Рэнт смотрит на Эхо, опираясь о крыло, нагибаясь все ниже. Что до меня, я смотрю и записываю, чтобы потом пережить это дома.

Тина говорит:

— Эй, Дневня-ак... — Поворачивается к Рэнту, гром че: — Ты, чернозубый! Дневняк!

Рэнт поднимает глаза. Рукава закатаны, видны шрамы от укусов на предплечьях. А Тина ему:

— Твоя девушка сказала тебе, чем она зарабатывает? Откуда у нее деньги на тачку?

Рэнт молчит. Я сплевываю, просто по привычке. Еще раз.

Эхо вынимает руку из капота, сгибает локоть. В руке разводной ключ, который она сует в задний карман брюк.

Тина Самсинг говорит заднице Эхо и ключу, который торчит у той из кармана:

— Твоя ненаглядная девица трахается за деньги. — Скрещивает руки на груди, подается назад и орет: — Твоя девчоночка — мерзкая шлюха!

 В день после Ночи Елки улицы сияют. Сверкают. На ветру дрожат блестящие обрывки золотой и серебряной мишуры. Под шинами проезжающих автомобилей хрустят осколки игрушек.

Эхо отступает назад и поворачивается к Тине. Рэнт спрашивает:

— Это правда?

Эхо поводит головой, чтобы в шее хрустнуло, и отзывается:

— Правда что?

Рэнт отвечает:

— Что она сказала... Ты правда моя девушка?