Из автобиографии Гатка "Откровение"  (Его мысли и переживания, о смерти друга)

Часть 3. БЫСТРЫЙ ПОТОК

Глава 2. Потеря.

Это случилось в самом начале лета. В разгар фото сессии я вдруг почувствовал себя ужасно. Голова закружилась так, что я не мог подняться. Я подумал, что это дурной знак. Если что-то случилось с тем, кто мне дорог…

Я пригласил к себе всех друзей и родственников, которые наперебой говорили, что с ними все в порядке, ничего не случилось. И все же тяжесть на душе осталась.

Когда все ушли, и я снова остался один, произошло что-то совсем непонятное. Мне показалось, что кто-то умер. Но я не знал, кто. Просто было очень больно. Дыхание стало прерывистым, все валилось из рук.

Я понял, что это плохое предзнаменование, и договорился о встрече с теми музыкантами Malice Mizer, с которыми продолжал общаться. «Ни с кем из группы ничего не случилось?», - сразу же спросил я, глядя на них безумными глазами. Но они ответили: «Мы виделись с ними сегодня, и вроде бы все было в порядке».

Но и тогда тревога не рассеялась. Хотя уже была ночь, я все же заглянул еще к нескольким людям, близко знакомым с участниками Malice Mizer, надеясь выяснить, не случилось ли чего. Но так ничего и не узнал.

А через неделю было опубликовано официальное извещение о смерти Ками.

«21 июня 1999г. Ками, барабанщик Malice Mizer, скончался от кровоизлияния в мозг».

Мне стало плохо сразу после смерти Ками, хотя тогда я еще не знал об этом.

В итоге о том, что он умер, я узнал через десятые руки, когда похороны уже состоялись.

Мне сообщили об этом как раз во время записи, и я заперся в студии. Я не мог ни на чем сосредоточиться. Но я сказал себе, что должен окунуться в работу. Если я ничего не буду делать, то сойду с ума…

Теперь я сожалею о многом.

Почему я не позвонил Ками? Все то время, пока у меня было тяжело на душе, почему я не попытался поговорить с ним напрямую?

Я до сих пор не совсем «вырос». Пока я взрослел, я открыто проявлял свои чувства, поэтому общались со мной неохотно, и я даже сомневался, что смогу с кем-то сблизиться. Дети причиняют боль, не раздумывая, поэтому их отношения недолговечны. А взрослые, когда страсти немного поутихнут, могут взглянуть на ситуацию спокойно, все взвесить и решить, что будет с их дружбой.

Но тогда я не был способен на это. Мы не сошлись во мнениях насчет определенных обстоятельств и поссорились. В общем, я не мог собраться с духом, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

Даже до этого случая, сколько раз у меня были недобрые предчувствия? И каждый раз, хоть мы и были связаны через других людей, я все же не решался пообщаться с ним напрямую. Теперь я спрашиваю себя, почему же мы никак не могли поговорить друг с другом? Из-за своего детского упрямства и нерешительности?

Как бы то ни было, если бы я тогда встретился с ним…

Может быть, я бы ничего не смог сделать. Может быть, это наглость с моей стороны – думать, что в моих силах было что-то изменить. Теперь это не имеет значения.

Если бы мы тогда поговорили друг с другом…

Впервые я приехал к родителям Ками на следующий год, 1-го февраля, в его День Рождения. Я подумал: «Я хочу снова увидеть Ками, пойти на его могилу». Я не смог побывать на его похоронах, и мне хотелось хлопнуть в ладоши (один из японских похоронных ритуалов), просто увидеться с ним.

Я знал, в каком городе живут его родители, но точного адреса у меня не было. Поэтому я колесил по городу и расспрашивал жителей их района. Мне отвечали: «Это рядом», но город был довольно большой, хоть и похожий на деревню, и я просто заходил в разные дома и говорил что-то вроде:

«Я ищу таких-то. Вы их не знаете? Я слышал, что они живут где-то здесь, в этом районе…»

Я выехал из Токио утром, около полудня добрался до префектуры Ибараки и остаток дня потратил на поиски. В конце концов, мне сказали, куда ехать, и часов в 7 вечера я нашел нужный дом.

Я думал: «Когда они откроют дверь, то узнают меня?» Родители Ками постарели на много жизней, поэтому узнали меня немедленно.

«Заходи, мы рады, что ты приехал», - сказали они и пригласили меня в дом. Они были так добры ко мне… я заплакал и не мог остановиться.

Родители Ками как раз собирались садиться ужинать, и, накрывая на стол, рассказывали мне разные истории о том, каким их сын был в детстве. А потом они сказали мне:

«Мы не забываем о нем, и все же для нас ты - свидетельство того, что он жил, и это дает нам силы двигаться дальше».

Когда я услышал это, я почувствовал, что освободился. То, что позволило мне двигаться дальше – это свидетельство того, что Ками жил.

С тех пор каждый год в День Рождения Ками и годовщину его смерти, я приезжаю к его родителям. Хотя они сказали «приезжай когда хочешь», мне кажется, я все же злоупотребляю их гостеприимством.

И все же, я думаю, мне следовало бы навещать его могилу чаще. Но, увы, мне удается делать это только дважды в год.

Как бы то ни было, его отец и мать приняли меня, и теперь я и правда отношусь к ним как к своим вторым родителям. И я для них как один из их детей. Мне кажется, они словно бы видят во мне Ками.

В первый год очень много людей приходило на его могилу, и в годовщину смерти, и в День Рождения. Но прошло четыре года, и людей приходит все меньше и меньше…

Если вы идете, то не делайте это потому, что «так принято». Если вы идете к его могиле, не делайте этого потому, что хотите вернуть его к жизни.

Но…

Думать, что люди смогут забыть его, - для меня это так… тяжело.

До сих пор я не прекращаю следовать за мечтой, которую Ками не осуществил до конца. Это – свидетельство того, что Ками существовал, что он жил на этой земле.

Даже сейчас, Ками живет во мне…