[696x158]

Это далеко не полная галерея агентов Британской разведки. Хотя учреждение, сами понимаете, очень секретное, но вы прекрасно знаете их всех. Смею предположить – с детства.

Первый здесь - Даниэль Дефо, организатор широкой сети осведомителей и не только внутри Королевства, автор романа «Робинзон Крузо».

Затем – Джонатан Свифт, автор «Путешествий Лемюэля Гулливера».

Далее здесь представлены агенты 20 века: Сомерсет Моэм, Грэм Грин и Ян Флеминг, автор повествования о Джеймсе Бонде.

Конечно, не все они имели отношение к Революции 1917 года.

Исчерпывающий рассказ об участии британской разведки в подготовке и в осуществлении революции в России занял бы слишком много места, а времени на его прочтение хватило бы только у нескольких специалистов.

Здесь по случаю 93 летней годовщины захвата власти большевиками будет рассказано лишь об одном агенте, сыгравшем заметную роль в событиях, развернувшихся после 1917 года в России. Его полное имя Уильям Сомерсет Моэм.

Но вначале краткая предыстория деятельности крупнейшей разведки мира.

Как писатели становились разведчиками

. . . В 1702 г. в Лондоне появилась анонимная брошюра «Кратчайший способ расправы с диссидентами». Вскоpe стало очевидным, что этот неправдоподобно «свирепый» памфлет был явной пародией на церковников. Был обнаружен его автор - ­лондонский купец, неоднократно богатевший и терявший приобретенное состояние в новых спекуляциях, еще недавно доверенное лицо короля Вильгельма. Именно этому человеку, сменившему за свою жизнь добрую сотню псевдонимов и написавшему много различных произведений, было суждено об­рести бессмертие благодаря одному из них, название которого «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо».

Но это случилось позже, а пока Даниель Дефо был брошен за дерзкую сатиру в лондонскую тюрьму Ньюгейт без указания срока заключения, предоставленного на «благоусмотрение» ко­ролевы. Рукопись памфлета была сожжена рукой палача; самому Дефо пришлось вдобавок не только уплатить большой денежный штраф, но и трижды выстоять у позорного столба. Дефо не унывал. Он даже написал «Гимн позорному столбу» (1703 г.), в котором выступал с защитой свободной мысли и свободы печати. Но Дефо не был принципиальным и стойким борцом: через несколько месяцев он помирился с правительством и был выпущен из тюрьмы.

А в 1704 г. достопочтенный Роберт Харли, спикер палаты общин и будущий граф Оксфордский, получил со специальным курьером безымянный документ, изложенный на 23 страницах ровным, разборчивым почерком. Харли ждал этот документ, содержание которого ему было уже сообщено, и, конечно, знал автора Даниэля Дефо. А тот в свою очередь знал, кому посылать свое сочинение.

Харли был умным, честолюбивым и абсолютно беспринцип­ным политиком, готовым любыми средствами бороться за со­хранение и усиление своей власти. Как заметил один современник (Уильям Каупер), достопочтенный мистер Харли по своему характеру «любил заниматься обманом и интригами, даже когда в этом не было нужды,  дабы испытывать удовольст­вие от своего хитроумия. Если кому-либо от рождения было с необходимостью предопределено стать мошенником, так это ему». Харли с большим вниманием прочел посла­ние Дефо, содержащее проект организации всеобъемлющей шпионской сети как внутри Англии, для борьбы с врагами пра­вительства, так и за ее пределами. «Если бы я был министром, - писал 2 ноября 1704 г. Дефо Харли, - я постарался бы по возмож­ности знать, что каждый говорит обо мне». Для начала Дефо предлагал создать подобную организацию в юго-восточной Англии. Учитывая плохое состояние тогдашних дорог, приво­дившее к изоляции отдельных районов, он рекомендовал ввести регулярную посылку секретных агентов в каждый район, ко­торые должны были доносить о малейших признаках антипра­вительственных настроений. Проект был оценен, и Дефо стал организатором секретной службы, создав эффективную организацию для общена­циональной системы слежки за настрое­ниями в обществе, их анализа и принятия соответствующих мер.

Хотя Великобритания не была един­ственной страной мира, в которой некото­рые писатели были по совместительству «рыцарями плаща и кинжала», в этой стра­не раньше других сложилась традиция ис­пользовать авторов художественных произ­ведений для тайного информирования пра­вительства. Чтобы предотвратить новые ре­волюционные потрясения вроде тех, что случились в Англии в ХVII веке, правящие круги этой страны старались получить на­дежные сведения о подспудных течениях в обществе, могущих дестабилизировать су­ществующий строй.

По мере же распространения британских владений по всему миру Лондон стал при­нимать меры, чтобы получить высококаче­ственную информацию о том, что твори­лось на всей планете. Писатели использо­вались не только для сбора информации и ее аналитической обработки, но и для ор­ганизации тайных операций, которые были возможны благодаря связям мастеров слова в различных общественных кругах многих стран земного шара, а также доверию к ним в обществе. Кроме Моэма британскими писателями-разведчиками были Грэм Грин, Ян Флеминг и немало других видных авто­ров.

Возможно, что готовность писателей Альбиона превращаться в разведчиков объяснялась отчасти романтическим орео­лом, которым была всегда окружена раз­ведка в этой стране. До сих пор Велико­британия заметно опережает другие стра­ны мира по тиражам «шпионских рома­нов». Сам Моэм объяснял свое согласие со­трудничать с военной разведкой Велико­британии так: «Работа привлекала меня благодаря моей любви к романтике и в то же время из-за тяги к абсурдным и смеш­ным ситуациям». Судя по его автобиогра­фии и его рассказам о разведывательной деятельности, начавшейся вскоре после вступления добровольцем в ряды британ­ской армии в 1914 году, писатель получил в избытке романтику, а также немало аб­сурдных и смешных ситуаций.

[322x403]

Моэм в России

Говоря о своей поездке в Россию, кото­рая началась в августе 1917 года после прибытия во Владивостокский порт, Моэм писал: «Я направлялся как частный агент, которого при необходимости могли дезавуировать. Мои инструкции требова­ли, чтобы я вступил в контакт с силами, враждебными правительству, и подгото­вил план, который бы удержал Россию от выхода из войны». В это время главной целью Великобритании было добиться продолжения участия России в Первой мировой войне. Между тем, по признанию бывшего британского премьер-министра Д.Ллойда Джорджа в его мемуарах, запад­ные союзники прекрасно знали, что рус­ских солдат гонят почти безоружными в бой. Ллойд Джордж писал: «По храбрости и выносливости русский солдат не имел себе равного среди союзников. Но военное снаряжение русской армии по части пушек, винтовок, пулеметов, снарядов и транспортных средств было хуже, чем у всех, и по этой части русских били более малочисленные противники, часто уступавшие русским по боевым качествам; так убивали русских миллионами, в то время как у них не было никакой возможности зашиты или мести».

Ллойд Джордж признавал: «Если бы французы со своей стороны выделили хотя бы скромную часть своих запасов орудий и снарядов, то русские армии, вместо того чтобы быть простой мишенью для круп­повских пушек, стали бы в свою очередь грозным фактором обороны и нападения ... Пока русские армии шли на убой под уда­ры превосходной германской артиллерии и не были в состоянии оказать какое-либо со­противление из-за недостатка винтовок и снарядов, французы копили снаряды, как будто это было золото».

Рост антивоенных настроений в России и влияния большевиков за прекращение империалистической бойни в 1917 году беспо­коили Лондон. Желая по-прежнему гнать «на убой» русских солдат, британское пра­вительство стало готовить тайный заговор с целью предотвратить выход России из войны. «Рыцарь плаща и кинжала» Моэм должен был добиться того, чтобы новые миллионы русских людей гибли, защищая интересы Великобритании и других стран Антанты в их борьбе за мировое господ­ство. По словам писателя, для реализации задания он имел «неограниченные денеж­ные средства». После долгой поездки через Атлантический океан, США, Тихий океан и по Транссибирской железной дороге Моэм прибыл в Петроград.

С первых же минут пребывания в петро­градской гостинице Моэм смог убедиться в тогдашних трудностях России, к которым он не был готов после своей разведыва­тельной деятельности в Швейцарии, Фран­ции и других странах Западной Европы. В своем рассказе о разведчике Эшендене он писал, что во время первого же завтрака в первоклассной питерской гостиниuе он не смог получить хлеб, масло, сахар, яйца и да­же картошку. Знаменитому разведчику сто­личный город мог предложить на завтрак лишь рыбу и зелень.

Не лучше была и политическая обстановка в стране и ее столице. «Дела в России ухудшались, - писал Моэм. - Керенский, глава Временного правительства, был сне­даем тщеславием, и увольнял любого мини­стра, который, как ему казалось, предста­влял угрозу для его положения. Он произ­носил бесконечные речи. Нехватка продо­вольствия становилась все более угрожаю­щей, приближалась зима, и не было топли­ва. Керенский произносил речи. Находя­щиеся в подполье большевики активизиро­вались, Ленин скрывался в Петрограде, го­ворили, что Керенский знает, где он нахо­дится, но он не осмеливался арестовать его».

Англия решила свергнуть тщеславного болтуна и установить в России «твердую власть», необходимую ей для продолжения войны против Германии. В осуществлении этого замысла Моэм был не простым ис­полнителем, а инициативным организато­ром и вдохновителем политического заго­вора. Моэм изобразил себя в автобиографиче­ском рассказе о разведчике Эшендене.

Еще в пути из США в Петроград Моэма сопровождали «четыре преданных чеха, ко­торые должны были действовать в качестве офицеров связи между мною и профессо­ром Масариком, имевшим под своим ко­мандованием что-то около шестидесяти ты­сяч своих соотечественников в различных частях России».

Чехословацкий корпус был не един­ственной организованной силой, участво­вавшей в исполнении замыслов Лондона. Моэм упоминал о своих постоянных кон­тактах с вождём эсеровских террористов Борисом Савинковым, убийцей министра внутренних дел России В.К. Плеве и вели­кого князя Сергея Александровича. Беспо­щадный террорист произвел на Моэма неизгладимое впечатление - «один из са­мых  поразительных людей, с которым я ког­да-либо встречался». Вместе с Савинковым в организации заговора участвовали и дру­гие правые эсеры - его единомышленники. Поскольку же Савинков был заместителем военного министра Временного правитель­ства и комиссаром Юго-Западного фронта, он сблизился с генералом Алексеевым, ког­да тот заменил Корнилова после его ареста на посту начальника генерального штаба. Поэтому Моэм смог привлечь к заговору и военных, которые затем возглавили белую Добровольческую армию.

К концу октября 1917 года Моэм завер­шил свою работу по созданию мощной под­польной организации. Он отправил зашиф­рованный план государственного перево­рота в Лондон. Моэм утверждал, что «план был принят, и ему были обещаны все необходимые средства». Однако великий раз­ведчик попал в цейтнот.

В немалой степени это было связано с тем, что правящие круги России проявляли патологическую неспособность к быстрым действиям даже во имя самосохранения. Моэм писал: «Бесконечная болтовня там, где требовались действия, колебания, апа­тия, когда апатия вела к разрушению, вы­сокопарные декларации, неискренность и формальное отношение к делу, которые вы­звали у меня отвращение к России и рус­ским». «Отвращение» к власть имущим, пе­ренесенное на страну и народ, помешало Моэму увидеть главные причины внутрен­ней слабости верхов - их глубокий кон­фликт с народом, их неспособность выра­жать его интересы и действовать во имя на­рода.

Активности Моэма, беспощадности тер­рориста и писателя Савинкова, деловой ре­шимости руководителей чехословацкого корпуса и других участников заговора ока­залось недостаточно. Им противостояла ор­ганизованность большевистской партии во главе с Лениным, их бдительность по отношению к проискам врагов революции. Уже 14 сентября И.В.Сталин в своей статье «Иностранцы и заговор Корнилова» пре­дупредил об активном участии британских подданных в заговорщической деятельно­сти на территории России. Тем временем, по свидетельству Моэма, в конце октября 1917 года «слухи становились все более зло­вещими, но еще более устрашающие пара­метры приобрела реальная активность большевиков. Керенский носился взад и вперед, как перепуганная курица. И вот грянул гром. В ночь 7 ноября 1917 года большевики восстали ... Министры Керен­ского были арестованы».

На другой же день Моэма предупреди­ли, что большевики разыскивают тайного резидента Великобритании. Отослав шиф­рованную телеграмму, вождь заговора срочно покинул Россию. Великобритания направила специальный боевой крейсер, чтобы вывезти своего супершпиона из Скандинавии.

Моэм был крайне разочарован своей не­удачей и до конца жизни был уверен, что «существовала известная возможность успеха, если бы я был направлен на шесть месяцев раньше».

Американское звено заговора Моэма

Профессиональный разведчик многое скрыл в своих свидетельствах. Прежде всего возни­кают вопросы: «Почему, если «время под­жимало», британский разведчик в сопрово­ждении четырех чехословаков из окруже­ния Масарика прибыл в Петроград не че­рез Северное море и Скандинавию (что за­няло бы несколько дней), а решил сначала про ехать по Атлантическому океану в США, затем пересечь американский кон­тинент, Тихий океан, российский Дальний Восток, Сибирь, Урал и так далее (на что ушло около месяца)? Почему, рискуя по­пасть в цейтнот (и, в конечном счете, попав в него), Моэм и его спутники избрали столь длинную дорогу в Россию?»

Появление США и Сибири в маршруте Моэма в ходе его поездки 1917 года вряд ли было случайным. Ещё до начала Первой мировой войны США заняли ведущее ме­сто в мировой экономике. Нажившись же на поставках воюющим державам в годы Первой мировой войны, а затем вступив в боевые действия на стороне Антанты в апреле 1917 года, США исходили из того, что без учета их мнения не могут решаться важнейшие международные вопросы, в том числе и судьба России. Следует также учесть, что к середине 1917 года роль США в российских делах невероятно возросла, а американский интерес к Сибири значи­тельно усилился.

Еще накануне Первой мировой войны резко активизировалась деятельность аме­риканских предпринимателей в России. Бу­дущий президент США Герберт Гувер стал владельцем нефтяных компаний в Майко­пе. Вместе с английским финансистом Лес­ли Урквартом Герберт Гувер приобрел кон­цессии на Урале и в Сибири. Стоимость только трех из них превышала 1 миллиард долларов (тогдашних долларов!).

Первая мировая война открыла новые возможности для американских капиталов. Втянувшись в тяжелую и разорительную войну, Россия искала средств и товаров за рубежом. их могла предоставить Америка, не участвовавшая до весны 1917 г. в войне. Если до Первой мировой войны капитало­вложения США в России составляли 68 миллионов долларов, то к 1917 г. они уве­личились многократно. Резко возросшие в годы войны потребности России в разных видах продукции вызвали быстрый рост им­порта из США. В то время как экспорт из России в США с 1913 по 1916 год упал в 3 раза, импорт американских товаров возрос в 18 раз. Если в 1913 г. американский ввоз товаров в Россию был лишь несколько вы­ше российского ввоза товаров в США, то в 1916 г. американский ввоз товаров в Рос­сию превышал российский ввоз в США в 55 раз. Страна все в большей степени зависела от американского производства.

В марте 1916 г. послом США в России был назначен банкир и хлеботорговец Дэ­вид Фрэнсис. Сразу же после Февральской революции Фрэнсис от имени правитель­ства США предложил России заем в 100 миллионов долларов. Одновременно по до­говоренности с Временным правитель­ством в Россию была направлена из США миссия «для изучения вопросов, имеющих отношение к работе Уссурийской, Восточ­но-Китайской и Сибирской железных до­рог». В середине октября 1917 г. был сфор­мирован так называемый «Русский желез­нодорожиый корпус». «Русский» корпус со­стоял только из американцев. В 12 его от­рядах находилось 300 железнодорожных офицеров, механиков, инженеров, масте­ров, диспетчеров, которые должны были быть размещены между Омском и Влади­востоком. Как подчеркивал советский ис­торик А.В.Берёзкин в своем исследовании, «правительство США настаивало на том, чтобы присылаемые им специалисты были облечены широкой административной вла­стью, а не ограничивались бы функциями технического наблюдению». Фактически речь шла о передаче значительной части Транссибирской железной дороги под аме­риканский контроль.

Октябрьская революция помешала осу­ществлению этих планов, и хотя 14 декабря 1917 г. «Русский железнодорожный кор­пус» В составе 350 человек прибыл во Вла­дивосток, через три дня он отбыл оттуда в Нагасаки.

А вскоре американцы появились на севе­ре Европейской территории России, на мурманском побережье. 2 марта 1918 г. председатель Мурманского Совета А.М.Юрьев дал согласие на высадку ан­глийских, американских и французских войск на побережье под предлогом защиты Севера от немцев. 18 апреля 1918 г. состоя· лось заседание Мурманского Совета, на ко­тором представители интервентов высту­пили с декларациями о целях своего пре­бывания на севере России.

После первого десанта к лету в Мурман­ске было высажено около 10 тысяч ино­странных солдат. Всего в 1918 - 1919 гг. на севере страны высадилось около 29 тысяч англичан и 6 тысяч американцев. Заняв Мурманск, интервенты двинулись на юг. 2 июля интервенты взяли Кемь. 31 июля­Онегу.

К этому времени в США были обнародо­ваны широкие планы покорения России. В американской печати 1918 года открыто раздавались голоса, предлагавшие прави­тельству США возглавить процесс расчле­нения России. Сенатор Поиндекстер писал в «Нью-Йорк таймс» от 8 июня 1918 г.: «Россия является просто географическим понятием, и ничем больше никогда не бу­дет. Ее сила сплочения, организации и вос­становления ушла навсегда. Нация не су­ществует». 20 июня 1918 г. сенатор Шер­ман, выступая в конгрессе США, обратил особое внимание на необходимость вос­пользоваться случаем для покорения Сиби­ри. Сенатор заявлял: «Сибирь - это пше­ничное поле и пастбиша для скота, имею­щие такую же ценность, как и ее минераль­ные богатства».

Учитывая американский интерес к богат­ствам Сибири и наличие договоренности с Временным правительством об установле­нии контроля Штатов над Транссибирской железной дорогой, можно предположить, что по согласованию с Лондоном Моэм и четыре чеха в ходе проезда от Владивосто­ка в Петроград выполняли разведыватель­ное задание в интересах США, где они только что побывали.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Сведения для этой статьи взяты из публикаций Юрия Емельянова «Русский след Моэма» 2010 г.  и книги «Пять столетий тайной войны» Е. Черняка, М., 1966 г.