3.

“Augen zu und durch…”  ("Закрой глаза и падай...")

Два года назад.
 

“…
Rette mich!
Rette mich!
Rette mich!
Rette mich!“,  - тонкие пальцы стянули наушники на шею, и острый край проехался по черному ногтю, оставив борозду содранного лака. Билл сполз со стула на пол:

- Все! Я спел это в последний раз!
- Даже не думай, - улыбнулся Дэвид, входя в звуконепроницаемую комнату. – Эту песню захотят услышать миллионы. – Он протянул Биллу руку.
- Ну раз миллионы… - он улыбнулся, - тогда я еще подумаю, - озорная улыбка осветила все лицо. Билл ухватился за руку Дэвида и поднялся на ноги. – Ладно, пойду я…
- Подожди. Ты думал, каким может быть клип к этой песне?

Билл остановился, задумчиво посмотрел на продюсера и ответил:

- Да, есть идейка, но…
- Что, но?
- Не знаю, получится ли.
- Чтобы узнать, придется рассказать хотя бы мне.
- Согласен рискнуть.
- Мой кабинет в твоем распоряжении.
- Пойдем…- и еле слышно, для самого себя, - надо Тому позвонить.

Полутемные коридоры. Негромкие слова, только для мобильного. Почти все, кто работает в здании, уже разошлись по домам. Билл чуть отстал от Дэвида.

- Ты сегодня вечером дома? Нет? Клара… А-а, все понял. Удачи.

Телефон раздраженно отправлен в карман джинсов. Огромное окно. Но как садится солнце не видно. Тучи. Дэвид открывает дверь. На стекло падают первые капли дождя.
Знакомый кабинет. Билл улыбнулся, вспомнив дикий восторг, охвативший его, когда вот на этом столе они подписывали контракт. Самое начало сказки. Он опустился в глубокое кожаное кресло, откинулся на мягкую спинку и, прикрыв глаза,  порадовался, что Дэвид не стал разрушать сумерки электрическим светом.

- Устал? – участливо спросил Дэвид.
- Да, есть немного.
- Ну, так что же у тебя за трудновыполнимая идея? – Дэвид присел на край стола, прямо перед Биллом.
- Мне хочется показать, как судьба управляет нами.
- Действительно сложновато. Но как же ты хочешь это сделать?
- Можно изобразить что-то типа невесомости, но только чтобы она управляла нашими движениями.
- То есть получится живая марионетка, но с невидимыми ниточками?
- Точно! А так можно? – вопросительный и чуть просящий взгляд из-под оттененных тушью ресниц.
- Обязательно. А еще надо будет разместить эмблему группы где-нибудь на видном месте. Кстати, а почему у буквы Т две дополнительные перекладины?
- А догадаться? – хитрый прищур глаз и довольная улыбка.

Дэвид нахмурился и закатил глаза, изображая бурную умственную деятельность.

- Не-а, чего-то никак не получается.

Билл развернулся в кресле, подобрав под себя ноги, и приподнял почти достававшие до плеч волосы.

- Одна из них чуть длиннее, вторая – короче. Меньше, больше. Старше, младше. Нас ведь с Томом двое, и он – чуть-чуть старше.

Дэвид сделал шаг вперед и осторожно коснулся татуировки.

- Я бы не додумался… - он провел пальцами вверх, к корням волос. Слишком громкий выдох, и опустившиеся руки Билла. Он медленно пропустил черные волосы сквозь пальцы. Такие жесткие.

Дэвид опустился на колени и дотронулся ладонями до спины Билла. Легкая дрожь. Ладони заскользили вверх. Тяжесть доверия. Руки Дэвида приняли вес откинувшегося назад тела. Легкие поцелуи по гладкой, еще не знакомой с лезвием бритвы щеке. Стон. Хриплый, почти всхлип.

- Я хочу любить тебя, - тихо произнес Дэвид, и его взгляд задержался на прикусивших нижнюю губу зубах. Ему почему-то вспомнился волчонок, которого он недавно видел по телевизору, - волчонок.
- Тогда люби меня, - чуть слышный шепот. 

Уронив его в свои объятия, Дэвид сел в кресло. На груди он тут же почувствовал две ладони. Холодные - сквозь тонкую ткань рубашки. Взгляд карих глаз гипнотизировал, читая душу, а проворные пальцы методично отрывали пуговицы. Последний пластмассовый кружочек приземлился на пол вместе с белой футболкой. Следующий вдох – почти синхронно, и – погружение в глубину поцелуя, касаний обнаженной кожи.
Колени, обтянутые черными джинсами, требовательно сжали ноги Дэвида, и он начал расстегивать ремень на джинсах Билла. Укус за верхнюю губу. Сильно, до крови. И тут же нахальная ласка языка с острой специей стального шарика. Ненужная одежда на полу. Раскат грома. 
Сила рук, рисующая кружева на спине, неправдоподобно тонкой талии, ягодицах, и…уже внутри. Один. Стон тут же схвачен губами Дэвида. Два. И Билли подается назад, словно требуя – еще. Три. Громче. Дэвид отрывается от губ волчонка, берет его за руки и шепчет:

- Но только если доверяешь.
- Верю.

Первое мгновение слияния. Боли. Ритм дождя, все сильнее бьющегося о стекло. А Билл уже не смотрит в глаза, он их закрыл, полностью отдавшись танцу. Впивается ногтями в удерживающую его руку Дэвида, впитывает каждое прикосновение ладони, которая спускается по его животу все ниже, обхватывает напряженную до предела плоть, сжимает, и полностью подчиняет размеренными движениями. Чуть быстрее. Догоняя сбивающееся дыхание. Вырывая громкие крики.
Глубже и выше к грозящему взорваться солнцу наслаждения. Невидимая цепь жажды вытягивается, когда он выпускает из себя плоть Дэвида почти полностью. Он делает это сам. Фантом власти. Ведь противостоять искушению почувствовать его в себе в следующее мгновение, он не может. И снова крик.
Штиль. Удар сердца. Второго. И взрыв сверхновой.

- Я люблю тебя, - выдох.

В ответ лишь хриплый стон и переполненный усталой нежностью поцелуй.