Пока я возилась с этим интервью, у меня на балконе взошли и заколосились базилик, тимьян, шалфей и шоколадная бразильская мята. Масштаб бедствия заключался в том, чтобы из расшифровки размером в сто две тысячи печатных знаков выкроить максимум 25, то есть одну четвертую часть  и не сойти с ума. Такого варианта, признаться, в моей практике еще не случалось. Будь моя воля, я бы вообще сделала из этого текста четыре - о разном. И все они были бы одинаково интересны. Но поскольку в рамках издания это невозможно, я просто то и дело мысленно благодарила Владимира Кучмия за то, что он научил меня в любом потенциальном материале видеть главное и безжалостно отсекать лишнее. Отсекала почти неделю. Закончила. Насколько успешно - пока не знаю. Нужно чтобы голова слегка отдохнула, а потом уже читать готовый текст. 

Ну и из того, что не вошло. Актуально, кстати, для всех, особенно для тех, у когог дети, поскольку не только к спорту относится. Не редактировано, простите, но это переживете, надеюсь...

"...У нас дети сейчас сидят в телефоне и не выдерживают эмоционального давления вообще никак, они просто автоматом хватаются за телефон. Это громадная проблема -  я это вижу по публикациям своих зарубежных коллег. Те же американцы не просто об  этом говорят - в набат  бьют.

Мы  практически отправили на пенсию людей поколения «не компьютеров». Которые хоть как-то себя сканируют, понимают, что к чему, могут это проанализировать и могут это потерпеть. Поколение соцсетей это не могут сделать физиологически. Потому что у них постоянный раздражитель, постоянная вот эта вот шоколадка в телефоне. У них фокус так не развит.  Их колбасить начинает, когда у них телефоны отбирают. И именно на уровне гормональном. Они опасность чувствуют, чувствуют, что у них земля из-под ног ушла.Из кого будут выбирать тренеры сборной, когда они отправляют в тираж 17-летнего? Из тех, кто 20 секунд не может без Facebook прожить?

Телефоны с ними постоянно на тренировке. Когда они слышат звук смс-сообщения, у них уровень эндорфина скачет. Когда им некомфортно, они автоматом берут телефон. Потому что они не могут осознанно, вообще, сказать, что со мной происходит, я сейчас что, где я чувствую. Скажем , пищевое поведение, когда, предположим, условная фигуристка заедает свой  условный дискомфорт, это во многом продукт того, что ребенок не понимает, это что, это - стресс или реальный голод? А телефоны позволяют об этом не думать долго.

- Начинаю понимать, почему у тех, кто в разное время попадал в израильские клиники с анорексией, в первый месяц включают практически тюремный режим, у тебя отнимают все: компьютеры, телефоны, все вот эти электронные носители. 

Именно. Потому что главная идея, помимо того, что пациентов начинают  сажать на достаточно мощные медикаменты, которые вообще притормаживают мыслительный процесс, аффективный процесс.  Их, по сути говоря, седатируют настолько, что они, ну, начинают чуть-чуть более внимательно себя слушать… Вот пройдя кризис, когда их с этой седации снимают, идея состоит в том, чтобы снять стимульные раздражители. Чтобы им не напоминать про то, зачем они, вообще, это делали. Чтобы им не напоминать про то, что есть худые девочки, про то, что кто-то их там не любит. Потому что они делают это от того, что как бы придумывают себе, что они плохие, им нужно себя так улучшить, путем похудения, чтобы их полюбили. И идея лечения как раз состоит в том, чтобы все эти процессы заглушить, успокоить, урезонить, и человек бы стал чувствовать себя сам. Есть такой термин – алекситимия. Это когда человек не понимает и не может назвать своих аффектов, эмоций. Но, опять же, он тревожится об одном, а ему кажется, что он жрать хочет. Так вот, идея в том состоит, чтобы помочь человеку  начать осознавать что с ним происходит..."

Пока все, убежала кататься на коньках :)