В 2000 году я только создал Центр экстремальной журналистики, который, в том числе при поддержке ОБСЕ, начал работу по изучению работы журналистов в "горячих точках" и информационных войн.
В 2000 году получил приглашение приехать на конференцию в Ереван, название которой было правильным по сути, но однобоким, потому что там не было азербайджанских журналистов и, конечно, на ней говорилось, что они совсем плохие, а самые честные и правдивые - исключительно армянские, потому что они борются против террора и агрессии.
Тогда и родилась идея издать книгу "Журналисты на войне в Карабахе", в которой бы было равное число авторов - по десять человек из Армении и Азербайджана, а также шесть карабахских журналистов по трое из этнических сторон. Я примерно осознавал, с чем мне придется столкнуться, поэтому написал правила для авторов, среди которых главными были - не обсуждать этнические проблемы, не затрагивать конфессиональные особенности, не трогать политические вопросы и не писать исторические сказки, только о профессиональных проблемах, особенностях работы журналистов, о цензуре, о запретах, о безопасности. Отдельно в книге был раздел "Мemorium" - со списком и фотографиями погибших журналистов, среди которых треть были убиты потому, что держали в руках оружие.
Как всякому исследователю мне необходимо было увидеть сам Карабах, быстро нашелся сопровождающий, который по всей видимости считал, что я проникнусь "исторической трагедией многострадального народа". Проникаться я не стал, но мне было важно увидеть место. К сожалению, кроме Степанакерта и Шуши мне не позволили куда-либо еще проехать, говорили, что небезопасно, но шепотом доверительно говорили: "Ну зачем тебе смотреть на разрушенные села?"
Я родом из страны, где была война, я видел последствия войны в Афганистане и в Абхазии, написал несколько книг о Чечне, Карабах ничем не отличался, кроме того, что последствия межнационального конфликта ощущался в шушинской разрушенной мечети и постоянном, ежечасном повторении хроники войны по телевидению Степанакерта, само собой только в однобоком изложении. Уровень ненависти просто зашкаливал, и так воспитывались 27 лет дети в полуразрушенном Степанакерте.
Сам город тоже выглядел жутко, в отличие от особняков на окраине Степанакерта - с бассейнами и тогда еще редкими спутниковыми антеннами телевидения. Эти особняки стояли отдельно от серой и скучной жизни и когда я спросил сопровождающего наивным голосом - не беженцы ли это, даже он ухмыльнулся и сказал, что это дома министров, самый большой - Самвела Бабаяна, который в то время сидел в тюрьме. На вопрос - "а откуда у него столько денег", услышал откровенный ответ: "Ну кто-то же грабил азербайджанские дома, когда оттуда убежали люди".
Практически все войны на постсоветском пространстве криминальные по сути, во многих принимали участие криминальные авторитеты, которые захватывали новые территории влияния и новые "рынки", то есть источники дохода. Все то же самое было и в Карабахе, когда туда хлынули воры в законе и криминальные авторитеты.
Я был в Карабахе всего день, дневник не вел, да и мне мало что позволили увидеть, достаточно было понять, что там произошло из редких и довольно скрытных рассказов, в которых, само собой, большая часть состояла из пересказов "великой истории" и права армян на самостоятельное решение - захватывать эту землю или нет.
Но главное ощущение осталось - Карабах очень красивый, несмотря на прохладную осень, фантастическая природа, удивительные горы. Все остальное - постсоветский мрак...
