Название: "One day of…"
Фандом:Bleach
Автор: Amari-Sugizo
Бета: Aivelin
Гамма: не трогать.
Пейринг/Персонажи: Ичимару Гин/Кира Изуру
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс, зарисовка
Дисклеймер:Всех имеет Кубо Тайто. А я поиграюсь и верну.
Размещение: позволено.
Примечания: Написано на Yaoi Fest '2008 по заявке Umbridge

В жизни Киры Изуру хорошие дни бывают нередко – пусть и не так часто, как хотелось бы. Действительно хорошие, когда все идет правильно: так, как и должно быть. Когда события ложатся на карту дня, как идеально ровные столбики иероглифов в заполняемых Кирой отчетах.

Утро – наступает рано. Заливает крыши бледным золотом, настойчиво пробирается в комнату сквозь неплотно прикрытые ставни. Подъем – ровно в шесть.

Плеснуть в лицо холодной водой, прогоняя остатки сна. Быстро одеться – движения четкие, выверенные годами. И выйти на улицу первым.

Кира приветствует появляющихся на плацу офицеров и рядовых. Кто-то из шинигами так же бодр, но большинство заспаны и смотрят на лейтенанта с завистливым восхищением. Сам он этих взглядов не замечает – подставляет лицо ласковому утреннему солнцу, жмурясь от ярких лучей.

Наконец отряд выстроен – ни минутой позже, чем положено. Кира доволен. И уверен, что капитан мог бы быть доволен тоже – если б не считал идеальный порядок мелочью, не стоящей внимания.

Зато шутить капитан любит, и разнообразно. Например, как сейчас: появиться неожиданно, выйти из шунпо за спиной лейтенанта, выдохнуть прямо в ухо чуть насмешливое приветствие. Словно проверяет: вздрогнет ли, покраснеет ли смущенно, выдаст ли хоть чем-то свое смятение? Еще недавно все было бы именно так.

Но лицо обернувшегося Киры абсолютно спокойно. А то, что от близости Ичимару, едва допустимой нормами приличия, привычно пробегает тягуче-сладкая волна – совершенно не важно. Ведь никто не знает об этом… кроме, конечно, самого капитана.

- Ичимару-тайчо, отряд к утренней тренировке готов.

- Такое старание не может не радовать, Изуру.

Кира не отвечает – что сказать в ответ? "Это мои обязанности" – и так ясно, и Гина вряд ли заинтересует. Поэтому Кира просто кланяется. Подавляет два противоречащих друг другу желания: отступить, чтоб дышалось легче, и шагнуть вперед, чтоб дыхание перестало быть столь необходимым.

Ичимару улыбается шире. Мальчик быстро учится – значит, можно придумать что-то и поинтереснее.

- Ну, вижу, здесь полный порядок… так что оставляю все на тебя. Бай-бай!

Одну лишь секунду Кира смотрит вслед капитану, пряча за длинными ресницами разочарование и легкую грусть во взгляде. Потом оборачивается к замершему в немом ожидании отряду.

- Всем слушать мою команду…


* * *



Своего капитана Кира не встречает до самого полудня. Время это, проведенное на полигоне, заполненное бесконечным звоном мечей и вспышками кидо, пролетает незаметно. Некогда скучать, некогда даже думать – о том, чего же все-таки не хватает. Кира и не думает, привычно скрывая ото всех легкое, едва заметное ощущение пустоты где-то глубоко в сердце. И уже принимает его как должное – хоть и сам считает это чувство неуместным и нелепым. Пускай… все так, как есть. И останется при нем.

И когда усталые шинигами, радостно предвкушая плотный обед, добираются наконец до столовой, Кира в первую очередь ищет взглядом вовсе не еду. И – не находит; в конце концов, Ичимару удостаивает столовую своим посещением не так уж часто. Полдня, прошло всего полдня, и можно сотню раз назвать себя идиотом – это не изменит того факта, что для Киры в отсутствии Ичимару все вокруг приобретает тревожный оттенок незавершенности. Даже вкус еды иной, даже краски не столь ярки. Жить с этим, наверное, странно и глупо – но не так тяжело, как может показаться. Нужно лишь смириться и привыкнуть.

Кира привык. И к тому, что капитан объявляется, когда его совсем не ждешь – тоже. Поэтому совсем не удивляется, когда его перехватывают прямо на выходе из столовой – только прикрывает на миг глаза, пряча радостный блеск.

- Изуру, ты мне очень нужен, причем немедленно – Гин не отпускает руки лейтенанта все время, пока тянет его вслед за собой по коридорам. Кира напрягся бы из-за нарушения приличий, но… "очень нужен"? "немедленно"? Глупая надежда затмевает доводы рассудка, и быть полезным именно Ичимару Гину слишком приятно, чтобы беспокоиться о чем-то еще.

Свой почти бег они заканчивают возле капитанского кабинета. И Кира уже готов спросить, но…

- Ты ведь сделаешь для меня все, что угодно? – Гин стоит к нему вплотную, и в любую секунду по коридору может кто-нибудь пройти, и это почти неважно.

- Конечно да, Ичимару-тайчо, зачем Вы спрашиваете?

- Нэ, Изуру, это всегда так приятно слышать. – теперь Гин выглядит, как кот, объевшийся сливок, и разве что не облизывается. – А теперь закрой глаза и не открывай, пока я не прикажу.

Кира подчиняется. Ощущает спиной легкие прикосновения ладоней, направляющих его вперед, слышит сзади шорох задвигаемых седзи. Теперь они вдвоем, отгорожены от всего мира, и так это волнующе и сладко…

Ичимару прижимается к нему сзади, руки смыкаются на талии, проворный язык дразняще-медленно начинает облизывать ушную раковину.

- Изуру, мне нужно, чтоб ты кое-что сделал. – сейчас Кира не видит лица капитана, сейчас он вообще ничего не видит – но улыбку чувствует даже в голосе. – Я хочу, чтобы ты очень постарался.

- Да… все, что угодно, только скажите. – Кира пытается сдержать предательскую дрожь, но получается плохо. Пальцы капитана бродят по телу бесцеремонно, забираются в прорези хакама и обжигают желанием ощутить касания откровеннее и глубже. Еще ближе, еще чуть-чуть, Кира напрягается сильнее – и Гин тут же отпускает его. Совсем.

- Можешь открыть глаза.

Изуру подчиняется снова.

Ох, черт.

Перед ним – его собственный стол. Почти невидный сейчас под грудой документов.

- С этим нужно разобраться как можно скорее.

Кира машинально делает шаг вперед и с удивлением разглядывает бумаги. Да откуда их столько? О… похоже, это те, которые капитан должен был лично забрать из других отрядов. Причем должен был уже давно.

А завтра – конец месяца.

Подавив раздосадованный вздох, Кира усаживается за стол и берет в руки первый отчет. Тело ноет – уже не приятно, а разочарованно. Судя по объему работы, придется попрощаться с ужином.

И с завтраком.


* * *



"… и в ответ на Ваше письмо № 2015/01–В направляю Вам все данные по…"

Пальцы деревенеют. Приходится с силой сжимать их, чтоб не выронить кисть. Кира пишет без перерыва уже пять часов. Готова – если судить по двум стопкам бумаги, одна из которых уменьшается, а другая с такой же скоростью растет, - примерно половина.

- Так, я не понял, а что это ты здесь делаешь?

Кира поднимает покрасневшие глаза от документов, но не сразу соображает, что голос доносится вовсе не от двери, а от распахнутого настежь окна. В котором маячит сейчас физиономия Абарая Ренджи.

- Процесс заполнения отчетов для тебя настолько непривычен, Абараи-кун? – Изуру слабо усмехается. Ренджи пружинистым тигриным прыжком перемахивает через подоконник.

- Ты мне зубы не заговаривай. Какие могут быть отчеты, когда нас Мацумото ждет? У нее сегодня грандиозная пьянка, на которой ты, между прочим, клятвенно обещал быть.

- Извини, никак не могу. – в голосе Киры, к его собственному удивлению, нет ни тени сожаления. – Слишком много работы.

- И что, нельзя закончить ее завтра?

- Нет. Это приказ капитана.

- Да он у тебя точно садист! – Ренджи чуть морщится и передергивает плечами, будто – Кире неожиданно приходит это в голову – пытается сбросить змею, обвившую тело плотными кольцами.

- Вовсе нет, Абараи-кун. Я просто выполняю свои обязанности. – Кира прекрасно знает, как относится большинство к Ичимару Гину… но теперь он только рад, что все они и не подозревают, как на самом деле ощущаются змеиные эти кольца… как извиваются и скользят, пробираясь под одежду, под кожу – и в самое сердце.

- Ну как знаешь, старательный ты наш. – Абараи не замечает, как взгляд Киры из усталого становится мечтательным. – А я пойду, а то там все выпьют без меня. – подмигнув, он исчезает тем же путем, которым пришел – через окно.

Кира провожает Ренджи долгим задумчивым взглядом. Другим не понять – но им понимать и не нужно. А ему пора возвращаться к прерванной работе. Итак…

"… направляю Вам все данные по стажерам в третьем отряде за прошедшие полгода."


* * *



Когда Изуру откладывает последний исписанный листок, стоит уже глубокая ночь. Кира доволен – казавшаяся необъятной работа сделана полностью, и можно наконец убрать в стол кисти и тушечницу, вздохнуть с облегчением, потянуться, расправляя затекшие мышцы. Можно расслабиться – совсем чуть-чуть – пока не видит никто.

- Уже все? Ты бываешь невероятен, Изуру.

А насчет "никто" он, пожалуй, ошибся.

Ичимару будто бы случайно замер у дальней стены – на самом конце лунной дорожки, пролегающей от окна через всю комнату. Случайно ли? Теперь – белое на белом, и неизменная улыбка капитана черной тушью нарисована прямо на серебристом лунном мерцании.

А на столе Киры – одинокая масляная лампа, и сам он – в круге мягкого золотистого света.

Не случайно.

- Благодарю Вас, тайчо.

А потом лампа, мигнув два раза, гаснет. А в темноте сердце сжимается горячо и сладко, тишина вся будто звенит от напряженного ожидания.

Гин не торопится, молчит. Молчит и Кира – ощущает инстинктивно, что не тот сегодня день, когда его могут просто отпустить, пожелав спокойной ночи. Сегодня – гораздо лучше.

- Встань, Изуру. – это приказ, но звучит мягко. До Ичимару Кира и не знал, что его имя можно произносить вот так – словно держишь во рту лакомство, вновь и вновь пробуя на вкус.

Он поднимается. Теперь их с капитаном разделяет не стол – только пустое пространство комнаты. И это – слишком далеко.

- Снимай одежду. Медленно.

Пальцы Киры тянутся к оби еще прежде, чем он осознает в полной мере слова Ичимару и обжигающая волна, вызванная этим осознанием, проходит по всему телу. Приказ выполняется автоматически – это давно уже въелось в кровь, в душу саму. Хакама соскальзывают вслед за размотанным поясом. Сам Кира предпочел бы не сбрасывать одежду на пол, а повесил бы аккуратно на спинку стула… но Гину такой вот маленький беспорядок нравится – и этого достаточно. Верхнее черное косоде, нижнее белое, идеально чистое – снимать нужно очень медленно, чтоб Ичимару успел вволю насладиться постепенно обнажающимся телом. И нет в происходящем ничего неправильного, потому что это желание капитана. Его капитана. Пусть Кире и самому хочется до дрожи в коленях – для него это второстепенно.

Ичимару следит внимательно за тем, как Кира стягивает набедренную повязку. Взгляд ласкает кожу почти физическим ощущением, и этой ласки достаточно, чтобы…

- Приятно видеть твое воодушевление, Изуру. – красноречивый взгляд ниже пояса, где начинающий подниматься член не скрыт больше тканью. – Но, пожалуй, его пока недостаточно. Исправляй.

Темнота – не помеха глазам Ичимару, Кира знает, что капитан прекрасно видит все его движения. Когда-то от подобных бесстыдных приказов невинный мальчик Изуру заливался краской и дрожал; подчинялся – через смущение, страх и собственное непрошенное удовольствие. Но все это в прошлом, а сейчас он жадно ласкает себя, мучительно сожалея лишь о том, что не руки капитана прикасаются к нему. Ичимару умеет – и поглаживать дразняще-невесомо подушечками пальцев, и сжимать до боли, впиваясь ногтями так, что от режущего удовольствия кружится голова. Воспоминания пьянят, и срывается уже дыхание, и на щеках алые пятна: не от стыда – от возбуждения, и капельки пота на висках, и стоит так, что страшно дотронуться – кончишь на месте. Хочется броситься вперед, разорвать застывшее вязкой смолой время, прижаться всем телом, целовать до умопомрачения. Но – нельзя, проявлять инициативу ему сегодня не приказано. Можно лишь кусать губы, чтоб не застонать умоляюще, признавая свое поражение. А сдерживаться все труднее.

- Очаровательный. – в неверном лунном свете улыбка Гина кажется почти ласковой. Или так оно и есть? В любом случае, когда Ичимару перестает наконец дразнить и оказывается рядом, Кире уже все равно. Потому что он - близко, очень близко. Ткань униформы касается разгоряченной, невероятно чувствительной сейчас кожи.

- Ичимару-тайчо…

- Шшш… - палец ложится на губы Изуру, не давая закончить фразу. – Я еще не позволял тебе говорить. – проникает глубже в горячую влажность рта, трогает язык. Сдавленно всхлипнув, Кира принимается облизывать подушечку, одновременно скользя губами вверх-вниз по длине пальца. Так похоже на капитана – дарить удовольствие малыми порциями, заставляя изнывать от желания большего.

- Старательный какой. – теперь в голосе Ичимару удовлетворение с легким оттенком насмешки. – И я не прочь ощутить твое старание в полной мере.

Значение этих слов Кира прекрасно понимает. Опускается на колени с поспешностью, вызывающей одобрительный смешок наверху. Замечает, как дрожат собственные пальцы, цепляющиеся за хакама капитана и освобождающие от слоев ткани его член. Дрожат от нетерпения.

А потом он берет в рот – глубоко, жадно. Усердно ласкает, облизывает, посасывает… чуть слышно стонет, ощущая губами напряжение и твердость. Значит – неравнодушен капитан, значит – ему нравится… нравится, что именно Кира с ним сейчас. А телу мучительно жарко, и поднимается снизу вверх обжигающая волна. Только бы удержаться, только бы… нет.

Протестующе всхлипывая, Кира содрогается в оргазме. Потом, выпустив изо рта член Ичимару и не смея поднять взгляд, в отчаянии закусывает губу. Ну как же так… И щеки пунцовеют уже от стыда, и – нет, он не решится теперь посмотреть на капитана.

Его заставляют. Приподнимают лицо за подбородок, откидывая челку с глаз.

- Ну что ты как маленький, Изуру? – Гин, похоже, не только не разочарован – а доволен сверх меры. – Распереживался весь… А мне, знаешь ли, очень приятно видеть, что тебе так нравится доставлять мне удовольствие.

- Тайчо…

Гин вздергивает его на ноги.

- Поэтому не вздумай стыдиться ничего.

Подносит к губам перепачканную ладонь Изуру, чувственно облизывает. И целует наконец, щедро делясь соленым вкусом.

Кира наблюдает, как капитан избавляется от одежды. Оби, хакама, фундоси – ложатся поверх его, Кириных, вещей. Но когда Ичимару стягивает с плеч хаори, намереваясь и его бросить на пол, Кира неожиданно для себя хватается за белую ткань.

- Что такое, Изуру?

- Пожалуйста, тайчо… - язык заплетается, и слова не складываются в связные предложения. – Не надо это… на пол…

Гин смеется – искренне, от души. Потому что понимает все лучше самого Киры… например, почему тот никогда не зовет его по имени даже в постели, хотя Гин и предлагал.

- Ну хорошо. Если тебя так возбуждают символы власти… - Ичимару резким движением смахивает со стола все документы и накрывает его хаори. Потом укладывает сверху испуганно ахнувшего от неожиданности лейтенанта. – Теперь лучше?

- Ох… да.

- Я рад. – Ичимару склоняется ниже, так что серебристые пряди щекочут лицо. – А теперь поцелуй меня снова, Изуру.

С готовностью припадая к губам своего капитана, зарываясь пальцами в мягкие волосы, прижимаясь тесно всем телом, Кира наконец чувствует себя абсолютно счастливым. Сегодня действительно хороший день, и Кира не отказался бы, чтоб вся жизнь состояла из таких.

Все идет правильно. Так, как и должно быть.