозной пропаганды в школе, внести соответствующие поправки к программам школы, обратив особое внимание на школы II ступени, ассигнуя специальные средства по линии Главполитпросвета, Главпрофобра и Главсоцвоса» [9].

Активизировали антирелигиозную кампанию в пасхальные дни 1929 г. Подготовка к антипасхальной кампании началась во время великого поста, кульминация пришлась на 4-6 мая, завершилась кампания к 15 мая [10].

В преддверии Пасхи и в пасхальные дни и городские, и сельские школьники привлекались к участию в антирелигиозных беседах, вечерах, уличных шествиях, митингах и карнавалах. 26 апреля 1929 г. в Сокольническом районе Москвы состоялась демонстрация школьников с антирелигиозными лозунгами. В акции приняли участи до 30 000 школьников. Демонстранты, разделившись на группы, отправились к прикрепленным предприятиям, где провели митинги. Затем учащиеся вместе с рабочими отправились на сборные пункты в подрайонах, где также состоялись митинги с участием представителей райкома ВКП (б) [11].

4 мая практически во всех школах Москвы прошли антирелигиозные вечера с привлечением учащихся и их родителей. 5 мая в школах проводился клубный день. В некоторых районах Москвы (Бауманском, Хамовническом) школьники приняли участие в карнавалах [12]. Антипасхальные карнавалы прошли в Ленинграде, Твери, Омске, Томске, Орле, Уфе, Александровске на Сахалине, Петрозаводске и других городах [13].

Если в городах между педагогами и школьниками в большинстве случаев достигалось согласие, то в условиях села добиться его оказалось не так просто. Сельский учитель Н.Я. Скоморохов поделился с читателями «Учительской газеты» опытом проведения антипасхального карнавала: «Карнавал прошел хорошо ... Собрал около 400 человек, а для села это очень много. И тут я наблюдал внутреннюю борьбу у многих детей. Когда нужно было сменять уставших нести факелы, и я предлагал это свободно шедшим ребятам, многие пугливо шарахались от меня» [14].

В ходе антирождественской кампании 1929/30 г. происходило массовое сжигание икон. В Бауманском районе Москвы на январском антирелигиозном карнавале сожгли 50-60 икон[15]. По райсоветам СВБ и в школах происходил сбор икон от населения и школьников. В одной из школ Тульского округа учащимся предложили собрать иконы, и в случае невыполнения школьникам угрожали «неудовлетворительной» оценкой [16]. В результате в Тульском округе - собрано и сожжено более 1500 икон [17].

 Против антирелигиозного воспитания в школе выступила значительная часть родителей школьников. Они заявляли: «Без молитв и без Бога ваша школа похожа на балаган»; «В школу пошлю без креста, а придет домой - опять крест надену»[18]. «Школа не должна заниматься антирелигиозным воспитанием», - говорили родители школьников на многолюдном собрании в Орле [19].

Недовольство родителей иногда переходило в открытое противостояние со школой. В школе станицы Заплавская Ростовской области первая попытка заведующего в 1928/29 учебном году вести антирелигиозную работу встретила отпор населения. После нескольких бесед учителя со школьниками, к нему пришла вся масса станичников с ультиматумом: «Зачем вы обижаете нашего Бога; что хотите, с нас берите - обложение, налог, только не трогайте нашего Бога, - заберем детей» [20]. В одной из московских школ группа родителей пыталась сорвать антирелигиозный вечер, заявляя педагогам: «Не суйтесь не в свое дело. Не отрывайте от нас детей» [21]. В пасхальную ночь 1929 г. в Малом Пуховичине Минского округа антирелигиозный карнавал забросали камнями. Участникам карнавала пришлось укрыться в здании школы [22].

Нередко противоречия между детьми и родителями приводили к серьезным конфликтам. «Родители нас по своей темноте принуждают ходить в церковь, нам же это не нравится», - жаловались Н.К. Крупской в начале 1929 г. сельские пионеры Спасского уезда Рязанской губернии[23]. В школе I ступени имени А.В. Луначарского, ученик заявил матери, что отказывается от ношения креста. «Мать энергично прижала сына, накричала на учителей» и сказала сыну: «Откажешься от креста - ночуй со свиньями, а в дом не пущу».[24] Иногда конфликты в семье заканчивались трагически. Например, пионерка, ученица 5-ой группы, в пасхальные дни 1929 г. из-за конфликта с родителями попыталась покончить жизнь самоубийством: отравиться сулемой [25].

Возмущённые родители в ответ на статью наркома просвещения А.В. Луначарского «Антирелигиозная борьба в школе», опубликованную в «Известиях» 26 марта 1929 г., оправляли ему письма. «Воспрещение детям посещать храмы Божьи [с угрозой исключения] из школы - разве это не насилие?», - вопрошал один из обращавшихся к Луначарскому. - «Школа должна детей просвещать, а не развращать. Пожалейте же наших детей. Не воспитывайте их в духе безбожия, безверия, неуважения, безнравственности и хулиганства - ибо это позорно и весьма опасно»[26]. Другой родитель восклицал: «Вы преступник перед родителями учащихся у вас учеников. Вы разрешаете учителям и учительницам и на родительских собраниях внушать ученикам, чтобы они не слушались родителей и не уважали, даже читали бы нотации, как веровать, не ходить в церковь, а ходить в электрический театр»[27].

Когда затрагивается вопрос о переделке школой религиозного ребенка в атеиста, не следует забывать о нравственном аспекте. Именно на этом акцентировали внимание верующие дети, объясняя, почему они всё-таки верят в Бога: «Раньше было лучше - было больше порядка, а теперь хуже, потому что в Бога не верят, от Бога отступились, скоро Бог накажет»[28]. «Сейчас люди совесть потеряли, потому что не верят в Бога»[29]. «Возьмите раньше: разве было, чтобы на улицах ругались по матерному, а теперь в нашей культурной стране ругаются чуть ли не с 4-х лет. Это лучше, по-вашему, чем религия?» [30].

[640x485]

Характерно, что большинство детей-атеистов, не говоря уже о верующих, благосклонно относились к религиозному учителю и с настороженностью к учителю-антирелигиознику. С.М. Ривес из Института методов школьной работы, исследовавший религиозность и антирелигиозность детей методом коллизий (когда ребенку предлагалось выбрать из нескольких позиций по определенному вопросу ту, которая ему наиболее близка), писал: «Верующий учитель вызвал симпатию у значительной части опрошенных нами детей. Даже не согласные с ним безрелигиозники не решаются с ним расстаться» [31].

Тем учителям, которые пытались навязать неверие и антирелигиозность, многие школьники не доверяли. «Я знаю, что учителя должны притворяться безбожниками и не верю им. Думаю, что они сами не знают хорошо того, о чём говорят» [32]. Характерно и содержание отрывка из письма (нет даты) А.В. Луначарскому, сохранившееся в его личном фонде: «Вот учительница неверующая в классе. Дети поминают Бога. Учительница сообщает: "Нет никакого Бога". "Как нет? Нам родители говорят, учат Богу молиться". "Дураки они", наставляет учительница. "Сама ты дура", отвечают дети учительнице» [33]. То, что нарком просвещения счёл важным сохранить этот отрывок свидетельствует как об атмосфере, в которой реализовывалась новая политическая линия по проведению антирелигиозного воспитания в школе, так и об успешности этой работы.

Школа, призванная воспитывать воинствующих атеистов, сталкивалась с интересами в основном еще религиозной семьи. Возникала потребность ослабить влияние семьи на ребенка, втянуть его в общественную жизнь вопреки семье. «Задача борьбы с семьей в этом отношении, конечно, задача трудная, но избегнуть её невозможно», - констатировал А.В. Луначарский в 1929 г. [34] «Ослабление семейного влияния - одно из условий выварки всего молодого поколения в котле коммунистической общественности», - утверждала Н.К. Крупская [35]. «Мы разрушим фетиш семьи», - говорила А.А. Северьянова на IX съезде ВЛКСМ в 1931 г. [36]

Противостояние школы и семьи не исключало применительно к последней репрессивных мер. Заместитель председателя Главсоцвоса М.М. Пистрак весной 1929 г. в замечаниях к тезисам Н.К. Крупской «Об антирелигиозном воспитании» отмечал: «Мы не используем существующего закона о недопустимости принуждения ребят старше 14 лет к исполнению религиозных обрядов. Надо, чтобы школа привлекла к ответственности родителей, насилующих антирелигиозные убеждения ребят в возрасте выше 14 лет» [37].

 10 октября 1929 г. Главсоцвос разослал на места директиву «О мерах, которые должны быть приняты в отношении родителей, не пускающих своих детей в школу». Речь шла о родителях, дающих детям религиозное воспитание на дому и отказывающихся пускать их в школу. В качестве мер воздействия предлагалось к малоимущим родителям применять воспитательные средства, обеспеченным родителям назначать штрафы, а в «злостных случаях», согласно Кодексу законов о браке, семье и опеке отбирать ребёнка у родителей по решению суда. Однако последнюю меру рекомендовалось применять в исключительных случаях, когда «никакие другие меры воздействия не помогают» [38].

 Верующие дети испытывали в школе насилие. Сотрудница Главсоцвоса Е. Кушнир, отвечая в июне 1928 г. на письмо учителя с просьбой разъяснить, может ли школьник исполнять религиозные обряды и посещать церковь, писала: «Ученик советской школы, по нашему мнению, не должен говеть, поститься, посещать церковь. Это не значит, что школа может запретить ученику исполнять обряды суеверия, но если ребёнок говеет или пропускает занятия в религиозные праздники, это ему будет зачтено как пропуск по неуважительным причинам. Дети из религиозных семей могут быть причислены к т.н. запущенным детям...»[39].

Для того чтобы выяснить подлинную причину отсутствия ребенка в школе, прибегали к слежке и доносительству. «Ученики мне в этом помогают (они наблюдают друг за другом)», - хвалился один из педагогов на страницах «Учительской газеты» [40]. Ученица школы № 60 Сокольнического района Москвы записала в дневнике: «Осматривая молящихся, я увидела ученицу седьмой группы нашей школы. Она, заметив меня, начала прятаться за колонну - наверное, стыдно стало» [41]. Составлялись специальные сводки посещаемости школьников и дошкольников церкви: «24-го, воскресенье. В церкви было 19 детей. 24-го вечером. В церкви было 17 детей. 31-го утром было 35 ребят» [42].

Помимо антирелигиозного воспитания на уроках, возникла необходимость организации школьников в специальные группы по борьбе с религией. Эта задача возлагалась на Союз безбожников (СБ), который был переименован на его II Всесоюзном съезде (10-15 июня 1929 г.) в Союз воинствующих безбожников (СВБ). 15 июня 1929 г. съезд принял решение о членстве в союзе не с 18 лет, как это было по уставу СБ 1925 г. [43], а с 14 лет. В группы юных безбожников решили принимать с 8 лет [44]. Для школьников с четырнадцатилетнего возраста создавались школьные ячейки СВБ, а для школьников от 8 до 14 лет - группы юных воинствующих безбожников (ЮВБ). Если в школе были старшие классы и ячейка СВБ, последняя руководила работой юных безбожников через специальную комиссию по работе с малышами. В школе I ступени руководство группой осуществлялось учителем совместно с деревенской или городской ячейкой СВБ [45]. 7 октября 1929 г. при ЦС СВБ создали школьно-пионерскую секцию [46], а 12 сентября 1930 г. секция преобразована в отдел [47].

 Будни юных безбожников были заполнены борьбой с «классовым врагом». «Закрытие церкви, ёлка, пасхальная еда, проявление религиозности учителя или ученика, молебны», лишение избирательных прав детей священнослужителей, - вот круг вопросов, которыми занимались юные безбожники [48]. «Юные безбожники участвуют в кампаниях по закрытию церквей, собирают подписи и порой являются инициаторами этого дела», - провозглашалось на антирелигиозном совещание пионеров в Москве 22 августа 1929 г.[49] В плане работ групп ЮВБ предусматривались следующие моменты: заключение договора на соцсоревнование с группой ЮВБ другой школы; борьба против ношения крестиков и других религиозных символов; борьба против вырубки ёлок на Рождество и березок на Троицын день; агитация за снятие икон в семьях школьников, за отказ от принятия в дом священнослужителей; помощь ячейке СВБ в её агитации за закрытие церквей и других молитвенных зданий, за снятие колоколов; выявление религиозных ребят «в целях взятия их на буксир»[50].

«Мы требуем от каждого ребенка, чтобы он был борцом против религии везде - в школе, в семье», - заявил председатель СВБ Е.М. Ярославский в речи на II Всесоюзной конференции юных воинствующих безбожников и юных друзей МОПР 23 мая 1931 г. [51] «Ребята прочистят такие ходы сознания матерей и отцов, до которых рука взрослого пропагандиста не достанет», - рапортовал на II съезде СВБ 10 июня 1929г. пионер Удалов [52].

http://ruskline.ru/analitika/2014/01/24/yunye_bezbozhniki_protiv_roditelej/