[673x493]
«Написать вам решилась только сейчас. И вот почему.
На Новый год мы с девчонка­ми из нашего класса решили собрать­ся. А у меня дома, кроме бабушки, никого. Родители уехали внука навестить, сестра предупредила, что останется в общежитии (она в вузе учится), на новогодний бал.
Я ёлку украсила, все приготови­ла. Девчата пришли, мы старый год проводили, телевизор смот­рим. Вдруг заходит сосед наш, Лёш­ка. Я удивилась — его же в армию забрали... Оказалось, он в отпуск приехал, с другом. «Где Нинка?» — спрашивает. Это он о моей сестре, они в одном классе учились. Так и так, говорю. А он: «Жалко, мы хотели её к себе пригласить. Ну раз так, может, примете нас в свою компанию? А то мы с Валерой холо­стые остались на праздник».
Я не знала что сказать. А Лен­ка — она у нас заводила — да­вай с ними пересмеиваться, за стол звать. Они свою бутылку к нашей добавили — гулять так гулять! Нам, конечно, веселей стало. Теле­визор мы уже почти не смотрели. Танцевали, дурачились, на улицу выбегали, снежками кидались. Потом снова грелись. Лёшка с Валерой нам подливали, «чтоб не простудились». В общем, здорово было!
Но тут бабушка стала звать меня, она проснулась от боли в спине. Я, как обычно, натерла её мазью, горчичники поставила. Ей полегчало. Ну я вернулась к гостям. Смот­рю — дверь в залу закрыта, свет не горит. Наконец, Ленка на мой стук вышла — взлохмаченная, платье одергивает. «Не шуми, — шепчет, — я сама хотела тебя звать. Валерка велел передать, что ждет тебя. Иди». — «А где, — спрашиваю, — Танька с Ольгой?» — «Они с Лёш­кой в маленькой комнате». Я ей: «Да вы что, очумели? Бардак устрои­ли... Никуда я не пойду, еще чего?» Хотела уйти к бабушке, пусть они делают что хотят, только без меня. А Ленка: «Чего разоралась? Поду­маешь, недотрога... Ты что, лучше нас хочешь быть?»
Мне бы повернуться и уйти. Но почему-то я вошла в залу. Видно, правильно пацаны нас тел­ками называют, — куда нас подтал­кивают, туда и тащимся... Сразу Валера подскочил, стал обнимать и к софе тянуть. Честное слово, я этого не хотела. Вообще-то он мне понра­вился с самого начала, когда танцевали, шутили. Но когда он на меня набросился, стал мне противен. Я пыталась кричать, а он зажал мне рот и шипит: «Дура, никто не кричит, только ты одна. Тебе же стыдно будет...» Я отбивалась как могла. Но все же он своего до­бился.
Я лежала какая-то ошарашенная и плакала. А когда повернулась, смот­рю, рядом... Лёшка. «Чего ревешь? Радуйся жизни, пока молодая. Станешь никому не нужная, тогда и плачь, поняла?» В общем не смогла я его оттолкнуть...
Когда немного пришла в себя, оде­лась, вышла в коридор — никого. А в кухне Ленка мыла посуду. Мы с ней все убрали. «Чего ты как прибитая, — говорит, — кончай стра­дать. Погуляли нормально. Только не болтай, никто и не узнает». Но мне было тоскливо. Ноги не держали. Легла, но заснуть так и не смогла. Все надеялась, что Лёшка с Валер­кой зайдут, спросят, как я себя чув­ствую. Адрес свой оставят для пе­реписки. Да не дождалась. Так они и уехали, даже не попрощавшись. Вечером прибежали подружки. По­сплетничали насчет вчерашнего, кто с кем да как. Но я молчала. Они обиделись, ушли. Тут я решила наглотаться бабушкиных таблеток димедрола, чтобы умереть. Но они, видно, были лежалые.
А знаете, чем все кончилось? Аборт пришлось делать. У всех обошлось, а я попалась. Как я пере­живала, когда поняла это! Спаси­бо, сестра помогла — ей Ленка все рассказала. Нина отвела меня в городе к врачу. А когда мне в больницу надо было ложиться, сказа­ла матери, что я у нее в обще­житии дня три погощу, чтобы позна­комиться с преподавателями, ведь я собираюсь в ее вуз поступать. Но разве в деревне что-нибудь утаишь? То ли девчонки прогово­рились, то ли кто видел меня в больнице — не знаю. Но дошло и до матери. Как только она меня не обзы­вала! И плакала, что я себе жизнь испортила, что у меня может ни­когда не быть детей... (насчёт детей она оказалась права).
И в школе, по-моему, что-то про­знали, смотрят на меня как на прокаженную.
Все время думаю: почему так по­лучилось? Ведь не гулена я какая-то... А платить-то вот как пришлось...
Написала вам, и вроде полегчало. Спасибо, что прочли».

Вот такую грустную историю я нашла на страницах одного малотиражного журнальчика.