Эта ветеринарная клиника внешне мало чем отличается от обычных серых построек Красноярска: бетонная одноэтажная коробка с большими окнами и металлической дверью. Но люди всех возрастов и профессий не перестают стучаться в эту дверь круглые сутки - в надежде, что добрый доктор вылечит их хвостато-мохнатое чадо.

Пациенты лаются

[показать]Утро. В светлом холле еще не так много посетителей, но клиника уже живет полнокровной жизнью: администратор отвечает на звонки, терапевт в приемной осматривает больное животное, из кабинета в кабинет ходят люди в бирюзовой форме. Меня встречает фельдшер Саша, приветливая коротко стриженая девушка, и ведет в ординаторскую. "Раздевайся пока, кофе или чай пей, я скоро подойду, у меня пациент", - говорит она и уходит, оставив меня в небольшой комнате знакомиться с врачебным творческим беспорядком. На компьютерном столе - свежие номера глянцевого журнала "Друг", в углу - лаборатория с микроскопом и пробирками, старый раскладной диван, подушка с далматином.

Клиника сравнительно небольшая. Приемная, маленькая операционная, несколько отдельных "палат" для больших или агрессивных животных, стационар, в котором содержатся больные четвероногие. На двери стационара солидная табличка: "ректор", когда-то лишенная передней "ди" и приколоченная ради смеха. Неподготовленного человека при первом визите к "ректору" сбивает с ног обычный для ветеринарной клиники непарфюмированный запах: кошачье-собачий, отдающий лекарствами, спиртом и кормом для животных. На деревянном полу в несколько этажей расположились просторные клетки для лохматых пациентов, сквозь металлические прутья на меня недоверчиво смотрит невзрачный серый кот со всклоченной шерстью и противным "мяу". "Ничейного" вчера сбила машина, и добрые люди принесли его в клинику.

Молодой санитар Юля просит, чтобы я его сфотографировала, - вдруг кто-то захочет забрать усатого буку. В клетке слева спит маленький черный комок, которого готовят к операции. Справа - улыбчивый далматин Долли, недавно переживший "операционное вмешательство". Он выглядит довольно бодрым и веселым, порывается меня обнюхать.

- Ты с ним поосторожней, - реагирует Юля на мои попытки потеребить пятнистого за ухо, - он хитрый и небезобидный. Видишь, как исцарапал меня утром во время процедур?

У окна, на полу, издавая болезненный неприятный хрип, лежит под капельницей больная овчарка. Или, как здесь называют бездомных, двортерьер. Смотреть на нее больно и как-то неловко: тихо поскуливая, она пытается встать и пойти, но слабые лапы не выдерживают веса собственного тела, животное неуклюже падает и, поджимая длинные лапы под морду, закрывает глаза, снова начиная хрипеть. Тут Юля вносит в полотенце еще одно мохнатое существо и сажает его в большую клетку. Симпатичная кудрявая дворняжка с грязной мордой громко и жалобно воет, чем привлекает внимание пациентов всего стационара.

- А что с ней?

- Она после операции, удаляли матку, поэтому ей плохо, - отвечает Юля, пододвигая собаке миску с водой. Но та не реагирует, только запрокидывает вверх морду и пронзительно стонет, стараясь победить боль.

Разговоры, уговоры...

[показать]В клинике начинается обычный день: распитие крепкого кофе в больших количествах, уборка в ординаторской, пролистывание недавно купленных книг по рентгенологии животных.

- А кроликов вакцинируете? - врывается в комнату персонала мужчина, окидывая присутствующих тревожным взглядом.
- Пойдемте, я вам все расскажу, это не приемная, - спокойно отвечает Саша и уводит посетителя.

В холле уже толпится народ, ожидая очереди. В смотровом кабинете Олеся ставит писклявому тойтерьеру в гламурном комбинезончике диагноз: черепно-мозговая травма. Хозяйка, молодая симпатичная девушка, объясняет причину:

- Он пытался запрыгнуть с пола на диван, не рассчитал и со всей силы ударился головой о перила... Вот и "прилетел" сюда, да, глупый?
Стерилизация, пластика нёба, стрижки, лазеротерапия, пломбирование зубов, сечение пупочной грыжи, кастрация - это лишь малая часть услуг для больных и не очень животных, которые предоставляет клиника. Наконец, приносят обед, и весь персонал подтягивается в комнату отдыха, общаясь на своем профессиональном языке, который порой состоит из одних только терминов.

- А что случилось с овчаркой, которая под капельницей? - интересуюсь я.
- Подстрелили, - отвечает Саша, жуя салат, - и подстрелили неудачно, в легкое, явно хотели убрать собаку, она ведь бездомная. Да промахнулись и смылись, а люди к нам ее принесли.
- И чем стреляли?
- Специальные пистолеты есть со снотворным. Спящей собаке делают эвтаназию - и все, одной проблемой меньше.
- А эта овчарка чем помешала?
- С ней двоякая ситуация: якобы на нее поступила жалоба, что она напугала ребенка во дворе. Но, с другой стороны, во дворе же все ее знают и подкармливают. Может, ребенок - повод для усыпления, может, инцидент действительно был, и родители заказали наемников... Уже не разберешь.
Из приемной Сашу зовут на осмотр нового больного - пес проглотил персиковую косточку. В другой клинике посоветовали дать ему стакан растительного масла. Но на пользу это не пошло, только усугубило дело...

Санитар Настя идет бороться с бездомным серым котом. "Давай ешь таблетку", - мягко говорит она, но кот не дает открыть поломанную челюсть и всячески сопротивляется. Через минуту Настя все-таки впихивает желтую пилюлю в розовую пасть, но таблетка предательски вываливается из-за кошачьей щеки.

- Думал обмануть меня, да? Не выйдет, я все твои фокусы знаю! - улыбается девушка, и таблеточная борьба продолжается.

В день - по 40 посетителей

[показать]Пока все разбрелись по мелким делам, Юля сидит в каморке с огромной книгой по анатомии. Зоотехник по первому образованию, сейчас она учится на втором курсе ветеринарного факультета в аграрном университете, откуда вышли все сотрудники клиники. Девушка исцарапанными руками переворачивает страницу за страницей, а потом поднимает на меня глаза и произносит:

- Сейчас тебе кое-что покажу, пойдем.

И мы идем в отдельную "палату". В пустой светлой комнате лежит крупная немецкая овчарка Харлей. Рядом - большая красная миска с водой и тряпка. Запах стоит непереносимый, немного спертый, удушливый, я бы даже сказала - трупный.

- Не подходи только, она агрессивная. У нее хронический отит, на днях будут делать сложную операцию, вот готовим ее, - Юля гладит собаку по огромной мохнатой гриве.

Вечером в клинике начинается неконтролируемый наплыв встревоженных хозяев с ушастыми пациентами. В холле нет свободных мест, люди напряженно ждут очереди, то прижимая шевелящееся полотенце к груди, то удерживая на поводке напуганное необычной обстановкой животное, то гладя "мяукающую" сумку на коленях. На смене - терапевт "ПалАндреич", как называют его коллеги, и молодой ассистент Максим. Крепко удерживая вместе со всем семейством черного спаниеля, они ставят ему укол.

- Анна, вы можете сфотографировать пса? - спрашивает Павел Андреевич, светя ему в глаз неизвестным мне предметом, похожим на маленький прожектор. - Видите, как глаз кровью затек? Это редкая патология. Гифема называется.
- Лечится?
- Да.

Максим, как фотолаборант, только и успевает приносить свежепроявленные рентгеновские снимки, которые тут же анализируют на наличие переломов и вывихов. В приемной все разговаривают на удивление спокойно и тихо, хотя работа кипит вовсю: пугливому, но терпеливому кролику ставят в бедро укол, таксе делают капельницу, вялому желтоглазому коту Снупику мнут живот. Вдруг среди общего рабочего гула раздается пронзительный кошачий визг.

- Спокойно, спокойно, скандалист! - строго говорит Юля паникующему рыжему коту. - Нечего к себе внимание привлекать.

В коридоре невозможно присесть, люди иногда приходят в клинику целыми семьями, на лицах - молчаливая тревога за братьев своих меньших, иногда переходящая в комичную гримасу надуманного траура. Но часто повод для траура действительно бывает.

- Сколько котеночку месяцев?
- Полтора, кажется...
- Где вы его взяли?
- На рынке...

Павел Андреевич идет что-то записывать в журнал, молодая пара с минуту молча смотрит на беспомощное неподвижное ушастое тело и уходит. На столе - худой черный котенок, где-то между ребер прорываются редкие вздохи. Кома.

- А что с ним случилось?
- Купили у бабушки какой-то. Инфицирован.
- И что теперь?
- Эвтаназию будем делать, - произносит Павел Андреевич и бережно берет слабое тело.
- Его заберут?
- Нет.

...Одиннадцать вечера, я ухожу домой. Но в клинике все еще идет работа: Павел Андреевич сетует на корм, которым часто травятся животные, Юля выгуливает мохнатого Харлея, Максим делает кролику снимок. 30-40 пациентов в день для клиники - норма.

Лечат человечество

[показать]Утро следующего дня. Ольга Владимировна резким движением открывает дверь каморки:

- Через полчаса операция у Харлея, я все необходимое докупила. Приготовьте собаку, пожалуйста.

Харлей крепко спит под наркозом, Максим, который ассистирует хирургу, накрывает его специальной голубой тканью, оставляя на поверхности только больное ухо, которое придется удалять. Ольга Владимировна по-хозяйски входит в операционную и начинает осмотр.

- Причины операции интересны? - деловито спрашивает хирург. - У собаки хронический воспалительный процесс в ухе, грубо говоря, там один гной. Вообще, операция сложная и уникальная, не во всякой клинике возьмутся за нее. Здесь нужны сверхвысокие дозы наркоза и аккуратная работа с сосудами и мягкими тканями.

И правда, за пять минут небольшое ухо облепили одиннадцать зажимов - чтобы не допустить кровотечения. Хирург напоминает забывчивому ассистенту:

- Максим, скальпель мне сегодня предложат?

Парень покорно приносит инструменты. Ольга Владимировна склоняется над собакой и уверенными движениями делает нужные надрезы в ухе.
Появляются еще два зажима. Обычным скальпелем работать уже не получается, хирург берет кусачки и на минуту замолкает. Напряженный жесткий взгляд, твердые руки, смелые движения кусачками, плотно сжатые губы - все сейчас подчинено сложному операционному повороту. Ольга Владимировна склоняется над собакой, желтый светильник высвечивает мелкие капли пота на лбу. На шее доктора - кулон с козерогом: понятно, откуда воля и характер.

- Есть такая фраза: врач лечит человека, а ветеринарный врач - человечество. Ведь эта собака не сама на операцию попросилась. Владелец видит, что ей нехорошо. Мы часто хозяев успокаиваем, настраиваем на что-нибудь психологически. Последние годы, что очень радует, люди вообще склонны считать животное частью своей семьи. Купить себе маленькую собачку психологически проще, чем завести ребенка, социальной ответственности меньше, а радости - столько же. Но, конечно, разные случаи бывают, степень ответственности за "тех, кого приручили", у людей разная. Кто-то переживает и не забывает ставить все прививки, а кто-то считает это необязательным, а потом приносит зверя в полумертвом состоянии. Халатности тоже хватает.

- Какая самая сложная операция, которую вы делали?

- Пожалуй, это была лайка с прострелянной головой, очень долго пришлось извлекать пулю. Вообще, охотничьих собак часто приносят нерадивые охотники, которые из-за непрофессионализма вместо добычи в собственную собаку стреляют. А еще периодически бывают криминальные случаи, когда, например, соседи что-то не поделили, и вот в псину из злости или в отместку стреляют.

Крови не боишься? Подходи!

В свободное время Ольга Владимировна занимается верховой ездой и ухаживает за собственными лошадьми. Коней в клинике не лечат, как объясняет врач, объять необъятное нельзя.

- Мы стараемся придерживаться принципов гуманитарной медицины и разбиваемся на специализации. Кто-то хирург, кто-то нейрохирург, кто-то терапевт, другой - офтальмолог, кардиолог и так далее. Вот я хирург и точно знаю, где мне резать, что удалять, как себя вести, о чем разговаривать с пациентами. Это правильно. Тебя кровь не смущает? - неожиданно спрашивает Ольга Владимировна после трех часов операции. - А то к нам приходил как-то оператор с телевидения, с подоконника снимал, лишь бы близко не подходить к операционному столу.

Пройдет еще пара часов, прежде чем хирург выйдет из операционной, а безухого Харлея отнесут в отдельную "палату". Двортерьеру с простреленным легким лучше не стало, выглядит он совсем плохо, еле ходит. Из пасти постоянно идет пена. Как сказала Юля, это реакция организма на неизвестный врачам яд, который был в уколе. Девушка подталкивает бедняге миску с едой - пес отказывается и впадает в непонятный ступор. "Собака, ты хоть попей", - ласково говорит Юля. Но овчарка отворачивается худой мордой к стене и снова гулко хрипит.

Смена "ректората"

[показать]В конце недели пациенты меняются, но работы в клиники меньше не становится. К "ректору" поступают новые животные. В клетках - такса, сильно изодранная уличной овчаркой, с зашитым телом и потерей способности ко всякому передвижению, белобрысый кот-суицидник, выбросившийся с девятого этажа и смотрящий на окружающих взглядом непризнанного поэта, пушистый чау-чау с переломом тазобедренного сустава.

- У этого рыжего странные хозяева, - говорит Юля, - вчера пришли два молодых парня, несерьезные, все спрашивали, будет ли собака после операции бегать. Мы говорим, мол, неизвестно, от многих факторов зависит. А они: "Зачем она нам такая нужна?" Думали даже об усыплении, а потом решились забрать домой все-таки.

В приемной свежий приток пациентов.

- Девушка, поймите, у котенка идет процесс интоксикации, - спокойно объясняет Саша блондинке, - нужна капельница. Мы остановим диарею, это важно, так как последствия могут быть такой же сложности, как и у маленьких детей. А потом возьмем кровь и проверим, чем точно он болеет.

- Хорошо... Это мой первый котенок, - в растерянности смотрит девушка на пищащий комочек на смотровом столе и вздыхает.

Павел Андреевич объясняет хозяевам скотч-терьера, что никто не может гарантировать благополучный исход операции: не исключено, что у животного появятся непредвиденные реакции на отдельные препараты или еще что-то. Хозяева в смирении кивают.

Ветеринарная клиника работает в обычном режиме. Харлей чувствует себя прекрасно и через дней пять вернется домой. А вот овчарку с простреленным легким врачам пришлось усыпить: последствия неудачного выстрела не удалось исправить ни лечением, ни операцией. Ночью приехали "мосфильмовцы", только что снявшие со своей рабочей собаки клеща. Потом нагрянули нерадивые хозяева 8-месячного ротвейлера, которые решили вылечить животное, напоив водкой. Пьяную собаку оставили в стационаре до отрезвления. По предположениям, у нее эпилептический припадок.

- Вообще изначально охотники водкой собак поили, но у них под рукой ничего лучше и не было. А люди вот так лечат и всерьез думают, что помогает. Хотя с гриппом с помощью водки мы не боремся, - сетует Саша.

К утру она еле стоит на ногах, засыпая на ходу. Приходит другая смена. И другие пациенты.