В Пышминском казачьем юрту в 94 году, в очередной раз, начались: - «Большие юртовые Учения» на Гляден-горе. Все идет по заранее утвержденному плану. Колонна остановилась в д. Марково, для того чтобы разделиться на две части: - на автомобильную и пешую. Пустые автомобили поехали вокруг, через станцию Юшаля, по асфальту, на Гляден-гору, а пеший строй напрямик, через болота, по бездорожью к конечному пункту.
Длинная колонна, в несколько сот казаков, пересекала транссибирскую магистраль, и стал входить в деревню Васенина. Колонну вел сотник Виктор Потанин – Местный житель. Он подбежал к древней старушке сидящей на скамейке возле своей избы и громко спросил:
- Бабка, красные в деревне есть?
- Та сразу ответила:
- Нет, сынок, нету, а вы надолго?
- Навсегда бабуль, теперь уж навсегда!
Сотник молодцевато отдал честь старушке и побежал в начало колонны.
Мимо бабки Дуни проходили казаки:- молодые, в красивых мундирах. Проскакали конные казаки, с синем знаменем. Они шли и шли стройными рядами. Бабка Дуня смотрела на них и вспоминала – 75 лет назад она была молоденькой девчонкой, к ним на постой заехали казаки. От греха подальше молодые бабенки попрятались кто куда.
Дуняшку вызвал офицер. Она намазала лицо сажей, оделась в рванный сарафан, распустила слюни и в таком виде явилась к офицеру. Тот сидел в горнице, под божницей. Молодой, красивый, в мундире с золотыми пагонами. Несколько крестов блестели на его груди. Он посмотрел на девушку и сказал:
- Я на войне уже шестой год и ваши фокусы знаю. Иди, умойся, переоденься и напеки блинов моим казакам, пусть поедят, сегодня праздник- «день Святой Троицы.»
Дуняша завяла блинов полную кадушку. Казаки по очереди ели блины с пылу с жару, после крестились. Немного погодя приходили снова. Некоторые по третьему заходу принимались, есть Дуняшкины блины. Отдохнув пару дней, отряд казаков уходил дальше. Дуня провожала их и по её щекам, почему то текли слёзы.
Перед глазами старушки пронеслась вся тяжелая её жизнь; асуру коллективизации.
Страх тридцать седьмого фронтовые - сороковые, кукурузный хлеб Хрущева и тяжелая работа, работа без конца и начала. И вот снова, на Троицу идут казаки, по той самой дороге, по которой они ушли тогда летом 19года. Бабке Дуне стало спокойней на душе. Она смахнула слезу и медленно, сюрбившись, пошла к себе в избу, в ту самую, где, когда то она пекла блины для казачков.