[391x500]
18 лет назад, в такой весенний день, мир покинула рок-исполнительница и поэтесса Янка Дягилева...

***
Погибла Янка. Ей было 25. Что мы знали о ней? Сибирская девчонка, «панк-звезда»... Да какая «звезда»?! Одна-две кассеты, записанные неизвестно как и где. Под руки в степь, в уши о вере, В ноги поклон. Стаи летят. К сердцу платок, камень на шее, В горло глоток, – может, простят? Вечером 9 мая в Новосибирске она вышла из дома и не вернулась. Только через неделю в реке Ине нашли утопленницу. Опознание однозначно: Янка. И в тихий омут – буйной головой. Колесо вращается быстрей... Скорее всего, – самоубийство. За какие такие грехи задаваться вопросом: Зачем и зачем и зачем и зачем и зачем И зачем и зачем – Домой! Сейчас трудно писать о ней, слишком больно. Да и что могут теперь наши слова? Лучше – ее стихи... Т. Роксо Газета «Совет» (Серпухов) 24.5.1991

***
Янку, Яну Дягилеву, девушку из Новосибирска, называли самым светлым, самым чистым явлением русского рока конца 80-х годов. Что знали мы о ней? Пара публикаций да несколько выступлений на сборных концертах и фестивалях. Впервые Яна появилась перед широкой аудиторией в 1990 году на фестивале «Рок Акустика», состоявшемся в Череповце.* Она сразу же обратила на себя внимание, произведя едва ли не самое сильное впечатление на зрителей и музыкальных критиков. Оставаясь явлением самобытным и уникальным, Яна незримыми ниточками была связана со многими. Образ – простоволосая девушка с беззащитно-растерянными глазами – Дженис Джоплин, манера исполнения – неторопливые баллады – Джоан Баэз, фольклорные интонации – Дмитрий Ревякин. И, наконец, ее мироощущение – это боль и безысходность Александра Башлачева. Когда-то Саша сказал: «Если мне плохо, и ко мне придет кто-то, кому тоже плохо, нам не станет от этого хорошо. Мне не станет хорошо от того, что кому-то плохо. Мне – не станет. И поэтому нытик – он разрушает, не создает. Но раз он уже ноет, значит, у него уже болит. А раз у него уже болит, то он запоет, в конце концов, своей болью запоет он. Потом – о радости, потому что, когда человек начал петь песни, это был плач сначала, а плачут во все времена, во всех странах и с самого раннего детства». Песни Янки – это плач, и не только по содержанию, но и по исполнению – порой надрывному, порой протяжному. Ее баллады насквозь трагичны – это плач по людям, которые при жизни обречены на смерть, предчувствие приближающегося общего конца: От большого ума – лишь сума да тюрьма От лихой головы – лишь канавы и рвы От красивой души – только струпья и вши От вселенской любви только морды в крови. Она несла нам свои песни, которые дошли до большинства, увы, уже после ее смерти. Нам остался лишь созданный ею мир – иногда добрый и нежный, иногда злой и угрюмый, но очень часто серый и тоскливый, замкнутый в узкое пространство окружавших ее клеток. Рассказывали, что окна дома, в котором жила Яна, приходились вровень асфальту, а сам дом стоял на перекрестке каких-то дорог, по которым шли вереницы нескончаемых машин и грузовиков. И все воспоминания детства – рельсы, шпалы, светофоры, заводские трубы: А мы пойдем с тобой, погуляем по трамвайным рельсам Посидим на трубах у начала кольцевой дороги Нашим теплым ветром будет черный дым с трубы завода Путеводною звездою будет желтая тарелка светофора… Порой ее стихи наполнены образами каких-то абстрактных предметов, странных нездешних существ, порой строчки излучали щемящую нежность и теплоту: На острове вымерших просторечий Купола из прошлогодней соломы Я оставляю еще полкоролевства Весна за легкомыслие меня накажет, Я вернусь, чтоб постучать в ворота… Удивительно, но очень трудно закончить цитату, оборвать ее строчку. «Песни становятся стихами, когда их некому петь. На бумаге они не защищены голосом – судорожным и нежным, – они стоят перед вами голые, и видна вся их дикая неправильность и гениальная нескладность. Кажется, что слова разбросаны так и сяк, а попробуй, сдвинь хоть одно, – не сдвинешь». Нам остались ее стихи, и теперь мы можем их только читать, впрочем, и слушать тоже – с магнитофонной ленты или с жесткого винила пластинки. Конечно, жизнь не стоит на месте. И, я верю, принесет еще нам новые имена, и появятся талантливые люди, которые сложат другие песни. Но мы должны помнить поэтов, тех, кто уже прошел свои «семь кругов беспокойного лада». Мы не должны их забывать, потому что в нашей памяти – их жизнь. Что произошло той майской ночью 1991 года, – не скажет уже никто. Несчастный случай слишком похож на самоубийство. Правду знает только вода, ставшая ее последним домом. Именно к реке пришла она «ползком по шпалам», вырвавшись из бетонных объятий грязного, задымленного города. Ей было неполных 25 лет. Нелепая гармония пустого шара Заполнит промежутки мертвой водой, Через заснеженные комнаты и дым Протянет палец и покажет нам на дверь И отсюда – домой. От этих каменных систем в распухших головах теоретических пророков напечатанных Богов – домой…
[453x500]
---
Хотелось бы дополнить и порекомендовать (пока не забылось): Бесплатные шаблоны (темы) от TemplateMonster