Олена Степова

9 апреля 2016 год

Донбассу. Нам жить на этой земле.

Мы говорим о войне. Долго и часто. Мы уже живем ею. Как там? Что там?- беглый просмотр новостей. Все живы?! Слава Богу!
Мы разглядываем войну под микроскопом своих чувств, пытаясь понять ее формулу, симптомы, увидеть ее движение или, наоборот, кристаллизацию. Каждый раз мы открываем для себя ее новые грани. Режем о них свои души и сердца, молчим, сглатывая слезы от боли и дрожим, понимая глобальность необратимости.
Мы говорим о войне. Всегда много о сепарах и русских, наших Героях и волонтерах, правительстве и депутатах, реже, о мирном населении. Очень редко. Живы? Нормально. Голодают? Печально! Расстреляли? Взорвались? Погибли? Повезет, если хештегЯВолноваха… Вот у меня в городе в июле-августе 2014 были расстреляны автобусы, погибли люди. Точка без хештега.
А еще реже мы говорим о детях зоны, о детях войны. Они слишком малы, чтобы их заметить на фоне обезумевших взрослых. Применительно ли «сами виноваты» к детям, которые оказались заложниками ситуации и своих безответственно - обрусевших родителей?
Более 150 детей подорвалось на минах. А сколько погибло вообще? От голода, инфекций, под завалами домов, в расстрелянных автобусах, в ДТП, совершенными обкуренными или угашенными полудурками? По негласным данным нашего местного «ополчения» в боях под Дебальцево и донецким аэропортом погибло более 120 подростков в возрасте до 16 лет. Кто пустил их на фронт? Кто внушил им, что умереть это прикольно?
Мы вообще не говорим о земле Донбасса, об экологии Донбасса. Что будет с этим краем? Он выгорит от пожаров или его минные поля зарастут травой? Будет ли возможна жизнь на Донбассе после войны?
Мы не говорим о синдроме войны. Она закончиться. Непременно. Обязательно. Но…
Сколько солдат ( я говорю обо всех воевавших) будет идти в атаку по-ночам, у скольких при виде военных будет появляться желание убить, сколько принесет домой неучтенного оружия, сколько, испытав чувство вседозволенности, открыв в себе «царька» решит его не прятать?
Мы не говорим обо всех гранях войны. Молчим. Иногда из страха, чаще из патриотизма, все больше растерянно оглядываясь по сторонам. Мы не так себе представляли эту войну.
Мы забыли, что война многогранна.
Сколько их, этих режущих, колющих, обжигающих граней? Я устала считать. Голод. Минные поля. Безработица. Отсутствие зарплаты. Невозможность выехать из-за отсутствия денег. Невозможность выехать из-за отсутствия транспорта. Невозможность выехать из-за отсутствия пропуска. Предательство. Обман. Информационные манипуляции. Коммерцизация войны. Жизнь в страхе. Жизнь в обмане. Жизнь в иллюзии жизни. А еще грабежи, убийства, похищения, мародерство, доносы, ненависть окружающих, презрительно-раздевающие взгляды на блокпостах, обыски. Танки. Грады. Искандеры. Тюльпаны. Акации. Люди в форме. Просто люди…

Звонок:
-Леночка, это Наталья Николаевна, ваш педиатр, помните меня?
-Конечно, Наталья Николаевна, как же я могу забыть врача своих детей,-смеюсь, -мы ж с вами моих детей вырастили. Рада вас слышать. Как вы?
- Леночка, мы выехали. Терпели, терпели и уехали. Страшно там. Все, как с ума сошли. Боишься что-то сказать, даже по-работе. Кидаются, угрожают.
-Вам, врачу? За что?
-Понимаешь, я вот уехала, нашла вас и…Леночка, ведь никто не говорит об этом, никто. А там, мамы, папы, они не то, что не видят проблемы, они просто даже не хотят слушать о проблемах. А ведь, если что с ребенком и убить могут. Хотя денег у всех там много, но стали агрессивные и просто ничего не хотят слышать.
-О чем, что случилось, в чем проблема?
- Леночка, понимаете, ведь раньше мы получали вакцины на детей из Украины. Они были сертифицированные, соблюдались температурные условия транспортировки. И то проблемы были. Ну, тогда, с «богатыревскими». А сейчас?! Сейчас ведь родители сами везут вакцину на прививки из Украины или покупают в аптеках, которые их неизвестно как и откуда завозят. Нет ведь централизованной поставки. Из России везут. Что везут? Что колем детям? У детей температура до 40, судороги, рвота, паралич. А ведь могут врача обвинить и расстрелять. Я вот приехала по вызову, а у них автоматы в комнате. Ребеночек, кроватка и автоматы, - голос дрожит и срывается.
-А рожают где?- спрашиваю,- много новорожденных?
-Ой, много, сейчас вообще бум. Рожают и у нас. Роддом принимает всех рожениц со Свердловска, и Ровеньки, и Краснодон, и Антрацит, и всех, кто приедет. У нас же самый лучший роддом.
-Да, роддом у нас отличный, ведь делали на деньги Европы по программе ТАСИС. Оборудование перед войной новое завезли, барокамеры. Все горожане гордились нашим роддомом.
-Да, у нас не местные, особенно русские, если приходят навестить роженицу, то удивляются ремонтом, мебелью, залом ожидания. Охают, мол, какой роддом, больница, оборудование. А рожают много.
-А как же свидетельства о рождении? Кто рождается, новороссы или все же украинцы?
- А кто, как хочет. Есть и украинские свидетельства. Видимо остались бланки, есть и новоросские. Но, если до Нового Года в основном новороссы рождались, то сейчас граждане Украины, - смеется, - не хотят новоросских документов.
-Из-за денежной помощи?
-Не думаю, ведь ЛНР платит. 10 000 грн. сразу по - рождению и остальное частями. Правда, какими и когда, я не знаю, не интересовалась. Просто те, кто ближе к ополчению, уже давно знают, что Путин Донбасс в состав России не возьмет и будет эта часть области, как Приднестровье-2, между небом и землей выживать. Вот они к материку и жмутся. Получают все украинские выплаты, документы, дипломы, свидетельства. А простой народ, все еще верит в их сказки, которые круглосуточно вещает «Новороссия -24». Именно те, кто не в ополчении и получают свидетельства «новороссии». Но речь не об этом, Леночка. Прививки детям. Нет ни какой гарантии, что они сертифицированы, лицензированы, вообще пригодны. Ведь малейшее нарушение температуры хранения и все, это уже яд. А ставят диагноз «ДЦП». Редко когда делают прививки в график. Когда нашли прививку, тогда и укололи. Могут и с опозданием на месяц, два сделать. Это, это все так страшно. Какие последствия для организма? Сколько инвалидов будет? Сколько горя! Но почему-то об этом никто не говорит, не задумывается. А я родителям начинаю говорить, сразу в штыки, вы, мол, ничего не понимаете, какая разница, когда укололи, как перевозили, где брали. Колите, если мы вам платим или лекарство привезли. Я один раз спросила, где хранили ампулу с вакциной. Они мне, как где, в аптечке, в шкафу. Не в холодильнике, Лена, а в шкафу. Я отказалась колоть. Так на меня жалобу написали. А если бы уколола?! А вдруг летальный? Или паралич? Я же буду виновата. Вы видели сертификаты вакцины Минздрава ЛНР, Новороссии, России? Я – нет…
…Как много мы не знаем о войне. Хотим ли знать? Сможем ли что-то изменить? Я думаю, да. Мы должны научиться говорить правду, видеть то, что от нас прячут и даже то, что прячем мы сами от себя. Мы должны научить тех, кто не умеет видеть своих ошибок, видеть их. Когда мы увидим все грани войны, начнем осознавать свои ошибки, страхи и просчеты, видеть ложь и признавать правду, мы сможем остановить войну.
Я не знаю почему, но у людей там отсутствует критическое мышление. Но они читают ФБ, мои посты и смотрят украинские новости. Люди начинают оценивать, думать, задавать себе вопросы. Думайте!
Они (я говорю о тех, кто считает себя новой властью) не видят дальше своего носа или спущенных директив. А беда рядом. Читайте! Думайте! Мы здесь видим беду, мы видим войну, мы режем свои сердца о грани этой войны. Может, стоит осмотреться? Подумать? Последствия войны – это не только минные поля. Это и уничтоженный генофонд, это инвалиды без рук и ног, это уничтоженная экология, отравленная вода, продукты питания неизвестного происхождения, отравляющие организм. Они, затеявшие игру в солдатики, уедут в Россию, а нам с вами, жить на этой земле.

***

Иногда мне кажется, что мы, люди похожи на цветы. Кто-то нежный и тепличный, боится ветра и обжигающего слова. Кто-то хищный, как росянка, так и норовит позавтракать пролетающим индивидом. Кто-то царственный и ухоженный, а кто-то взлохмаченный и с душой на все ромашковое поле. Вот стоит колючка. Вся в шипах. Дотронься, попробуй. А внутри, среди колючек, яркий, душистый и пушистый цветок. Это татарник. Будяк по-нашему. Какие же мы все разные. Какие же мы все ранимые. Нам только кажется, что мы сильные. Но вот пришли садовники и срезали царственные розы. На луг вышли косари, и вот уже с тихим шелестом упали им под ноги балаболки-ромашки. Иногда мы, как цветы, зависим от чужой воли, от чужой руки, ломающей наши жизни, как стебли.
Грустный пост. Знаю. Грустно на душе. Тяжело. Просто сейчас в Луганской областной, в палате интенсивной терапии, в кризисном состоянии лежит человек-цветок. Простой, хороший, трудолюбивый. Запуганный или запутавшийся, не знаю. Иришка. Сломленный, сломанный чужой рукою и чужой волею человек-цветок. Мне больно, что я не смогла ее убедить. Ей срочно нужна была операция. Пропуск не давали. Она ждала его два месяца, а потом, потеряв надежду уехать, поддалась на уговоры оперироваться в Луганске. Врач в Луганске (хотя врач, это тот, кто спасает, а не тот, кто просто рубит бабки, не неся моральной ответственности за жизнь) убедил ее….не ехать в Харьков. И знаете почему? Там, в Харькове нас так ненавидят, что специально сделают операцию плохо. И пропуск не дают, чтобы она умерла. Ведь это укры. Они нас ненавидят. Он привел ей десятки случаев из жизни его знакомых, пациентов и даже родни. Всех их залечили в Харькове из мести. Он взял за операцию 2000 долларов (удаление межпозвоночной грыжи), потому, что понимал, нужно наклонять «терпил» и рубить бабки «не отходя от кассы». Во время операции выключили свет, что-то пошло не так, открылось кровотечение. И наркоз дали не правильно. Я так поняла, что наркоз делали в позвоночник (я не врач, могу написать неправильно). И после операции разошлись швы. Три раза расходились эти проклятые швы. И..заражение крови. Сегодня пятое переливание. Мы молимся.
Я верю, что не все в руках людей, чей разум замутнен деньгами и русским миром. Я верю в чудо, а еще в молитву и веру. Чудо, молитва или вера спасли от ГРАДОВ и войны мое село, меня, моих близких и друзей.
Мне сегодня друзья подарили розы для нового сада. Я верила, что он у меня будет. Я верю, что Иришка приедет ко мне в мой новый сад. Если кто сможет, просто верьте вместе со мной.

***

Люди моей земли.

Сейчас, когда я вижу гибель своего края, всё чувствуется, как-то иначе. Острее, что ли. И вспоминается, вспоминается, вспоминается. И хорошее, и плохое, и разное. И хочется запомнить, как можно больше. Пусть плохого, пусть хорошего, пусть разного. Чтобы мой край жил. В наших словах, строчках, воспоминаниях. Я уверена, вспоминая плохое, мы просто его отпускаем, прощая и прощаясь, вынося уроки и становясь сильнее. А вспоминая хорошее, мы приумножаем его в мире и в себе.
Я уже как-то рассказывала о наших фермерах. Эти люди в условиях степной зоны, засушливого климата, делали мой край сельскохозяйственным оазисом. Они держали свой фронт, боролись с засушливым восточным ветром, выжигающим землю, расползающимися оврагами, амброзией, засухой, загрязнением малочисленных водоемов… Фермеров в городе было не много. Им завидовали (ведь они куркули) и просились к ним на работу (хорошо платят).
У нас в городе была даже своя Голландия. Весной в наше Бирюково, село куркулей и контрабандистов, стоящее на границе с Россией, ехали журналисты и фотографы со всей области, невесты и мамы с детворой, выпускники ближайших городов, готовящие свои прощальные альбомы и просто любители красоты. Там, возле дороги к таможне, переливалось всеми цветами радуги огромное поле тюльпанов, детище одного из фермеров.
Каждый человек должен быть на своем месте. Как говорила моя бабушка, на месте, отведенном Богом. Ведь именно тогда он и раскрывается, как бабочка, выходящая из кокона, открывает свои крылья, удивляя мир. Тогда и человек счастлив, и мир вокруг него краше.
Алексей.
Вот было у вас так, чтобы, когда смотришь на человека, оцениваешь его так сказать по-одежке, статусу в обществе, а он, раз, скажет что-то такое, что весь, как на ладони. И видишь его уже другим. И тебе даже стыдно, что подумал о нем плохо, потому что видишь его глаза, через которые струиться свет. Свет его души и нашей земли.
У нас таких мужиков барышни называют «мужик на три «б». Бабы, БМВ, барсетка. Вечно спешащий бизнесмен, отталкивающий своею грубостью и донбасской хамоватостью. Мы приехали к нему просить помощи в организации фестиваля украинской песни «Криниченька».
Стоим, набубниваем что-то о перспективах рекламы в фестивале, о том, что наша земля богата талантами, и кто же, кроме нас…Он, явно показывает, что ему неинтересно, типа, скоко денег и отвяньте. Я не умею, и не люблю просить, но понимаю, что человек не отказывает, просто нужно конкретно назвать сумму. Просим тысячу гривен. Фермер лезет в барсетку. Николай, организатор фестиваля, остается, чтобы взять деньги, а я, чтобы скрыть неловкость отхожу к огромному террикону пшеницы. Мы стоим в амбаре, где сушат свежее привезенное зерно. Набираю его в ладони, пересыпаю, прикрыв глаза, слушаю, как оно шуршит. Теплое такое, шершавое, как ладони родного человека. Так пахнет солнцем, травами, теплом и солодом. И вдруг сзади:
-Я тоже зерно люблю слушать. Оно, когда сыплеться, как поет, да?
Оборачиваюсь. Рядом стоит Алексей. Щурится на солнце, а на лице такая улыбка, как свет. Как солнечный зайчик на стене.
-Вот почему парфюмеры не делают духи с запахом зерна, а? - ошарашивает меня откровением Алексей,- Я, когда разбогатею, нормально так, чтобы на твердую пятерочку, понимаешь, во Францию поеду. Я уже в интернете читал. Найду парфюмера, и закажу духи с запахом поля, пшеницы, чтобы солнечные такие, теплые, как мама. Блин, ну от таких же духов, любая баба краше будет, как думаешь?
И вот уже нет мужика «на три «б». Стоит открытая, степная, солнечная, хлеборобная душа. Стоит и светит, и видно же, что свет искренний и теплый, от земли к Богу, такой, что ангелы в небе обязательно увидят и улыбнутся. Может поэтому и урожай?
Разговорились. Алексей, принял эстафету агронома от отца. Как он смеялся, был бухгалтером, стал агрономом.
-Земля поманила,- емко ответил он мне на вопрос, почему он стал фермером,- приехал к бате из Ростова (он учился там, на экономиста), вышел в поле, а оно парит, играет на солнце, просыпается. Я туфли скинул, брюки закатал, тракториста выгнал и до ночи поле пахал. До звезд…
Я видела разных людей. Богатых и бедных. Злых и добрых. Как жаль, что на Донбассе много разочарованных людей. Я думаю, что это из-за того, что они выбирали профессию не по-душе, не по - зову сердца. Здесь, как принято. Родители влезут в долги, умрут в шахте, но ребенка обязательно в престижный ВУЗ, и профессия, чтобы не связанная с шахтой. И многие, получив специальность, просто не видят себя в ней, не могут себя реализовать. Родители шахтеры не хотят детей в шахту, родители-хлеборобы, не хотят детей в поле. Странная особенность следовать моде и бежать от своих корней.
Я помню, тихую улыбку дедушки, когда он рубанком строгал доску и гладил ее, проверяя на ровность. Он не доверял линейке. Просто брал доску, закрывал глаза и вел рукой. Он говорил, что доска сама скажет, что не так. Он столяр-самоучка любил свое дело. Я думаю, что по-настоящему счастливые люди, это люди, познавшие себя.
Я вспоминаю своего соседа, Александра Ивановича. Для меня шахтер, в профессии, в облике, это он, дядя Саша. Мне всегда нравилось смотреть, как он идет со смены. Чуть усталый, но всегда с какой-то загадочной, доброй улыбкой, словно там, в шахте, он впитал в себя антрацит, который и мерцал теперь на его лице, играя отблеском углерода в солнечном свете.
Именно такие люди прошли испытания войной достойно. Неся в себе свет и даря его людям.
Фермерское предприятие Алексея разграбили, но он успел вывезти самые ценную технику к родне, оплатил переезд сотрудникам, желающим уехать из адового круга и начал жизнь с нуля. Сеет и пашет. А еще требует фестивалей и выразил желание быть спонсором нового проекта для Донбасса, бесплатной газеты, рассказывающей жителям Луганды правду о войне и Украине.
Помните, я писала, как в бомбежки мы на улице проводили собрания, готовили подвалы, помогали друг другу и чертили схемы эвакуации, если чей-то подвал завалит. Это все дядя Саша, мой сосед. Он там, теперь спасает бабушек, чинит свет, обрезает ветки, помогает и советом, и заботой. А еще лечит добрым словом и ядреной частушкой заблудшие души от желания повоевать или поверить в русский мир.
Люблю людей моей земли.

***