Название: Ученики Северной и Южной школ
Автор: Света (maniak2032@list.ru) - она же написала "Жульен и Жустин" (http://www.liveinternet.ru/communit...5/post152592729)
Бета: Шедик (и я же его публикую на вашем сообществе)
Жанр: сенен-ай
Фендом: Hetalia
Статус: Закончен
Пэйринг: Литва/Франция
Размер: Средний
Пояснения (от автора): "Европа - город. Германия, Франция, Англия и т.д. - районы. Главные - родители. Страны - ученики Южной и Северной школ, которые друг друга не переваривают. В один прекрасный день Литве крупно не повезло: поставили двойку, написали несправедливое замечание, нарвался на хулиганов из другой школы, еще и Франция прицепился! А ведь всем известно: связался с Францией - ничего хорошего не жди!"
  Иллюстрация - арт от автора произведения)
[525x700]
Часть 1
Европа, как и всякие города, делилась на районы: Германия, в которой почти никогда не случалось преступлений, Прибалтика со своими уютными улочками и семейными домишками, Голландия, пресловутая своими ночными клубами, роскошная элитная Франция, дисциплинированная Англия, ну и т.д. и т.п. В Европе было две общеобразовательных школы: Северная и Южная. Как и полагается в лучших школьных традициях, они друг друга недолюбливали.
Литва учился в спокойной Северной школе. Там не было как таковых хулиганов, дисциплина соблюдалась более-менее строго, дети к учебе подходили с относительной ответственностью и непослушания лишний раз себе не позволяли. Но даже несмотря на такой сознательный контингент, сегодня Литве на занятиях сиделось далеко не спокойно. Перед первым уроком – математикой – к нему подошел Швеция с незамысловатой просьбой:
- Дай домашку списать, а…
Торис недовольно нахмурился.
- И опять учитель скажет, что это я у тебя списал? - скорее, утвердил, чем спросил, литовец. Не один раз он попадался на эту удочку.
- Не скажет, обещаю!
- Он мне двойку поставит, если опять увидит, что работы одинаковые…
- Да он, думаешь, запомнит, кто что писал?
- Запомнит.
- Ну Лит, ну будь человеком, выручай!
- Ладно! – Торис обреченно вздохнул и протянул шведу свою аккуратную тетрадку в обложке.
Случилось то, чего он боялся. Мало того, что учитель, проверяя домашнюю во время коротенького среза посередине урока, сделал литовцу выговор, что он у кого-то скатал задачки, так еще и выяснилось, что решение оказалось одинаковым у половины класса, и оно было неверным.
- Один дурачок написал, все остальные списали! – ругался учитель.
- Дурачок?! – вскричал Торис.
Пусть он решил задачи неправильно, но он по-честному корпел над ними вчера вечером! Мало того, что его трудами вероломно воспользовались, так еще и обозвали дурачком. Ему поставили два в его безупречный дневник. День был испорчен на корню. На втором уроке взбодрился сонный Польша, который снова начал чудить. Намереваясь отомстить за несправедливо оклеветанного друга, он начал брызгать розовым баллончиком на двери кабинета математики.
- Что ты творишь?! – схватился за голову литовец и стал отбирать у Феликса краску.
Поляк, сопротивляясь и не желая расставаться со своим розовым сокровищем, забрызгал и его.
- Что это такое? – возмутился учитель, когда увидел это безобразие. – Кто принес в школу баллончик?! – он заметил, что руки Ториса испачканы сильнее, чем Феликса (что и неудивительно, ведь последний его обрызгал!), и вынес свой поспешный несправедливый приговор, впрочем, как и свойственно всем учителям: - Лоринайтис! Да что тебе сегодня неймется? Быстро дневник!
Таким образом, в дневнике, привыкшем похвастать на своих страницах только пятерками и аккуратными росписями и похвалами учителей, рядом с жирной двойкой нарисовалось размашистое замечание яркой красной пастой. Неправы те, кто утверждаетт, что мужчины не плачут, и что переживать из-за двойки и замечания очень глупо. Безукоризненный отличник Литва от расстройства не смог сдержать слез.
- Ты из-за двойки, Лит? – в коридоре к нему подошли одноклассницы, Украина с Беларусью. – Нашел, из-за чего реветь!
- Тебя что, Главный сильно наругает? – с искренним беспокойством и сочувствием спросила добрая Оля.
- Д-да, - всхлипнул Торис.
- Пф! – Наташа махнула рукой, закатив глаза. – Вырви страницу, и все! Я всегда так делаю.
Литва уставился на нее, как баран на новые ворота: как можно выдрать листок из дневника?! В понимании Ториса это было настоящим кощунством.
- Ну и че ты на меня смотришь? – Беларусь ткнула руки в бока. – Давай я вырву, если сам не можешь. Ну, че сидишь? Давай дневник!
- Не дам! – возразил литовец, блеснув глазами, полными отчаянья.
- Ну и получишь пинка от Главного, придурок! – фыркнула Наташа и подхватила Украину под руку. – Пошли, Оль!
Еще и девушка, которая ему нравилась, назвала придурком… А он уже обрадовался тому, что она с ним заговорила. Мимо проскочил Латвия с ведром.
- Эй, Райвис? – позвал Литва, чтобы поделиться горем хотя бы с ним (лучший друг Феликс убежал в буфет за печеньками).
- О, ты не поможешь мне полить цветы? – сразу же захныкал Латвия. – Они совсем обнаглели! Сегодня по графику должен был поливать Исландия, а заставили меня! Он, видите ли, че-то на физкультуре вывихнул!
- Райвис, мне бы твои проблемы! – не встретив участия, Торис совсем повесил нос. – Меня Главный сегодня прибьет!
- Подумаешь-ка! Тебя вот не заставляют цветы поливать вне очереди!
И, обиженно задрав голову, Латвия побежал по своим делам.
- Эдуард? – Торис нашел Эстонию.
- Лит, что стряслось? Почему ты плачешь? – он, кажется, не на шутку испугался за соседа.
- Мне д-два п-поставили и з-замечание нап-писали.
- Какой ужас! – Эстония схватился за голову.
Торис уже обрадовался, что хотя бы один человек в этой школе сумел проникнуться в его несчастье и захотел помочь.
- Можно я переночую у тебя? – спросил Литва.
- Э? Зачем? – сочувствие Эдуарда как рукой сняло.
- Я боюсь домой идти, Главный мне провод от Интернета перережет!
Натянуто улыбнувшись, эстонец похлопал литовца по спине. По всему его виду было понятно, что он ждет не дождется звонка на урок, чтобы избавиться от своего невезучего товарища.
- Не бери в голову! Покричит и успокоится. Мне нужно повторить историю. Давай, не падай духом! Увидимся!
Распрощавшись так лучезарно, словно сегодня ему объявили, что он получит золотую медаль по окончанию школы, Эстория ретировался.
- Друзья, называется! – обиженно крикнул ему вдогонку Литва.
Но прозвенел звонок, и нужно было возвращаться на занятия. Едва литовец успел открыть дверь, как в него ткнули пальцами.
- Это он сделал! Он всю перемену где-то шатался, типа не при чем!
Литовец даже не стал вкратце прикидывать, что могло приключиться во время его отсутствия. Он просто развернулся и побежал наутек. Еще одного несправедливого замечания в дневник он не переживет.
- Куда?! – гаркнул Швейцария, угрожая автоматом и преградив Торису путь в раздевалку.
- В школу нельзя носить оружие… - осторожно упрекнул его литовец.
- Я сегодня дежурный, мне можно все!
Литва горестно вздохнул. Когда ему выпадало дежурить по школе, никто даже не обращал внимания на его замечания. Когда дежурство нес Швейцария, в коридорах во время занятий царил образцовый порядок.
- Можно, я куртку заберу? – несмело попросил Торис.
- Прогуливаешь?
- Н-нет. М-меня отпустил-ли… Да! У меня живот болит… Вот…
- Записка от учителя?
- Что?..
- Покажи мне записку от учителя, что он отпускает тебя!
- Где я ее возьму? Урок уже… Мне учителя с урока с-срывать?..
- Без записки учителя я не открою тебе раздевалку.
Комок рыданий подкатывал к горлу. Но Литва сдержался, чтобы не расплакаться от злости и обиды.
- Ну и пожалуйста! Без куртки пойду! – выпалил он, развернулся и направился к выходу.
- Никуда ты не пойдешь! – за спиной раздался щелчок предохранителя. - Быстро вернулся на урок!
Литва рванул с такой скоростью, что мог бы занять первое место по спринтерскому бегу в школьных соревнованиях. Перешел на шаг, только когда оказался далеко за пределами школы. В октябрьском воздухе плясал свежий горьковатый запах падающих листьев, пестрый золотистый ковер застилал асфальт. Припекало солнце. Торис даже повеселел и почувствовал себя свободно, оказавшись на улице. Было достаточно тепло, чтобы обойтись без куртки. Литва наугад выбрал направление и пошел гулять.
В Южной школе было еще больше двоек, замечаний, шуму и хулиганских выходок. Здесь учились ребята из богатых и пафосных районов Европы. Обладатели завидного гонора, они никого не боялись: ни учителей, ни Главных, ни директора, и все им сходило с рук. Франция, Пруссия и Испания прослыли отпетыми хулиганами еще с младших классов. Ни дня не обходилось без бедлама, устроенного ими. С сегодняшнего утра они еще ничего не успели натворить криминального: просто носились по коридорам и кидались друг в друга мокрой тряпкой, которую отобрали у Англии, дежурившего в своем классе.
- Отдайте, сволочи! – Артур был очень зол, гоняясь за ними, - ему нужно было вытереть доску!
- Франц, лови!
- Опля! – француз с бабьим визгом поймал тряпку, пасованную испанцем. – Гил, мон ами, имай! – он передал пас пруссу дурковато изящным жестом, и тряпка угодила Гильберту аккурат в физиономию. – О-ля-ля! Прусс коряга! – подло захихикал Франциск.
- Хватит косить под педика, Франц! – Пруссия, покраснев от стыда, снял с лица злополучную тряпку, опозорившую его репутацию.
- Что значит косить? – огрызнулся француз. – Я, может, и есть педик! Слушайте все! – он заскочил на подоконник и начал орать на весь коридор: - Прусс дружит с педиком! Он гуляет с ним после школы и остается у него ночевать! Ха-ха, какой позор!
Ученики обратили на него мало внимания: привыкли к таким выходкам за столько лет. Только Америка что-то там вякнул в другом крыле, Япония высунулся из класса и испуганно заскочил обратно, увидев разбушевавшихся хулиганов.
- Я, получается, тоже дружу с педиком! Ура!!! – заголосил Испания.
- Да фигли! – заорал возмущенный Пруссия. – Докажи сначала, что ты педик!
- Отдайте мне тряпку, педики, и доказывайте друг другу, что хотите и как хотите! – подал голос Англия, о чем тут же пожалел.
- Гил, Антонио, подержите-ка этого сквернослова! – попросил Франция, спрыгивая с подоконника.
Те двое тут же подхватили его под руки, да так, что не вырваться.
- Отпустите, ненормальные! – запротестовал англичанин и задергался.
Франция подошел к нему и взял пальцами за подбородок, заставив удивленно притихнуть.
- Я бы помыл тебе рот с мылом, а потом бы оторвал язык, гадкий мальчишка, но я сегодня добрый и дарую тебе прощение. Будь благодарен и прими мой жаркий поцелуй!
Франциск сжал пальцы на подбородке англичанина и приник к его губам. Секунды две ни Англия, ни Пруссия с Испанией не могли понять, что происходит, после Артур поднял крик и стал вырываться, выражаясь самыми непотребными словами, которые знал английский язык. Хулиганистая троица согнулась напополам от хохота, Пруссия затолкал англичанину тряпку за шиворот и пинком проводил куда подальше.
- Что я тебе говорил, а ты не верил! – француз с издевательским видом покривлялся перед пруссом.
- Ладно, ладно, - смеясь, отмахивался от него Гильберт. – Хорошо, - он успокоился и не по-доброму сверкнул глазками. – Раз ты такой позорный педик, его…сможешь?..
И он ткнул пальцем в Россию, скромно пьющего воду из фонтанчика.
- Этот… как его… Иван… - промямлил Испания тревожно.
Россию недавно перевели из Северной школы. Он был не особенно общительным и держался особняком. Пусть психолог и отучил его от привычки носить в школу сантехнический кран, но ученики его побаивались из-за высокого роста и подозрительной молчаливости. Франция хотел уж было отшутиться и замять веселый разговор о его ориентации, но это могло пагубно сказаться на его пресловутой репутации. Перед его глазами встало лицо Англии, хихикающего, как гиена. Франциск сердито фыркнул и вместе с друзьями направился к ничего не подозревающему русскому.
- Иваааааааан… - позвал он жалобно, встав у фонтанчика, стыдливо опустив глаза и спрятав руки за спину.
Россия вздрогнул и поднял голову.
- Э, здравствуй, Франция, - он растерялся от неожиданности. – Ты что-то хотел?..
- Да… - француз чуть ли не всхлипнул и прикусил палец, мастерски изображая неловкость.
- Что случилось? – русский, крайне заинтригованный, выпрямился.
- Скажи… Ты с кем-нибудь встречаешься?..
- Не понял… В смысле?..
- Иван! – Франциск поднял голову и жарко заговорил: - С тех пор, как ты появился в нашей школе, я только о тебе и думаю! Я в тебя влюбился! – и он пылко обвил шею России руками, по-дамски приподняв ножку. – Поцелуй меня!
Пруссия и Испания грохнули по коридору таким хохотом, что можно было подумать: смеются не два ординарных старшеклассника, а двадцать пьяных викингов. Их даже не испугал тот факт, что Россия в ужасе оттолкнул Францию, выломал из фонтанчика кран и начал им отмахиваться.
- Что вам от меня нужно? Чего вы ко мне пристали? Что я вам сделал?
Хохоча до слез, два друга перехватили могучие разбушевавшиеся русские руки, а третий пытался успокоить, говоря, что всего лишь пошутил. Этой своей выходкой троица подняла такой шум, что забеспокоились даже учителя.
- Что здесь происходит? – сбежались они. – Брагинский, ты опять принес в школу кран! Мы же с тобой говорили на эту тему!
- Я не приносил! – отчаянно оправдывался Иван.
- А откуда же он у тебя?!
- Он реально не приносил! – заступились за него хулиганы. – Он из поильника выломал!
- О май год! – хором завопили учителя, только сейчас заметив раскуроченный фонтанчик. – Иван, зачем ты это сделал?
- Ко мне Франция целоваться лез!
- Бонфуа, зачем ты полез к нему целоваться? – француза сейчас же схватили за ухо.
- Мне захотелось любви и тепла!
- В психбольницу тебе захотелось! Вы оба сейчас пойдете в кабинет психолога, а вы, - ткнули пальцами в Пруссию и Испанию, - марш на урок!
Друзья, хихикая, потащились в другую сторону, от возмущающихся учителей подальше, захватили с собой и Россию.
- Вот из-за вас меня снова вызывают к психологу! – сетовал Ваня удрученно. – Вот надо было вам ко мне привязаться!
- Ой, да не ной! – Пруссия похлопал его по спине. – Ты что, все бросишь и пойдешь к психологу?
- А что, можно не ходить? – русский пробежался удивленными глазами по троице.
- Ну конечно! – закивал Антонио. – Мы никогда не ходим. Вечно там спрашивают, подвергался ли ты в детстве сексуальному насилию и трогает ли тебя твой Главный ТАМ!
- Но единственное, тебе нужно куда-нибудь свалить, - сказал Пруссия. – Если ты останешься в школе, психолог тебя сцапает, или директор достанет, почему ты еще не был у нее на приеме.
- Сбегать с занятий? – все больше недоумевал Россия.
- Верно. Пойдешь с нами!
- Куда?
- Да куда-нибудь!
- К Италии в гости поесть пасты!
- Или к Австрии поржать над ним! Он как раз болеет.
- Или в спортзал за девчонками в раздевалке подглядывать!
Смеясь и дурачась, фантастическая четверка направилась к раздевалке. Только там они столкнулись с той же проблемой, что и Литва в Северной школе: на посту стоял строгий Германия. Он был главным дежурным по всей школе и с начальных классов держал первенство по образцовому поведению. Пожалуй, это был единственный ученик, которым школа гордилась целиком и полностью. Франция и Испания растерялись и уже собрались отказаться от своей затеи сбежать с уроков, но друг Пруссия их уверил:
- Он же мой брат, я имею на него влияние. Эй, Людвиг!
- Какого хрена?! Быстро пошел на урок!
И Пруссия потерял дар речи.
- Людвиг, Людвиг, Людвиг, - стал он подлизываться, - ну отдай куртки, мы сходим моего цыпу покормим.
- Я его покормил. Твой цыпа вчера чуть не сдох с голоду, пока ты шлялся до трех ночи неизвестно где! И скажи спасибо, что Главные об этом не узнали!
- Ах вот ты как со мной! – заорал Гильберт, моментально выйдя из себя. – Друзья мои, посмотрите на этого козла! Он в младшей школе учился, я ночами не спал, танчики ему на уроки рисования рисовал, вулкан ему на урок естествознания из банок пива делал, а он мне угрожает, что Главным меня сдаст! Слушай, слушай, - Пруссия успокоился и включил делового человека, - ты мой младший брат, я тебя люблю, все такое, давай поймем друг друга правильно… Если ты не отдашь нам куртки, я перестану защищать тебя от всяких хулиганов!
- Если вы не вернетесь в класс, я перестану делать за тебя домашнюю работу!
У прусса началась истерика.
- Да что с тобой стало? – начал орать он в припадке. – Я знаю, это все переходный возраст, но ты меня пугаешь! Кем ты вырастешь? Я ведь тебя крошкой помню, когда ты пешком под стол ходил! Вспомни, как я тебе сказку про Иоганна-трупака рассказывал, а потом обнимал тебя, когда ты начинал плакать, что тебе страшно! О, горе, я потерял брата!
- Девочки, не ругайтесь, помада у меня! - Антонио, уже уставший от этой семейной сцены, как и все остальные, оттащил Гильберта.
Франция решил вмешаться.
- Я понимаю, тебя это беспокоит… - сказал он полушепотом, доверительно обняв немца за плечо. – Но эта твоя утренняя проблема – это нормально…
- Что?! – Германия в долю секунды залился краской. – Ты всем все, сволочь, растрепал! – и стал колотить старшего брата Пруссию тяжелым портфелем. – Хрен тебе физика, хрен тебе химия, хрен тебе геометрия, хрен я теперь буду упрашивать физрука, чтобы он простил тебе нормативы, которые ты не можешь, тварь, сдать!
Если бы Испания с Россией не оттащили разбушевавшегося Германию, эта братская ссора обернулась бы для Пруссии больничной койкой.
- Тише-тише, Людвиг, не надо так волноваться ИЗ-ЗА ЭТОГО… - Франция снова увлек его. – Послушай меня, мы все же с тобой люди не чужие…
- А тебе я шею сверну!
- Я понимаю, почему ты так злишься. Даже объясню Италии, почему ты не можешь пойти к нему на пижамную вечеринку. Он умный мальчик, все поймет и никому не скажет…
- Забирайте свои гребаные куртки, я вас не видел, и ты ни слова Италии не скажешь!
- Договорились!
Потом и кровью заполучив вожделенную верхнюю одежду, четверка вышла из школы.
- Откуда ты узнал про его… утреннюю проблему? – недоумевал Пруссия. – Я никому ничего не рассказывал.
- Прусс, у всех мальчиков с определенного возраста начинается утренняя проблема! Я не мог ошибиться.
Пруссия, Испания и Россия молча уставились на француза, а потом чего-то густо покраснели.
- То есть… - подал голос Антонио. – Ты знаешь и про наши… утренние проблемы? Ты смотришь на нас и понимаешь, что у нас есть эти проблемы?
Вместо ответа Франциск посмотрел на друга, как на идиота.
- Ты просто извращенец! – толкнул его Пруссия.
- Вообще-то это называется нормальное половое развитие!
А тем временем Литва заснул в метро. Не зная, куда идти, он спустился в подземку и сел на поезд. Так как еще было раннее утро, а он вчера допоздна делал уроки, грохот колес о рельсы убаюкал его. Совершенно случайно он пробудился, когда диспетчер объявил: «Остановка Южная школа». Услышав о недругах, литовец растерялся. С его стороны разумнее было остаться в поезде и уехать, но спросонья, перепугавшись, он выскочил из вагона на станцию.
- Черт! – выругался он, когда осознал всю ситуацию.
Поезд уже ушел, и табло высвечивало 8 минут до прибытия следующего. Озираясь по сторонам, как воришка, и в то же время успевая смотреть на знаки, Торис направился на другую платформу. Там-то он и натолкнулся на четверку прогульщиков, которые только что зайцами перепрыгнули через турникет и удирали от полицейского.
- Ух ты, а это что такое?
Литовца тут же приперли к стенке и окружили: Северная и Южная школа знали формы друг друга, поэтому видели врагов издалека: Южане – «красные ромбики», Северяне – «голубые» - данные друг другу клички даже не требуют описания их униформ!
- Литва? – удивился Россия. – Что ты здесь делаешь?
Торис весь сжался от страха перед бывшим старшеклассником своей школы. Мало того, чтобы бояться России было достаточно веских причин, так он еще и вырядился красным ромбиком.
- Ааа, старые знакомые! Наверное, соскучились, - пропел издевательским голосом Франция, склонившись над жертвой.
- А что, интернат для умственно отсталых сегодня на прогулке? – оскалился в зловещей улыбке Пруссия.
- Не называй так мою школу, я там все-таки учился! - Россия обиженно потыкал его в бок.
- Вот тебя и перевели к нам, потому что в Северной школе учат дебилов, а у нас нормальных.
Литва вышел из ступора: врожденный долг чести не мог позволить ему прижиматься к стенке и терпеть оскорбления в адрес его школы.
- Н-нормальная у н-нас школа! Эт-то в-ваша… - Торис зажмурился, собираясь с силами, чтобы произнести эти слова: - С-сбор блатных и пох**истов!
Четверка представителей Южной школы уронила челюсти. Им не впервой, конечно, было выслушивать нецензурную брань, но тот факт, что какой-то хлипкий северянин так крепко выражается в присутствии закоренелых школьных бандитов, ввел их в небольшой ступор.
- Ай-ай-ай-ай, как некрасиво! – наконец-то, нашелся Испания. В троице хулиганов он был самым безобидным и миролюбивым, но даже он не мог молча вынести такого оскорбления.
- Иван, так вот, чему вас учат в вашей Северной школе, - с сарказмом покачал головой Франция. – Психически здоровые культурные люди так не разговаривают.
- Че ты сказал?! – однако, Пруссия разрушил его святой стереотип. Он схватил литовца за грудки и тряхну его. – Ты на кого зявку раскрыл?! Зубы лишние?! И шея тебе больше не нужна?! И сотрясение мозга давно не получал?! Я надеюсь, ты гимнаст, потому что сейчас я завяжу тебя в узел!
- Эй-эй-эй!!! – одноклассники стали оттаскивать его от побелевшего, как солома, литовца.
- Я его морду о рельсы разобью, я отвечаю!
- Да оставь его в покое!
- Да я его на рельсах и оставлю! Пустите меня, я его порву!
- Пошли отсюда, пока полиция не пришла!
- Я и полицию урою! Да я сорок человек укопаю прямо здесь, а то и больше!
Правдами-неправдами, разгневанного прусса удалось увести от Литвы, который едва дышал и уже успел три раза помолиться перед смертью.
- Ладно, пока, - улыбнулся ему Россия, как ни в чем не бывало. – Не появляйся здесь больше, эти красные ромбы полные психи.
Похлопал бывшего однокашника по плечу и догнал тех, с кем учился сейчас. Литва постоял еще секунду, всхлипнул, сполз по стеночке и расплакался сначала от шока, а потом от обиды. Он смотрел на широкую спину уходящего Вани, на бешеного прусса, который уже успокоился и громко смеялся с друзьями на всю станцию. Литву обижали, а Россия даже не заступился, несмотря на то, что они долго учились в одной школе. В полной мере осознав предательство, вспомнив несправедливость всех событий сегодняшнего дня, Торис расплакался навзрыд.
- …Новая версия выходит завтра, - у четверки из Южной школы разговор шел уже о другом.
Они за полминуты забыли об оставшемся позади парне из Северной и беззаботно болтали о насущных в их возрасте проблемах. Только Франция, обернувшись на табло, чтобы посмотреть, через сколько минут прибудет поезд, краем глаза заметил плачущего у стенки литовца, и ему вдруг стало его жалко.
- Эй, мы парнишу до слез довели, - сказал он друзьям. – Вань, ты чего с ним не остался? Ты же с ним учился!
- Да толку! Это Литва, он постоянно плачет, с первого класса.
- Франц, ты че? – удивился Пруссия. – Забей на него уже!
Забить Франция не мог. Он воспитал Англию, Канаду, помогал растить Америку – отцовский инстинкт в нем был сильно развит.
- Ладно, пока, мужики, пойду успокою его.
- Ты обалдел? – запротестовали Пруссия и Испания. – Мы ж собирались…
- Без меня!
- Ах ты крыса!
- Идите в задницу!
- Сам иди!
Франция подбежал к плачущему Литве и склонился над ним.
- Ну, чего ты? Взрослый парень, а ревет, как корова, посреди станции!
- Отстаааааааань!
Франциск сел рядом с ним.
- Ну ты че, обиделся? Да не обращай внимания! Это Прусс, у него двоек туева хуча, вот он и нервный!
- Отвали от меня! – проревел Торис сквозь плач.
- Нет, так не пойдет.
Франция порылся в нагрудном кармане и достал платочек, вышитый розочками.
- Ну-ка давай, успокаивайся! – и стал вытирать литовцу лицо.
Тот сначала брыкался и отмахивался, но скоро притих, с интересом разглядывая рисунок на платочке.
- С-сам вышивал? – спросил он, всхлипнув.
- Ага. Вот дурак, правда? Ну-ка давай сюда, - он заставил горемыку высморкаться и вытер ему нос.
- Да нет, красиво, - гундося, сказал Литва.
- Ну спасибо. Раз нравится, то возьми его себе, - и Франция вложил литовцу в ладошку мокрый платочек.
- Н-нет, спасибо, я… я не могу взять…
- Да бери! Или выбрось! Не положу же я его, сопливый, себе!
- Я постираю и отдам.
- Как хочешь. А теперь – не собираешься же ты сидеть тут до вечера?
- Нет.
- Куда пойдешь?
- Не знаю…
- Ладно! – Франция выпрямился и посмотрел на табло. – Давай для начала уедем на другую станцию, а то если еще кого-нибудь из нашей школы встретишь, от тебя точно мокрого места не останется.
Он взял литовца за руку и потащил в вагон подоспевшего поезда. Парни миновали Англию, где как раз и располагалась Южная школа, и высадились во Франции.
- Мой район, - объявил Франциск, когда они поднялись из подземки. – Ты здесь был когда-нибудь?
- Нет.
- Ты многое потерял!
«М-да, этот скромностью не страдает», - подумал Литва, но не стал ничего говорить.
- Боже, спаси Францию, ты бы посмотрел на себя! – француз потащил его к фонтанчику и стал умывать ему лицо. – У тебя такой вид, будто ты всю ночь плакал от безответной любви!
- Ничего подобного! – булькал Торис сквозь воду.
- Не хочешь поесть?
- Нет, спасибо.
- Кофе-гляссе, круассаны, галльский каплун? Я угощаю!
- Да не стоит!
- Брось!
Франция снова подхватил Литву под руку и помчался на Марсовое поле, чтобы похвастать своей первой достопримечательностью – Эйфелевой башней. Там же нашли уютное кафе, и хозяин накормил гостя простенькими французскими яствами и обещанным кофе-гляссе.
- Россия сказал, что ты Литва. Да? – спросил Франция, потягивая напиток через трубочку.
- Да, - скромно ответил Торис.
- Когда он учился в вашей школе, вы общались?
- Н-нет… Т-то есть да… Иногда.
- А почему он перевелся, не знаешь?
- На него ученики жаловались. Он многих обижал.
- И тебя?
- Д-да…
- Окунал головой в унитаз?
- Н-нет… Меня нет… Латвию…
- А у нас Америку!
Торис чуть не подавился пирожным, Франция засмеялся.
- Выходит, это наша школа – дебилка, если к нам переводят ненормальных? - подмигнул он литовцу.
- Я этого не говорил… - тот сразу же растерялся с перепугу.
- Расслабься! – француз похлопал литовца по коленке под столом, чем чуть не довел его до сердечного приступа. – В Азии тоже есть школа. К нам из нее перевели Китай и Японию, но они нормальные, адекватные ребята. Хреновасто им – каждый день мотаться из Азии в нашу школу.
- Азия – это соседний город…
- Да. Ты был там когда-нибудь?
- Нет.
- Я тоже.
Оба замолчали. Время уже заходило за полдень.
- Тебя проводить? – сказал Франция, чтобы заполнить неуютную паузу.
Литовец стал отказываться, разумеется, безуспешно. Парни закончили с перекусом и пустились в путь по Европе, весело болтая о всякой ерунде.
- Германия! – радостно объявил Франция. – Это район младшего братишки Прусса. А вот в этом доме он живет. Он такой пидор, ты бы знал!
- Почему? – поинтересовался удивленный Литва.
- Он помешанный псих и чокнутая сосисочная сволочь! Он нас постоянно сдает, если мы захотим устроить хай!
- Я не совсем понял, о чем ты, но, по-моему, он поступает правильно. Если бы он вас не останавливал, вы бы, наверное, школу подорвали.
- Вот именно! Бесит, тварюбер!
Литва где-то слышал, что французы с немцами друг друга недолюбливают, а теперь убедился в этом чуть ли не на собственном опыте: Франция достал из школьной сумки баллончик с розовой краской и подскочил к дверям дома, в котором, по его словам, жил Германия.
- Ача-ча, да в каком магазине вам продают эту краску?! – завопил Литва, схватившись за голову, и стал оттаскивать француза от дверей. – Не смей ничего писать! И рисовать тоже!
- А пусть все знают, что в этом доме живет пидор! – однако, если Франциск что-то задумал, его уже было не остановить, и слабый литовец ничем не смог помешать ему вывести на дверях розовой краской: «В этом доме живет пидор!!!»
- Он же тебя придушит! – негодовал Торис.
- А откуда он узнает, что это сделал я?
- Оттуда, что ты написал это на своем языке!
- Ну, мало ли кто знает мой язык!
- Но они же не учатся с ним в одной школе!
- Ты прав! Вот, теперь он точно не узнает, что это сделал я! – француз перевернул мусорный бачок, стоявший неподалеку.
Литва закатил глаза и потащил его прочь из этого района.
- У тебя просто железная логика, как у Феликса…
- Кто такой Феликс?
- Польша. Мой лучший друг. Мы с ним вместе учимся. У него тоже откуда-то взялся баллончик с такой же краской, и он тоже ершится при упоминании Германии.
- Наверное, горшок в детском саду не поделили…
- Не говори так о моем друге! Между прочим, мы в его район пришли.
Франция стал с любопытством осматриваться, потом хмыкнул с ироничной усмешкой:
- Ну, неплохо, неплохо…
- Феликс молодец, - Литва обиженно надулся и подергал его за рукав. – Он недавно поставил самую высокую в мире статую Иисуса Христа.
- А! Это из-за нее его Америка на смех поднял?
- Что?! – Торис ощетинился и встал в боевую стойку. – Надо мной вы можете издеваться, сколько влезет, а над Феликсом не смейте смеяться!
- Феликс-Феликс! – передразнил Франция и дал литовцу небольшого леща. – Он твой парень, что ли, что ты так распетушился?
- Н-нет, но он мой друг! Он всегда помогает, когда мне трудно! В детстве, когда меня обижали, он меня защищал! Он всегда за меня заступается! Он обожает еду, которую я готовлю! Он постоянно тащит мои завтраки! А на кулинарном конкурсе он стащил мои кексы и сказал, что это он их приготовил! На каждый Новый год он дарит мне ушастые шапки с помпонами, а на День независимости – розовые рубашки, и надо мной потом все смеются! Поляки обожают ездить ко мне в гости! Они приезжают толпами, как к себе домой, и начинают возмущаться – то у меня не так, это не так! Он просит меня помогать ему с домашкой, а когда получает двойки, говорит, что это я сказал ему сделать так! А еще сегодня в школе он меня по-черному подставил! Я его ненавижу!!!
И Литва закончил свою заступническую речь горькими слезами.
- М-да… - только и смог сказать Франция, закатив глаза и пробубнив себе под нос: - Постоянно, значит, плачет? С первого класса?
- Да, он придурок, - всхлипывая, продолжал литовец, - но я его очень люблю, он мой лучший друг с детства. Всегда, когда мне трудно, он оказывается рядом. Даже несмотря на то, что мне после этого еще труднее... КАКОГО?!!
«Польша лох, наелся блох, сел на лавочку и сдох!» - красовалось подтекшими розовыми буквами на рекламной стойке.
- Что ты наделал? – заорал литовец. – Детский садик «Педалька»! Это вы вдвоем с Феликсом туда ходили и горшок не поделили!
- Ничего подобного, я в другой детский садик ходил!
- Бежим скорее, в наших краях очень строгая полиция!
Литва подхватил руку Франции, и они пустились улепетывать вон из Польши и попали прямиком в соседний район Европы. Торис оторопел, заметив, как пейзаж сменился на знакомые с младенчества улицы и здания.
- Мы пришли, - грустно объявил он, замедлив шаг.
- Ты здесь живешь, да? – спросил Франция, посмотрев на его понуро опущенную голову.
Литва вяло кивнул. Не придав значения плохому настроению своего спутника, Франциск принялся осматриваться по сторонам придирчивым глазом.
- Вот мой дом, - сказал Торис, вздохнув еще грустнее, затем поднял на француза взгляд несчастного, обреченного на повешение. – У тебя какие планы сейчас?
- У меня? – Франция мотнул кудрями, сразу же отвлекшись от разглядывания архитектуры Вильнюса. – Никаких. А что?
- Хочешь, я свожу тебя в наше кафе? И провожу обратно? Ты из-за меня в такую даль поперся!
- Ой, брось! – смеясь, махнул рукой беззаботный Франциск. – Я в Москву пешком ходил в свое время. А зачем сразу в кафе? Не дешевле ли будет выпить чаю у тебя дома?
- У меня дома Главный…
- И что?
- Ну… Он взбесится из-за того, что я не в школе.
- Фи! Скажи, что школу заминировали и занятия отменили. Мы так делаем, иногда прокатывает.
- Он спросит, почему Польша тогда не пришел домой, а я пришел. Мы всегда приходим домой вместе. Таким образом Главный Польши даже проверяет, сбегает ли Феликс с последних уроков.
- Боже, спаси Францию! Ну, соври, что твой Польша по магазинам пошел!
- Мой Главный не поверит.
- Пентюх ты!
Франциск дернул Ториса за нос.
- Ладно! Давай погуляем пока! Во сколько у тебя должны закончиться уроки?
- В три…
- Так это же через час.
- Да, но… не обязательно торопиться.
- Эй…
Наконец, Франция обратил внимание на печальную физиономию нового друга.
- Сдается мне, ты просто домой идти не хочешь.
Торис помялся прежде, чем ответить:
- Есть немного.
- Но почему? Твой Главный к тебе пристает?!
У Литвы чуть волосы не встали дыбом. Он был настолько шокирован, что его печальный вид как рукой сняло. Он стал оправдываться, скороговоркой и запинаясь.
- А-ча-ча, нет! С чего ты взял?! Просто мне сегодня двойку поставили и замечание в дневнике накатали, и Главный меня на воротах повесит. Он очень строгий. Но он ко мне не пристает!
- А чего двойки и замечания тогда хватаешь?
- Я не виноват! – закричал Торис с еще большим отчаянием, к горлу уже начали подкатывать слезы. – Швеция взял списать у меня домашку, а учитель сказал, что это я списал! Польша начал рисовать розовой краской на двери, я постарался ему помешать, учитель опять сказал, что это я!
- Ну, раз не ты, не надо было ему дневник давать! Сказал бы, что забыл дома! Или бы под рубашку спрятал.
- Я так не могу!
- Да че ты вообще можешь?!
- Я… я… - Торис откровенно разрыдался. – Я никогда не прогуливаю школу и всегда делаю уроки! Я хорошо себя веду и уважаю старших! Я… - и дальше пошло что-то невнятное.
- Ну все-все-все! – Франция, которого уже утомили эти частые слезы, стал трясти литовца за плечи. – Неужели ты прямо весь такой безупречный ученик и тебе дадут люлей за двойку?
- В-вот… - вместо слов Литва вынул из рюкзака аккуратный дневник (с первого взгляда видно – дневник отличника) и протянул французу.
- Посмотрим-посмотрим, - бегло и без особого интереса пролистав пятерки, Франциск нашел нужную страницу, наполовину исписанную красной пастой, и выдрал ее одним легким рывком.
- Что ты наделал?! – заголосил литовец, выхватив листочек и глядя на него, как на сдохшего хомячка.
- Зато у тебя опять идеальный дневник без единой двойки, - нахально улыбаясь, француз легонько хлопнул дневником по каштановой литовской макушке.
- Учитель увидит! Что он скажет?!
- «Куда, мазафака, делась двойка?»
Торис, все еще плача, взвыл, стукнул себя по лбу в полном отчаянии.
- Я пропал! – запричитал он. – За что мне все это?! Кому что плохого я сделал?! Я жил спокойно, никого не трогал!
Франциск глядел на него и умиленно улыбался. Может быть, потому, что Литва напоминал ему вечного плаксу Канаду. А может быть, потому, что он просто смотрелся чертовски мило.
- Слушай, чел, я понял, в чем твоя проблема, - сказал француз, перестав улыбаться. – Ты слишком уж живешь спокойно и никого не трогаешь, поэтому любая мелочь выбивает тебя из колеи. Это не дело!
- Что ты хочешь этим сказать? – обиженно надулся заплаканный литовец.
- Ну, неужели тебе никогда не хотелось хотя бы на денечек побыть плохим? Устроить погром в школе, наложить тараканов Главному в ботинки, зубы не почистить, в конце концов?
Торис от изумления перестал плакать.
- Нет! – его глаза стали размером с блюдце. – Зачем?!
- Потому что это весело. И не льешь крокодильи слезы, если получишь двойку.
- Нет, это идиотизм!
- А давай проверим?
- И как ты себе это представляешь?
Ничего не сказав, Франция ласково улыбнулся и взял в свою руку мокрую ладошку литовца. Тот не стал огрызаться и возражать лишь потому, что залился краской до неприличия. Франциск свободной рукой скомкал листочек из дневника и запустил его в мусорный бачок. Естественно, промахнулся. Естественно, бумажный комок покатился по тротуару. А француз повел литовца под руку в произвольном направлении.
Торис быстро утих. Француз частенько оборачивался на него, иногда ловя растерянный взгляд в ответ.
- Давай уйдем куда-нибудь, - предложил Франция.
- Уйдем? Куда?
- Куда-нибудь подальше. В Азию, например.
- Но это же далеко! И мы там ни разу не были!
- Ну и отлично! Как раз таки побываем!
- Но… За нас будут волноваться. А что, если мы заблудимся? Мы же тогда пропустим школу! И от Главных попадет!
- От Главного тебе так и так попадет! Зато будет не так обидно, что попадет действительно за дело, а не за двойку и замечание, которые ты не заслужил!
Торис замолчал, поджав губу. Он был вынужден признать, что француз прав, но его строгая сознательность все никак не смогла смириться с безумной идеей похода в незнакомый город.
- На чем мы будем добираться?.. У меня нет денег даже на автобус, - протестовал литовец, все еще пытаясь отговорить Францию от его затеи.
- Пешкодрапом доберемся.
- А ты знаешь, куда идти?
- До Москвы дорогу знаю, а дальше спросим.
Литва, потеряв последнюю надежду переубедить этого буйного француза, тяжко вздохнул и пожалел, что в силу своей проклятой мягкотелости не может топнуть ногой и заявить, что никуда не пойдет. Насупившись, он смотрел в спину идущего чуть впереди Франциска, который крепко стискивал его руку и тащил все дальше и дальше от родного дома, этой безопасной крепости.

Часть 2
Они проходили Белоруссию. Торис увидел дом одноклассницы и не смог удержать язык за зубами.
- Здесь живет Наташа.
Франция обернулся и встретился со смущенным взглядом влюбленного.
- О-ля-ля, да она тебе нравится!
Уже по привычке Литва хотел запротестовать и возмутиться, якобы ничего подобного, но в итоге покраснел еще сильнее и затушевался.
- Дай угадаю! Она не догадывается о твоих чувствах? – Франциск, оседлав любимого конька, подленько стал тыкать своего спутника локтем под ребра.
Однако Торис отрицательно мотнул каштановой шевелюрой:
- Она знает.
Франция недоверчиво посмотрел на него:
- Ты рассказал друзьям по секрету, а они ей растрепали, да?
- Нет. Я сам ей сказал.
И у француза отпала челюсть, глаза расширились в немом выражении этот-рохля-сам-сказал-девушке-что-она-ему-нравится-?
- А она?.. – спросил он убитым шоком голосом.
- Долго смеялась.
- А, понятно, - Франциск гордо вскинул голову, снова почувствовав себя Амуром, без которого не может обойтись ну ни один влюбленный! – Дай-ка я расскажу тебе кое-что о женщинах, - и он в своей манере доверительно обнял Литву за плечо. – Во-первых, мужчина и женщина совершенно разные: во вкусах, предпочтениях, бла-бла-бла, во всем абсолютно. У них даже пол разный!
- Да ты че?! – литовец просто не смог не съязвить.
- Следи за мыслью. За женщинами нужно ухаживать. Дергать за косички и задирать им юбки – это первый класс вторая четверть! Ты пробовал носить портфель своей Наташе?
Торис закатил глаза, выслушивая эту философию.
- Конечно!
- А она?
- Огрела им по башке.
- А помогал надевать куртку в раздевалке?
- Помогал.
- А она?
- Кинула меня на суплекс.
- О! Ну тогда я не знаю! – Франциск развел руками, будто он был механиком, только что признавшим, что радио невозможно починить.
- Я цветы ей дарил.
- Даже так? – выражение в глазах француза изменилось на этот-рохля-сам-подарил-девушке-цветы-? – А она?
- Сломала мне палец, - Литва протянул французу руку и показал бывшую травму.
- Ох, мать! – протянул Франция. – Д-да ты влюбился в роковую женщину!
Сразу вспомнилась Венгрия, которая колотила Пруссию при любом удобном случае, но там-то было за что!
- Да нет, она милая, просто ей Россия нравится, - улыбнулся Литва смиренно и слегка-слегка грустно.
- Этот? – Франция вспомнил Ивана, и его перекосило. – Неееееееее, он мне совсем не нравится! Лучше уж Греция!
- Э?.. – Торис непонимающе покосился на француза, затем, по мере того, как до него начинало доходить, стал скидывать его руку со своего плеча.
- Ты его просто не видел! Греция учится в выпускном классе. У него такииииииие…
- А мы в Россию пришли!
- А точно!
В Москве они снова взялись за руки, чтобы не потеряться.
- Ну, и куда теперь пойдем?
Парни попытались спросить, в какую сторону им идти, чтобы попасть в Азию, но получили в ответ никого сегодня не удивляющее:
- Понаехали!
Француз и литовец, которых приняли за деревенщин из глухих лесов Сибири, где нет электричества и по улицам ходят медведи, больше рисковать не стали. Просто сцепились руками и стали блуждать по Садовому кольцу. Вечерело. Совсем стемнело, когда они добрались до Красной площади. Присели на столбике плечом к плечу, смотрели на красиво подсвеченные Куранты, пока те отбивали десять вечера. Торис, обнимая себя за плечи, шаркал по брусчатке гудящими от усталости ногами. Он озяб.
- Ты без куртки… - Франциск, наконец, это заметил.
- Оставил в школе, Швейцария не открыл мне раздевалку.
- Держи, - француз стянул с себя легкое осеннее пальтишко и накинул литовцу на плечи.
- А ты? – спросил тот взволнованно.
- У меня пиджак, не замерзну.
- Спасибо, - тихо пробормотал Торис, краснея, и закутался в пальто, сохранившее тепло француза и сладковатый запах его одеколона.
- Ты устал?
- Да! – литовец взглянул на Францию со вспыхнувшей надеждой. – Пойдем домой! Уже поздно! И мы все равно не знаем, куда идти.
Француз нахмурился, что-то соображая. По его лицу было видно, что он тоже устал, а если прислушаться, можно было услышать урчание в его животе.
- Пойдем, - ответил он, наконец.
Тот факт, что он отказался от своего сумасшедшего похода, придал Торису сил, он спрыгнул со столбика, ухватил француза за рукав и потащил его по направлению к центру Европы. Если они будут идти в темпе, то придут домой к двум-трем часам ночи. Главные будут ругаться. Они не сделают уроки, не смогут выспаться и завтра в школе нахватают двоек и будут спать на парте. Но ничего не поделаешь. Они попали на Старый Арбат. Он уже пустовал: разошлись художники, уличные музыканты, живые вывески и молодые люди с листовками. Только неформалы редкими кучками продолжали толпиться у фонтана Золотой принцессы, в уголке Цоя, запоздавшие с работы люди выбегали из Макдональдса, да парочка ЭМО-кидов ссорилась посреди улицы.
- Колючка, ну ты че, вы же подруги! – оправдывался парень.
- Это вы с ней подруги! – плакала девушка. – Ей поэмы посвящаешь, а мне гребаные цветочки по аське шлешь!
- Да какие поэмы, головой ударилась, что ли?!
- А че ты в Контакте выложил и мне доступ закрыл?! Мне Череп все показал, как ты там ее воспевал!
- Да никого я не воспевал! Мне предки новую гитару купили, она просила показать!
И парень действительно указал пальцем на болтающийся за спиной чехол с гитарой.
- И спеть, как ты ее хочешь?!
- Да плять, это просто единственная песня, которую мне не стыдно спеть! А видео от тебя закрыл, потому что так и знал, что ты, истеричка тупая, точно так отреагируешь!
- Знаешь че, а не пойти бы тебе на хутор бабочек ловить?!
- Сама, дура, иди!
- А хера ли ты меня посылаешь?! Я, сцуко, перед всякими шлюхами гитарами не хвастаюсь и не горланю им всякую хню!
- Да че ты прицепилась к этой сраной гитаре?! Забирай ее на фиг! Легче стало?! – парень снял с плеча тяжелый чехол и швырнул его в девчонку.
Та отскочила, и музыкальный инструмент глухо стукнулся об брусчатку. Струны жалобно зазвенели от вибрации после удара.
- Не нужна мне твоя гитара, хрен безмозглый!
- Мне тоже не нужна! Сучка истеричная!
Парень в сердцах пнул несчастный инструмент, развернулся и обиженно потопал прочь широким шагом. Девчонка проорала парочку оскорблений ему в спину и ушла в другом направлении.
- Эй… - наши обалдевшие герои подбежали к брошенной посреди Старого Арбата гитаре, которой досталось ни за что ни про что. – Молодежь, гитару-то заберите!
Подростки их проигнорировали.
- Больные, - пробурчал Франция, оглядываясь то на того, то на другого. – Зачем вот поссорились?
- И не жалко им? – Торис подобрал инструмент. – Денег же стоит.
- Давай посидим. Может, вернутся, заберут.
Они отошли к стене одного из домов неподалеку и сели друг против друга. Литва с интересом освободил музыкальный инструмент от чехла.
- Совсем новенькая.
Торис взял гитару поудобнее и пробежался пальцами по струнам.
- Ты умеешь играть? – глазенки Франциса с любопытством заблестели.
- Да, немного.
- Сыграй что-нибудь!
Торис с улыбкой закатил глаза: так и знал, что его об этом попросят. Он покрутил рычажки настройки и пустил пальцы по струнам, наигрывая неторопливый печальный мотив. Франциск внимательно слушал, как завороженный, неотрывно наблюдая за худенькими пальцами.
- Что-то знакомое…
- Это старая литовская песня.
- М? – Франция приподнял бровь и повертел кистью руки, как бы прося спеть.
- Нет-нет-нет, я плохо пою! - смеясь, стал отмахиваться Торис.
- Ну давай!
- Нет!
- Давай!
- Да отстань!
- Ну че ты?
- Хорошо! Только если ты станешь ржать, я выбью тебе этой гитарой зубы!
Прекратив смеяться, Торис прокашлялся и тихонько запел на своем языке. Странный и смешной язык, много «я», «и», «с». Необычный, наподобие которого Франциск еще ни разу в жизни не слышал. Звучный язык, который, конечно, не сравнится с французским, однако тоже приятен для слуха.
- Браво! – восторженно заговорил Франция, когда Литва умолк. – Класс! Я думал, ты будешь тянуть, как эстонец.
- Ну нет, наши языки совсем не похожи, - засмеялся Торис: его всегда забавлял тот факт, что тройку прибалтийских стран считают идентичными. – Споешь? – спросил он, предлагая гитару французу.
- Не-не, я на акустической не умею!
- На электро?
- Ага. Можешь сыграть что-нибудь простенькое? Какую-нибудь детскую хрень, которую везде знают?
Торис задумался, прикусив губу и посмотрев на окно, в котором горел свет.
- А, знаю! – и заиграл «Братца Лу», или «Братца Джо», какой стране как удобнее.
Франциск, еле сдерживаясь от смеха, по-детски запел на прелестно картавом французском. Торис тоже стал похихикивать, глядя на него. Они едва миновали середину песенки, как на брусчатку между ними посыпалась горсть русских монет.
- Маладцыыыы, уважаю! – над ними шатался хорошенький, в смысле хорошенько пьяненький мужичок. – А сбацайте-ка мне нашу русскую!
Веселый бедняга оступился, его повело в сторону, однако он успел развернуться неуклюжим пьяным рывком, упечатался спиной в стеночку дома и сполз по ней, сворачиваясь калачиком и по-младенчески засыпая.
- Э… сэр… - после долгого шокированного молчания Франциск стал тыкать его пальцем в пухлый зад: он хотел вернуть алкоголику его монеты, ведь завтра утром они ему очень пригодятся.
- Я севоня немнога пьяяяяяянннн, я нисн уже заааааа руууууууууууууль… - запел мужичок сквозь сон, видимо, сладкий, потому что на его добродушном лице светилась блаженная улыбка.
Литва с Францией вопросительно переглянулись, потом прыснули и расхохотались.
- Да что за сволочи тут орут в 12 ночи?! – кто-то сердито выкрикнул из окна. – Я в милицию позвоню!
Парни ткнулись носами друг другу в плечи, чтобы хоть как-то заглушить свой безудержный смех.
- Тшшшш! – Франция, сдавленно хохоча, даже попытался успокоить Литву, но у того началась истерика.
Их веселье прервал воротившийся ЭМО-кид.
- Это моя гитара! – буркнул он обиженно.
- Ну, наконец-то! – Торис принялся по-быстрому упаковывать ее в чехол. – Мы уж думали, ты за ней не придешь! Держи.
- Вы че, ждали меня, чтобы отдать гитару? – удивился парень, принимая свою собственность.
- Ну да!
- Спасиииибо! Если б я ее потерял, предки бы меня укопали! Я вам пиво должен!
- Да забей! – махнул рукой Франция. – Слушай, ты не знаешь, где находится Азия?
ЭМО-кид изумленно вскинул брови, потом насупился, задумавшись.
- Это там, - он выбрал направление и махнул туда рукой.
- Ага, спасибо, - поблагодарил Франция напоследок и спросил Литву, когда русский подросток покинул их: - Ну что, пойдем? Теперь мы знаем, куда идти.
- Ты опять за свое!
Но теперь Торис больше рассмеялся, чем возмутился. Сегодня он весело провел время и нутром чувствовал, что веселье только начинается. Толку-то, если они сейчас вернутся домой, в свои опостылевшие районы, к посиневшим от ярости Главным?
- Пойдем, - кивнул он с оживленной улыбкой и сжал руку Франции.
И они бодро потопали в указанном направлении. Миновали столицу России, долго шли по ночному шоссе и оказались на окраине одного из небольших подмосковных городов – обитатели таковых обычно отзываются о своем месте жительства: «4 часа езды до Москвы. Деревня!». Разбитый асфальт, поваленные заборы, побитые окна на нижних этажах…
- Это мы где? – спросили литовец и француз хором.
И немедленно нарисовались местные жители, которые, возможно, могли ответить на их вопрос.
- Че, девчонки, гуляем? Познакомиться не желаем?
За спиной европейцев собралась шайка гопников, шесть человек.
- А че молчим?
Побледневшие Франциск и Торис быстро справились с объявшим их столбняком, сжали пальцы друг друга и быстренько зашагали наутек.
- Э! Че бОрзые-то такие?! Ну-ка стоять!
Парни не успели сорваться на бег, их оперативно окружили, пришлось остановиться.
- А че такие невежливые? – один из гопников подошел к Торису – он предпочитал шатенок - и взял его пальцами за подбородок.
Литовец рефлекторно зарядил ему пинком между ног. Потом только, когда страх и ужас немного отпустили, он сообразил, что наделал, и даже проникся сочувствием к бедолаге, однако некогда было разбрасываться сантиментами, потому что на него с кулаками летел очередной незадавшийся кавалер.
- Ты, сучка, попутала?!
Франциск вовремя дернул литовца, буквально вытянув его из-под удара, и кулак хулигана рассек воздух. Парни бросились бежать изо всех сил и очень скоро скрылись из виду гопников. Последние же недоумевали: как девчонки могут так быстро бегать и так лихо перескакивать через забор?
Литва и Франция обошли город и снова вышли на шоссе, в глубокой угрюмой задумчивости о том, что только что произошло.
- Мать моя Жанна д’Арк… - подал голос подавленный француз. – Нас за девушек приняли?
- Угу, - тихим-тихим эхом откликнулся Торис и с неохотой покосился на него.
Десять минут шли молча, потом Франциск снова не выдержал:
- Если издалека и не приглядываться, тебя еще можно попутать…
И он окинул долговязую, тонкую – в силу юного возраста – фигурку литовца оценивающим взглядом. Торис, недовольно скривившись, посмотрел в его лицо.
- Ага, а ты бородатая подружка.
Франциск потрогал свой юношеский пушок на подбородке и разразился неудержимым хохотом, Литва засмеялся вместе с ним. Через пять минут они позабыли о приключении в подмосковном городе, однако, условившись держаться от населенных пунктов подальше, и продолжили свой путь.
Чем дальше они углублялись в глубь России, тем становилось холоднее. Часовые пояса менялись один за другим, неумолимо приближая глубокую ночь. Ученики Северной и Южной школ утомились, они были голодны, замерзли и хотели спать. Они свернули с шоссе в лесок, надеясь прилечь там под кусточком, а утром вернуться на дорогу, и успешно заблудились. Но им было все равно: слишком уж они вымотались за сегодняшний день. Так как нигде не было слышно ни волчьего воя, ни медвежьего рыка, ни гулянки отчаянных кэмпингистов, ни прочих признаков опасности, подростки улеглись на мягком мху в обнимку, чтобы сохранить тепло, и укрылись неказистой в холодных краях России курточкой Франциска. И сладко заснули под чистым звездным небом и грузными еловыми лапами. Утром они проснулись от холода. Торис порылся в своем школьном рюкзаке и отыскал сотовый телефон. Однако тот, по всей видимости, сел еще вчера. Мобильник Франции тоже был разряжен. Так они выяснили, что полностью потеряли связь со своими Главными и друзьями. Выбираться из леса нужно было самостоятельно.
- У меня голова болит, - ныл Франция.
- Это от переизбытка свежего воздуха, - постарался подбодрить его Литва.
Он беспокоился: его спутник стал хрипеть и говорить в нос. Еще не хватало, чтобы он простудился! Они не помнили, каким путем пришли на место своего ночлега, так что все шансы вернуться на вчерашнее шоссе были упущены, и ребята двинулись в произвольном направлении.
- Я есть хочу, - продолжал канючить Франция.
- Скушай мухомор.
И Франция перестал канючить!
Но через полдня бесплодных блужданий по лесу он позорно расплакался. Торис тоже был в отчаянии, но инстинкт самосохранения подсказывал ему, что если он сядет рядышком с французом и тоже разрыдается, то конец настанет для них обоих.
- Ну, пойдем, не раскисай! Сам предложил сходить пешком в Азию!
- Почему ты меня послушался? – ревел Франциск во весь голос и цеплялся за школьный свитер Ториса.
- Потому что тебя проще послушаться, чем переспорить! – литовец подхватил его и поволок дальше по лесу.
- Почему ты попался мне вчера на станции?
- Не я тебе попался, а вы мне! Меньше уроки надо прогуливать!
- Почему ты допустил, чтобы я прогулял вчера уроки?!
- И правда, Боже, спаси Францию…
Во второй половине дня они набрели на небольшой пруд.
- Вода, Франц, вода!
Торис кинулся было к водоему, однако оттуда, из-под водорослей, вынырнул какой-то водяной, перепугав литовца почти до инфаркта.
- Кто пришел в священный лес? – загремел голос этого чуда, и на берег вышел обросший тощий мужичок в наряде Адама.
Парни так трухнули, что даже не обрадовались долгожданной встрече с существом, похожим на человека.
- Дайте угадаю… - сказал Франциск, пятясь вместе с Торисом назад. – Вы попробовали новую французскую диету?..
- М-мы заблудились… - попытался объяснить Торис. – Скажите нам, как отсюда выйти, и мы уйдем…
- Вы пришли из города? – спросил мужичок, махнув рукой вправо.
Подростки навострились: город в той стороне!
- Уж двадцать лет прошло, как я с женой покинул это ужасное место и пришел в этот лес, - заговорил водяной. – Мы живем в гармонии с природой, вдали от шума, дыма, копоти, людской злобы и алчности.
- Ах, вот как…
Торис даже успокоился. Этому человеку надоела городская суета, плачевное состояние экологии и людская гонка на выживание, вот он и решил уединиться в лесу со своим семейством. И семейство это как раз показалось из-за стволов деревьев: выползло из разных сторон, как гоблины из своего укрытия. Прекрасная жена, худощавая от лесной диеты и светящаяся здоровьем от здоровой экологии; ее тело прикрывали обноски старой-престарой одежды вперемешку с листьями и лопухами, волосы доходили до ягодиц, а лоб был подвязан ленточкой из древесной коры. Два сына, чуть помладше наших героев, выглядели нездорово, но вовсе не физически. Они тут же подбежали к Торису и Франциску, стали рассматривать их и трогать, как редкий экземпляр чего-то очень хорошего и интересного. Они никогда не видели красивой и яркой городской одежды, не знали никаких других сумок, кроме своих плетеных корзин, и не представляли, что волосы могут быть так аккуратно подстрижены и расчесаны.
- Кто это? – спросили мальчики у родителей.
Скорее всего, как бы несуразно это ни было, они даже никогда не видели других детей. Счастливые! – можно подумать: никакой тебе школы, уроков, двоек и замечаний в дневник, разборок с Главными. И в то же время очень несчастные… Никакого Интернета и мобильного телефона! Никаких посиделок с друзьями в кафе! Никакой первой банки пива, первой сигареты, картинок с голыми тетями и этой сладкой волнительной дрожи, когда прячешь весь этот беспредел от Главных! Торис и Франциск это понимали и сочувственно улыбнулись диким мальчикам, однако, не без доли брезгливости отпрянув от их рук.
- Это мальчики, такие же, как вы, - тем временем ласково объясняла своим детям лесная мама. – Они из города.
- Из города! Они плохие! – стали негодовать ребятишки, услышав слово, к которому им с младенчества прививали ненависть.
Одни даже ударил Франциска в плечо.
- Нет, нет, они не плохие! – сразу же начали воспитательную работу родители. – Они не виноваты, что они родились в этом ужасном месте! Их родители совсем о них не позаботились, породив их там на верную погибель.
- Но теперь-то они спасены! – торжественно объявил обнаженный глава семейства. – Они пришли к нам!
Француз и литовец заподозрили что-то неладное, переглянулись, прочитали одну и ту же мысль в глазах друг друга и сглотнули.
- Вы ведь останетесь с нами? – обрадовались дикие мальчики.
- Н-нет, м-мы не останемся с вами…
- Вы должны остаться! – нахмурился отец. – Вы погибнете, если вернетесь в город! Я видел вещий сон, что в наш лес придут два мальчика! Они положат начало переселению горожан, и это спасет их… - дальнейшая фраза просто убила европейцев. - …От нападения инопланетян!
Они во все глаза уставились на обнаженного пророка.
- Вы не понимаете! – продолжал тот, ясно видя непонимание в их глазах. – Настанет день, и они придут на нашу планету! Они не пощадят никого! Оружие, танки – ничего не поможет! Городские приспособления бессильны против их технологий! Только в нашем священном лесу человечество может спастись! Потому что он покрыт защитным куполом!
- Он че, насмотрелся ужастиков Альфреда?!! – в панике заорал Франциск.
- Пойдем отсюда! – фыркнул Торис решительно.
- Никуда вы не пойдете! – рассвирепел леший, а вместе с ним и его семейство, и они дружно стали наступать на перепуганных гостей, готовя самодельные топорики и плетеные веревки. – Мы не позволим вам обмануть пророчество!
- БЕЖИМ!!! – в голос приказали друг другу европейцы и бросились наутек в сторону города.
Отшельники отличались прекрасной скоростью и ловкостью, и наши герои пару раз чуть не попались в их праведные руки. Особенно тяжело было убегать от диких мальчишек, которые, воспитанные лесом, быстротой ног могли поспорить с зайцем, а остротой зрения – с ястребом. Однако желание жить придавало сил европейцам, и они добрались до открытой местности, с которой простирался вид на горы. Неизвестно, по какой причине: то ли город был слишком близко, то ли здесь имел края тот самый мистический купол, но лесное семейство прекратило преследования. До смерти перепуганные Торис и Франциск, перейдя на шаг, взялись за руки и продолжили свой путь в надежде повстречать какие-нибудь признаки цивилизации и здравого рассудка. Ночью они перебрались через горы и увидели внизу большой город. Казалось, что с каждым шагом становилось холоднее – Сибирь вступала в свои законные владения.
Так и не разобравшись, где будет безопаснее – в городе или в ненаселенном пункте, - ребята решили остановиться на ночь в Екатеринбурге. Там они нашли забегаловку, выгребли из рюкзаков и карманов мелочь, которую едва хватило на два пластиковых стаканчика кофе. Забрели в безопасную на их взгляд подворотню, где неудобно заснули, сидя у стены, прикоснувшись головами для опоры и держась за руки. Друг кроме друга у них больше ничего не осталось.
На рассвете литовец и француз, чуть-чуть отдохнув, хоть и спали неспокойно, продолжили свое путешествие. Минуя города, большие и маленькие, шоссе и проселочные дороги, леса, болота и степи, они шли весь день, не зная, куда идут, и, наконец, добрались до загадочного безлюдного места с монументом – обелиском, устремившимся своим пиком ввысь.
- Франция, смотри! – Торис потянул вялую руку француза – ладонь была горяча и мокра.
Француз слабо промычал. Он действительно подхватил простуду, и ему становилось все хуже и хуже: голос охрип, а жар был налицо.
- Мы дошли до чего-то важного, мне кажется, - умозаключил литовец и потащил своего товарища по несчастью к монументу. – Центр Азии! – громко прочитал он русскую надпись.
- Что?! – Франциск даже оживился от этой ужасающей новости. – ЭТО - Азия?!!
Два худых, измученных подростка держались за руки и шарили шокированными глазами по широкой-широкой степи, ограниченной горами и какой-то дорогой, стало быть, в никуда.
- Это – Азия?! – из глаз Франции даже брызнули слезы досады и обиды. – Мы перлись сюда ради ЭТОГО?!
- Да уж… - пробурчал Торис невесело. – Я