Мне сейчас на мыло пришло письмо от приятеля с дачи. Странное такое. Про меня да не ко мне обращенное, в каком-то роде обличительное, и я очень удивлена, что он мне такое прислал. Можно было бы посчитать его признанием в любви, если бы это не было невозможно )
Я никогда не стал бы писать о ней песни, я их и не пишу; эти корявые строки льются из меня сами, они даже не рифмуются, но их можно петь, ведь все, что связано с ней, поётся.
Мы провели вместе лето, я плохо его помню.
Я помню, что никак не мог её перепить, и я не помню её пьяной. Она и так всегда не в себе, и ходит по синусоиде, подпрыгивая.
Она умеет стирать вручную, потому что ей лень покупать стиральную машинку.
Иногда мне кажется, что дом, где мы жили, был из бамбука, и она его курила.
Она так улыбалась мне по утрам, что я вновь проваливался в сон.
Она спит в наушниках, слушая дэт или трэш, и улыбается, как младенец.
Она всегда улыбается и всегда слушает музыку. Всегда.
Она играет на басу, который размером чуть меньше её самой.
Я помню, как она держала в руках штангенциркуль и грелась об него – она умеет разговаривать с техникой, я слышал. Самолеты на её стенах летают по ночам.
Я не осмелился прикасаться к ней, хотя сгорал от желания: я думал, что сойду с ума после секса с ней, ведь она больше, чем невозможно прекрасна, и страсти в ней больше, чем мозгов.
Она ходила по дому в моих рубашках, которые были ей как платья – ведь она ростом не выше моего плеча. Я рисовал её в таком виде, она смешно злилась.
Я прятал от неё ножи, она любила метать их в двери, а гости никогда не стучались.
Она пишет, она так много пишет…
Она вечно страшно увлечена, я хотел связать её струнами и не выпускать, но она чуть не откусила мне ухо.
Она способна всех заразить своим бешенством и ленью – сейчас я вспомнил, как она ленилась ложиться спать, и мне лень писать дальше, к тому же о ней невозможно сказать за раз.
Я хотел бы предостеречь всех от влюбленности в неё, но она убила бы меня за это: хотя она не скучает в своем обществе, она смертельно одинока, и сгорает каждую ночь. Я чувствую вину перед ней, но когда вижу её, смеюсь и не могу думать.
Она как веселый бедняк, который сидит на тротуаре где-то в Голливуде, среди блистательных звезд, где даже асфальт драгоценен, а он сидит, опустив ноги в лужу, в которой отражается солнце, и его не смеют прогонять.
Вот, мне было лень писать, но я продолжал – и это так похоже на неё…
Когда я с ней – я попадаю в разные эпохи, в разные образы, в разные миры, она так легко их создает, я кем только не побывал с ней, от хиппи до спецназовца, от древнеегипетского жреца до марсианского гонщика…
Упаси вас Господь от встречи с ней, товарищи.