Госпожа Клиодна Велета:

Я представляю вам скромное творение, на которое меня вдохновил один замечательный человечек... [показать] Искренне надеюсь, что вы не будете разочарованы!

 

Леди Нимуе Малкавиан:

*вальяжно откинулась на спинку высокого стула, и, закинув ногу на ногу, выпустила тонкую струйку дыма из алых губ*

Наслаждайтесь!

 

 

 

 Пролог.

 Существуют разные истории: о любви и ненависти, войне и мире, жизни и смерти, добре и зле. Но не каждая история заслуживает того, чтобы быть рассказанной, а тем более – написанной.

  Порой нам так много хочется сказать, но слова меркнут перед тем, что же мы на самом деле ощущаем внутри. Столько невысказанных слов, мыслей, невыраженных эмоций и чувств, невоплощенных в жизнь идей… И все мы держим в себе, и порой сильно страдаем от этого.

 Все мы – смешные и в то же время грустные, щедрые, хитрые, милосердные и жестокие, ужасающе прекрасные, но такие разные… Каждый имеет какую-то свою особенную черту, которая будет не такой, как у всех – нужно лишь вовремя ее разглядеть…

 И у каждого из нас свое отношение к жизни. Мы наслаждаемся ей, боготворим, проживаем каждый день, как последний, и не перестаем удивляться и радоваться ее чудесам. Иногда – ненавидим до глубины души, презирая любое ее проявление. Бывает, что даже в этом люди не могут быть однозначны. Ветру перемен достаточно легкого дуновения, и все живо меняется. Белое становится черным, обычная стекляшка оказывается бриллиантом, и все тайное становится явным.

 Думаю, именно об этом пойдет эта история. Сказано было достаточно для того, чтобы задуматься о собственных поступках, решениях и тайнах, но недостаточно для того, чтобы догадаться, что же будет дальше…

 

 

 

 

Часть 1. И стар, и млад

 

Его глаза полны печали,

И он ведь знает, как же быть.

Но радовать его мы не устали

А он все будет так же нас любить.

 

 Пожалуй, практически в каждом городе можно найти улицу, подобную той, о которой сейчас и пойдет речь. Она простиралась вдаль, соединяясь с великим множеством проспектов, бульваров и авеню, и точно уж не могла показаться какой-то особенной или необыкновенной. Вдоль нее тесно лепилась друг к дружке череда самых разнообразных магазинов, по-голливудски ослепительно сияющих начищенными витринами.  Невозможно было сосредоточиться на какой-то конкретно, ведь все они в равной степени приковывали к себе внимание окружающих. Среди этого напомаженного и вышколенного блеска вряд ли можно было заметить немного пыльную витрину небольшого магазинчика, непостижимым образом втесненного меж остальными. Его стекло было полу прозрачным, но разглядеть то, что было внутри – не представляло возможности. Если только не нажать на странную, витиеватую ручку двери, с опасливым интересом приоткрыв ее… Тогда-то и появляется шанс чуть приподнять завесу тайны, но ровно настолько, чтобы загореться еще большим любопытством. А оно, как известно, толкает на разные подвиги…
Убранство лавки отличалось скромностью и простотой. Но все же было в нем такое пространное изящество былой эпохи, что порой казалось, будто попадаешь совсем в иной мир, полный чудес и мистики…
 В узеньком помещении стояли широкие, из темного дерева, шкафы, переполненные всевозможными вещицами, начиная от хрустальных разноцветных шариков, и заканчивая книгами в потертых кожаных переплетах, с практически выцветшими на корешках, названиями. Восковые свечи разных форм и цветов, непонятно откуда затесавшиеся карамельные леденцы, елочные игрушки, даже носки с оленями! Все казалось таким старым, пыльным, истрепавшимся, даже тот узорчатый ковер, мирно висевший на стенке – почему-то очень нужным… Это было как воспоминания – вроде бы все уже прошло, минуло сквозь время, но оставалось в сердце навсегда…
 Так ведь сразу после всего этого и не сразу обратишь внимание к прилавку, за которым стоит продавец. Он разворачивается, чтобы поприветствовать очередного, но нечастого клиента, и делает приглашающий жест рукой. При этом его круглые очки в тонкой железной оправе, засевшие на прямом носе, загадочно поблескивают, обещая нечто совершенно неожиданное, и очень нужное…
 Короткие седые волосы прилежно причесаны, а на тонких устах играет рассеяно-вежливая полу улыбка. На вид может показаться, что мужчине уже немногим больше шестидесяти, но светло-голубые, искрящиеся теплотой и пониманием, глаза, говорят о его бесконечной мудрости, будто бы тысячелетиями приобретенной… Глубокие, и удивительно чистые, они привлекали своей добротой, равно как и благородная старина, располагали к себе.
- Добро пожаловать, дорогой друг, я ждал тебя, – заговорил он чуть низковатым, с приятной хрипотцой, голосом. – Верно, ты пришел сюда, чтобы испытать судьбу. Но помни – порой не мы, а она испытывает нас на прочность…
 Новым посетителем оказался черноволосый мужчина средних лет, угрюмый и несколько мрачный. По наметившимся морщинкам вокруг губ было понятно, что в силу своего строго и твердого характера, он частенько их поджимал, выражая крайнюю степень своего негодования. В карих глазах был сплошной холод, впрочем, за которым что-то все еще жило…
- Что именно вы продаете? – коротко поинтересовался он, подходя поближе.
Проницательный глаза продавца скользнули по суровому покупателю, словно бы оценивая его возможности.
- Это зависит от того, что ты ищешь. – старик так легко и непринужденно перешел на «ты», что обижаться на него было совершенно невозможно. Могло даже показаться, что он знал этого мужчину уже очень давно. - Но в целом, я помогаю найти себя, если это можно так выразиться.
- Себя? – с презрением усмехнулся мужчина, скрестив руки на груди. – Уж не психолог ли вы? Будете трактовать старые, избитые теории о жизни, вечности бытия и судьбе?
- А что в ней плохого? – просто, но очень душевно улыбнулся лавочник. – В конце концов, своими поступками ты сам дашь ей новую возможность преподнести тебе сюрприз. А уж приятным он будет или нет – зависит только от тебя.
Покупатель прикусил язык, решая не ввязываться в этот бессмысленный спор. В конце концов, спорить можно было вечно, вплоть до хрипоты и потери сознания, но это ни к чему не приведет… Каждый из них все равно останется при своем мнении. Но тогда что же он тут забыл? Почему медлит. И не спешит уходить?
- Вы не спроста заглянули сюда, - продолжил улыбчивый продавец. Его улыбка была не такой, как у всех остальных предпринимателей – слащавой и наигранной, лишь бы заманить к себе побольше клиентов – нет, она отличалась особенной, приятной теплотой, которая согревала своей искренности и необычайным пониманием. На душе даже становилось как-то легче и светлее, будто обещанное «все будет хорошо» действительно стало таким…
 Мужчина мельком заметил черный, простенький ларчик с тускнеющим, бывшим когда-то позолоченным, замком. Лавочник решительным жестом отодвинул его, как бы имея в виду, что в данной ситуации он будет неуместен.
 Выйдя из-за прилавка, седовласый продавец подошел к полке с вещами, что находилась слева от него. Он обернулся к мужчине, подозвав его к себе долгим, внимательным взглядом. Тот в нерешительности застыл, не очень-то понимая, что тут такое творится, но все же соизволил подойти. И когда он увидел то, что мирно покоилось на полке… Он не пожалел.
Там, свесив коричневую, плюшевую лапу, лежал старый мишка Он смотрел на него своими черными глазами-пуговками, смотрел с такой заботливой покровительственностью, что взрослому мужчине стало не по себе. И тут он вспомнил… вспомнил, когда он видел эти глаза. Это был ЕГО мишка.

  - Роберт, сыночек мой, с Днем рожденья тебя! – привлекательная черноволосая женщина наклонилась к маленькому, 2-летнему мальчику, с откровенным любопытством глазеющим на нее из кроватки. Увидев игрушку, которую протягивала ему мама, он радостно протянул к нему свои пухлые ручонки, и принял его в свои объятия.

 - Он будет защищать тебя. Только верь в него. Верь, и никогда не потеряешь своего друга… Настоящие друзья идут с тобой по жизни, даже когда бывает очень плохо, и всегда готовы подставить свое плечо, когда ты оступишься. Жизнь дарована нам всего один раз, и в ней всегда найдется место маленькому чуду. Никогда не забывай об этом. – наставительно произнесла мама. Да, именно такой она и была: в отличие от других матерей, которые «агукали» своему малышу, она могла запросто сказать ему что-то такое, чего пусть он сейчас и не совсем понимал, зато в будущем при одном лишь воспоминании смог бы воспользоваться…

 Мужчина тряхнул головой, переведя взгляд на разбитый, фарфоровый сервиз, покоящийся подле.

 - Мама, я не хотел! – пытался оправдаться ребенок, возводя несчастные, серые глазки на женщину. На полу лежали остатки бело-голубого сервиза, который мальчик нечаянно смахнул со стола. По щекам ребенка покатились крупные, прозрачные слезинки.

 - Мама, прости меня…

 - Почему же ты плачешь, родной мой? – женщина опустилась перед 5-тилетним мальчишкой на корточки, успокаивающе положив ему руку на плечо.

 - По… по… потому что он разбит, и ты будешь меня ругать. Он ведь твой любимый…

 - Роберт, - мать ласково провела рукой по темным волосам мальчика. – Разве я когда-нибудь так с тобой поступала? К тому же, пусть он разбит. Но любимые вещи никогда не умирают. Точно так же, как и любимые люди. Они навсегда остаются вот здесь. В твоем сердце. Не нужно бояться потерь. Их бывает много, но страх не должен жить в тебе. А сервиз… всегда можно купить новый, и даже лучше предыдущего. Не плачь, не плачь, сынок.

 Мальчик, выросший и так здорово изменившийся, мальчик по имени Роберт сейчас стоял у полки со своими воспоминаниями, и с каким-то особым вдохновением вглядывался в них. Почему-то у него не возникало вопросов, откуда здесь взялись эти потерявшиеся предметы, но одно он знал точно – не все, что утеряно, забыто…

 Оправившись от первой волны потрясения, он побрел дальше. С каждым новым мигом, к нему возвращались его забытые мгновения жизни, которые оказались не потрачены даром… Мир всего за несколько секунд перевернулся, изменившись до неузнаваемости. И он оказался не так уж плох…

 Машинально кивнув обрадованному, казалось, больше него самого, продавцу, Роберт в задумчивости побрел к выходу. В другой раз он бы несомненно заметил женщину, вошедшую за ним в магазин, с которой он едва не столкнулся на пороге.

 Темно-каштановые, густые локоны игривыми завитками опускались ей на плечи, лаская нежную, светлую кожу в вырезе глубокого декольте кожаного, красного плаща. В роковой красотке явственно ощущался порок. Во взгляде обжигающе черных глаз смешивался сластолюбивый огонь, лютая ненависть, дикая, практически варварская страсть, желчь, жестокость, насмешливость, к тому же – лихая дьявольщина, затягивающая гораздо сильнее любого омута.

 Одним легким движением она расстегнула небольшие, красные пуговки, открыв взору обтянутое в черное короткое платье, роскошное тело. Его совершенные изгибы пленяли разум. Женщина прошествовала вовнутрь магазина, подаваясь вперед всем телом, плавно покачивая округлыми, соблазнительными бедрами.

 По своему обыкновению, продавец незамедлительно развернулся, сделав все тот же приглашающий жест рукой. Посетительница не обратила никакого внимания на его учтивую вежливость, в то время как сама со снисходительной усмешкой оглядела помещение.

 - Так, так, так, вижу, ты здесь все-таки обжился… Даже несмотря на то, что тебя окружает все это барахло.

 - Мадам, в этом-то все и дело – где вы видите здесь, с вашего позволения, барахло? – искренне изумился лавочник, хотя по его глазам можно было определить, что все-то он понимает…

 - Да-да, все это – воспоминания бедных овечек, которые имели великое счастье забрести в этот… рай, – в томном, густом, как мед, голосе женщины послышались нотки наигранной усталости. Она извлекла прямо из воздуха сигарету, и изящно выставив вперед бедро, невозмутимо закурила. Просто так, не из чего – приложила кончик сигареты к губам, и с другой стороны вспыхнул маленький огонек.

 - Но ты пришла сюда не затем, чтобы надсмехаться. Для тебя это – еще одно занятие, шанс извлечь для себя выгоду.

 - Я не отрицаю. Но Договор есть Договор, и мы оба соблюдаем его… как можем. – невозмутимо добавила красотка, выпустив горячее облачко дыма в воздух. По ее лицу нельзя было определить точный воздух – можно было сказать. Что ей лет двадцать пять, а можно было дать и все сорок.

 - Как видишь, мне нечего тебе предложить, – несколько прохладно отозвался лавочник. При этом его очки сверкнули сталью, и женщина быстро смекнула, что эта тема ему неприятна. Но она, как всегда, не подала виду, всего лишь с легким презрением склонила голову набок.

 - Еще не вечер. Да и здесь непременно появятся те, кто пойдут со мной. Нужно лишь время.

 Не прощаясь, она медленно развернулась, и величественно прошла вперед, намереваясь выйти на улицу. Лавочник смотрел ей вслед долгим взглядом, пока она, наконец, не скрылась из виду.

  - Время дает возможность, – тихо произнес он, любовно поглаживая крышку черного ларчика.

 

 

 Прошло всего около часа, как дверь нерешительно приоткрылась, и во внутрь помещения просунулась маленькая, детская головка. Видимо, осознав, что здесь ничего страшного быть не может, восьмилетняя девчушка, просто одетая, робко вошла.

 - Здравствуйте, - тоненько пропищала она, краснея от смущения, и убирая за ухо рыжие, тоненькие пряди волос.

 - Здравствуй, моя хорошая. – приветливо улыбнулся продавец. При этом даже его глаза словно бы растянулись в этой мягкой, благосклонной улыбке. – Проходи, не стесняйся.

 Сделав несколько шагов вперед, девочка восторженно взмахнула ресницами, оглядевшись по сторонам. Да, здесь ей решительно нравилось все, начиная от милого дяди-продавца, заканчивая вооон той светловолосой куколкой, одиноко сидевшей не верхней полке, у самого потолка. Но почему-то она понимала, что пришла за чем-то другим, но зачем – толком и себе объяснить не могла.

 - Скажите пожалуйста… - вежливо начала девчушка, переминаясь с ноги на ногу.

 - Скажу, если спросишь. Ну же, смелей, не бойся. Спрашивай, - подтолкнул ее к мысли среброволосый лавочник.

 - Я… честно говоря, я даже не знаю, чего бы мне хотелось. – еще пуще прежнего покраснела девочка, затеребив в пальцах прядь волос.

 - В таком случае, имею возможность помочь тебе узнать, маленькая принцесса. – чуть поклонился «дядя-продавец», выходя к девочке с черным ящиком в руках. Он поставил его на пол, прямо перед ней, чтобы ей было удобно заглянуть туда. Продавец похлопал рукой по ларчику, как бы приглашая девочку открыть крышку.

 Девочка потянулась, дотрагиваясь до замка, и приподнимая щеколду вверх. Ее сердце было полно предвкушения, и когда она заглянула во внутрь… Там съежился маленький, пушистый дымчатый комочек, попискивающий, и глядевший на склонившееся над ним детское личико, огромными глазами.

 - Ой, котенок! Какая прелесть! – девочка и сама запищала от умиления, вытащив нового друга наружу. Вот оно, то, что было нужно ей – ей нужен был друг.

 - Спасибо вам, спасибо большое! – радостно поблагодарила она, прижимая к себе маленькое, пушистое чудо. Мужчина отрывисто засмеялся, глядя на двоих друзей, нашедших друг друга.

 - Не оставляй его одного.

 - Никогда! – пообещала девочка, уже на всех парах спеша домой, прижимая к себе свою драгоценную ношу. Продавец покачал головой. Да. Так оно и должно быть.

 

 

 

 Сколько времени они уже играли эту партию? Вечность, или две? Фигуры каждый раз меняются, исчезают, появляются, пешки становятся ферзями, ферзи – королями, и неизвестно, что изменит следующий ход…

 Та самая, черноокая красавица сидела напротив своего оппонента-лавочника, спокойно сложившего руки, и с интересом взирающего на нее поверх своих круглых очков.

 - И за что ты их так любишь? – с непониманием вопросила она, ядовито взглянув на Продавца.

 - Я люблю их за то же, за что ты их так презираешь. За все их пороки и добродушие, недостатки и достоинства. Они могут быть добрыми, и злыми, но порой и они не перестают меня удивлять и радовать.

 - Ты всегда отличался оригинальностью в своих творениях.

 - О, я расценю это как комплимент, спасибо, – усмехнулся старик, улыбнувшись уголком рта.

 - Шах, - надменно улыбнулась красавица, кивнув на шахматную доску. – есть угроза твоей победе.

 - Я играю не ради победы или поражения. Победа может достаться горькой ценой, равно как и поражение может оказаться сладким. А истинная победа может быть не в ней самой…

 

 

 //Продолжение следует...//