Средневековые скандинавские саги повествуют о том, как Аслауг, дочь героя Сигурда Фафнесбане и валькирии Брюнхильды, превратилась из дочери знатных родителей в простую крестьянскую девушку по прозвищу Крака, а затем стала королевой. История Аслауг, полная загадок и испытаний, напоминает средневековый вариант сказки о Золушке.
Легенда о том, как находчивость Аслауг пленила Рагнара Лодброка
В суровую эпоху викингов, когда мечи и щиты говорили громче слов, а удача ценилась дороже золота, произошла эта история. История юной девушки, превратившейся из безродной служанки в могущественную королеву, не случайно пережила века. В ней сплелись воедино героическое прошлое рода Вёльсунгов, мудрость древних пророчеств и особая, женская сила, способная покорять сердца даже самых неприступных воинов.
Дочь героев
История Аслауг начинается с легендарных родителей, чьи имена заставляли трепетать сердца древних скандинавов. Аслауг пленила Рагнара Лодброка находчивостью, а ее отец, Сигурд Фафнесбане, пленил воображение скальдов своим подвигом — убийством могучего дракона Фафнира. Мать девочки, воительница Брюнхильда, прославилась не только как валькирия, но и как женщина, чья трагическая любовь к Сигурду стала одним из самых драматичных сказаний северной мифологии.
После гибели родителей крошечная наследница двух великих родов оказалась в смертельной опасности. Приемный отец Брюнхильды, мудрый Геймир, понимал: маленькую принцессу будут искать те, кто жаждет уничтожить род Вёльсунгов. Золотые волосы девочки и особая отметина в глазу — наследие отца, убившего дракона — слишком явно выдавали ее происхождение. Но Геймир знал и другое: судьба уготовила его воспитаннице особый путь, и его долг — сохранить жизнь той, кому предстояло соединить древний род героев с новой династией морских конунгов.
Саги сохранили удивительную деталь — еще младенцем Аслауг проявляла необычные способности. Когда Геймир впервые взял ее на руки, девочка посмотрела на него с недетской мудростью и, как гласит предание, улыбнулась так же, как улыбалась ее мать Брюнхильда в те времена, когда была валькирией. Казалось, сами норны, богини судьбы, наделили ребенка частицей своего дара предвидения, который позже не раз спасет ей жизнь и поможет принимать судьбоносные решения.
В тот день, когда Геймир принял решение спрятать Аслауг и бежать с ней, в небе над их домом кружили три ворона — священные птицы Одина. Для скандинавов такой знак означал особое покровительство богов и предвещал великую судьбу. Может быть, именно поэтому много лет спустя девушку прозвали Кракой — Вороной, словно сами боги предопределили ее путь от падчерицы бедных крестьян до королевы викингов.
Путешествие в арфе
Для спасения юной наследницы Вёльсунгов Геймир придумал хитроумный план, достойный самого Одина. Защитник проявил незаурядную смекалку — он построил необычайно большую арфу, внутри которой можно было спрятать трехлетнюю девочку. Искусно выточенные деревянные панели скрывали потайное отделение, где малышка могла лежать, и даже крошечное отверстие для воздуха было замаскировано резным узором.
Переодевшись в лохмотья бродячего музыканта, Геймир отправился странствовать по дорогам Скандинавии. Днем он играл на арфе для прохожих и постояльцев в тавернах, а по ночам тайком кормил и утешал маленькую Аслауг. Никто не мог заподозрить в грязном старике-арфисте воспитателя принцессы, а в его огромном инструменте — убежище для ребенка. Так они добрались до норвежского Спангерейда, где решили переночевать в доме пожилой четы — Аке и Гримы.
Казалось бы, боги благоволили беглецам — хозяева приняли странника радушно, накормили его и отвели место у очага. Но судьба порой жестока даже к тем, кого хранит: Аке заметил, как из щели арфы выбивается край дорогой ткани — той самой, в которую была завернута девочка. Жадность затмила разум крестьян, и они решились на страшное преступление — убили спящего Геймира, чтобы завладеть его предполагаемыми сокровищами.
Вскрыв арфу, убийцы были поражены: вместо золота и драгоценностей они обнаружили спящего ребенка неземной красоты. Даже их очерствевшие сердца дрогнули при виде малышки, и они решили оставить ее себе, назвав Кракой. Но, боясь, что необычайная красота девочки выдаст ее благородное происхождение, они стали натирать ее лицо сажей и одевать в грубые рубища. Так началась новая жизнь принцессы Аслауг — жизнь простой крестьянской девочки по прозвищу Крака.
Испытание мудрости
Встреча с Рагнаром Лодброком произошла так, словно сами норны соткали этот узор судьбы. Как Аслауг пленила Рагнара Лодброка находчивостью, так и его люди были пленены ее красотой в тот день, когда увидели девушку, купающуюся в реке. Завороженные прекрасным видением, они забыли о выпекавшемся хлебе, и тот сгорел дотла. Конунг, разгневанный их нерадивостью, потребовал объяснений и, услышав рассказ о прекрасной деве, решил испытать не только ее красоту, но и разум.
Рагнар передал Краке странное условие: она должна явиться к нему не одетой, но и не обнаженной, не голодной, но и не сытой, не одна, но и без сопровождения. Многие сочли бы такую задачу невыполнимой, но дочь Сигурда унаследовала от отца не только змеиную метку в глазу, но и острый ум. Она попросила день на размышление, чем уже удивила посланников конунга — обычная крестьянка вряд ли осмелилась бы заставить ждать самого Рагнара.
На следующее утро Крака предстала перед Рагнаром, явив истинное чудо находчивости. Она обернулась рыболовной сетью, скрывавшей и одновременно обнажавшей ее тело. Зажав в зубах кусочек лука, она не была ни голодной, ни сытой. А верный пес, следовавший за ней по пятам, обеспечил компанию, не будучи человеком. Это решение настолько восхитило Рагнара, что он тут же предложил девушке стать его женой.
Но Крака, в очередной раз проявив мудрость, не спешила принимать предложение. Она поставила условие: брак возможен лишь после того, как Рагнар завершит свои дела в Норвегии. Такой ответ еще больше разжег интерес конунга — простая крестьянка не могла бы проявить подобную осмотрительность и благородство. В этот момент Рагнар начал подозревать, что под именем Краки скрывается девушка знатного рода, но решил подождать, пока она сама не раскроет свою тайну.
Королева викингов
Таинственная невеста Рагнара уже готовилась стать королевой, когда при дворе появился наместник Эйстейн Бели. Как Аслауг пленила Рагнара Лодброка находчивостью, так теперь Эйстейн пытался пленить его обещанием выгодного союза. Он убеждал конунга отказаться от брака с простолюдинкой и взять в жены его дочь Ингеборг, суля богатое приданое и политические преимущества. Рагнар, поддавшись на уговоры, отправился свататься к шведской принцессе.
Но судьба — искусная пряха, и она соткала свой узор: едва Рагнар покинул дом, как три вещие птицы принесли Краке весть о его намерениях. Тогда-то она и раскрыла свою истинную сущность. Объявив о своем королевском происхождении, Аслауг предсказала, что родит Рагнару сына со змеиным знаком в глазу — доказательство того, что она действительно дочь победителя дракона Фафнира. Пророчество сбылось с рождением Сигурда Змееглазого, и Эйстейн, узнав о решении Рагнара остаться с Аслауг, поднял мятеж, но был убит ее сыновьями.
Мудрость Аслауг проявилась и в последние дни жизни Рагнара. Когда он собрался в роковой поход на Англию, она предупреждала мужа о плохом состоянии кораблей. Чтобы защитить его, она сшила особую рубаху с магическими заклинаниями. Именно эта рубаха хранила Рагнара, когда король Элла бросил его в яму с ядовитыми змеями, и лишь когда с него сорвали этот доспех, змеи смогли его умертвить.
Между историей и легендой
Достоверных исторических источников, подтверждающих само существование Аслауг, не существует. Первые письменные упоминания о ней появляются лишь в XIII веке в «Эдде» Снорри Стурлусона, «Саге о Вёльсунгах» и «Саге о Рагнаре Лодброке». Этот факт заставляет историков сомневаться в реальности описанных событий.
История самого Рагнара Лодброка также вызывает споры в научном сообществе. Единственное достоверное историческое событие, связанное с его именем — захват Парижа в 845 году флотом викингов. В хрониках франков упоминается, что нападением руководил некий норманнский вождь, которого позже скандинавские саги отождествили с Рагнаром. Однако даже этот факт современные историки подвергают сомнению.
Брак Рагнара и Аслауг следует рассматривать в контексте матримониальной политики викингов. В IX веке браки между представителями знатных родов служили способом укрепления политических союзов. Сказание о том, как конунг женился на простой крестьянке, противоречит всем известным историкам обычаям того времени. Более вероятно, что легенда об Аслауг была создана позже для легитимизации власти определенной династической линии.
Интересно, что археологические находки в районе норвежского Спангерейда подтверждают существование в IX веке важного торгового и политического центра. Здесь обнаружен 250-метровый канал — одно из крупнейших инженерных сооружений эпохи викингов. Это доказывает, что место действия легенды было действительно значимым пунктом, где могли происходить важные исторические события.
Что касается потомков Аслауг и Рагнара, то здесь историческая наука сталкивается с парадоксом. Их сыновья — Ивар Бескостный, Бьёрн Железнобокий, Сигурд Змееглазый — фигурируют в англосаксонских хрониках как реальные исторические личности. Документально подтверждено, что в 865-878 годах они возглавляли «Великую языческую армию», завоевавшую значительную часть Англии. Однако связь этих исторических фигур с легендарными Рагнаром и Аслауг не находит подтверждения.
Сказание о находчивой дочери Сигурда не кануло в Лету — оно проросло в европейском фольклоре, превратившись в популярный сюжет о мудрой крестьянке, разгадывающей загадки короля. Мариллин Джурич, исследуя фольклорные мотивы, отмечает, что история Аслауг стала прототипом распространенной европейской сказки об «Умной крестьянке».
* Все иллюстрации размещены на канале с целью художественного сопровождения текста в соответствии с фантазией автора канала. Авторское право на все иллюстрации принадлежит владельцу канала.
Но главное наследие Аслауг — не в легендах, а в реальной истории: ее сыновья, Ивар Бескостный, Бьёрн Железнобокий, Хвитсерк и Сигурд Змееглазый, стали теми викингами, чьи походы изменили карту средневековой Европы. А сама она осталась в памяти народной как символ того, что истинная мудрость ценнее происхождения.