"Страшная женщина",-  вспоминаю слова коллеги много лет назад, оторопевшей от впервые услышанного от меня мало распространенного ахматовского стихотворения "Ленинградские элегии. Пятая" и сказавшей после некоторого молчания только эти слова.

А. Фрейндлих читает стихи А. Ахматовой и Н. Гумилёва

"Сжала руки под тёмной вуалью..." Анна Ахматова, "Это было не раз, это будет не раз" Николай Гумилев.

Анна Ахматова

«Ленинградские элегии. Пятая»

Есть три эпохи у воспоминаний.
И первая - как бы вчерашний день.
Душа под сводом их благословенным,
И тело в их блаженствует тени.
Еще не замер смех, струятся слезы,
Пятно чернил не стерто со стола -
И, как печать на сердце, поцелуй,
Единственный, прощальный, незабвенный.
Но это продолжается недолго...
Уже не свод над головой, а где-то
В глухом предместье дом уединенный,
Где холодно зимой, а летом жарко,
Где есть паук и пыль на всем лежит,
Где истлевают пламенные письма,
Исподтишка меняются портреты,
Куда как на могилу ходят люди,
А возвратившись, моют руки мылом
И стряхивают беглую слезинку
С усталых век - и тяжело вздыхают...
Но тикают часы, весна сменяет
Одна другую, розовеет небо,
Меняются названья городов,
И нет уже свидетелей событий,
И не с кем плакать, не с кем вспоминать.
И медленно от нас уходят тени,
Которых мы уже не призываем,
Возврат которых был бы страшен нам.
И, раз проснувшись, видим, что забыли
Мы даже путь в тот дом уединенный,
И, задыхаясь от стыда и гнева,
Бежим туда, но (как во сне бывает)
Там все другое: люди, вещи, стены,
И нас никто не знает - мы чужие!
Мы не туда попали... Боже мой!
И вот когда горчайшее приходит:
Мы сознаем, что не могли б вместить
То прошлое в границы нашей жизни,
И нам оно почти что так же чуждо,
Как нашему соседу по квартире,
Что тех, кто умер, мы бы не узнали,
А те, с кем нам разлуку Бог послал,
Прекрасно обошлись без нас - и даже
Все к лучшему...

Вы меня, как убитого зверя
Нa кровавый подымете крюк,
Чтоб хихикая и не веря
Иноземцы бродили вокруг
И писали в почтенных газетах,
Что мой дар несравненный угас,
Что была я поэтом в поэтах, 
Но мой пробил тринадцатый час.

Вы чудаки, вы лучший путь 
Избрать себе могли бы, 
И просто где-то отдохнуть, 
Чем быть со мной на дыбе.

1960

Кто тебя мучил такого
. . . . . . . . . . . . . . . .
Не нахожу ни слова,
И возражений нет.

Ноябрь 1965