Настроение сейчас - по Чехову

И я ловлю себя на мысли, что мне хорошо быть в доме одной.

Я хотела бы себе однокомнатную квартиру. Обязательно с двумя окнами и балконом. С видом и на восход, и на закат, не ниже 6 этажа. Там был бы диван, рабочий стол, стул и книжный шкаф. Шкаф для одежды и белья стоял бы в прихожей. На кухне был бы стол, три стула и много кухонной техники. И чтобы дом был на Малой Охте или в Веспосе - эти места я люблю: светлую историческую окраину, чем-то напоминающую провинциальные городки, и мрачное историческое гетто, которое старше самого Петербурга.

Раньше, еще до того, как я протаранила башкой твердь земную, а мое бренное тело протаранил, в свою очередь, неисправный автомобиль, мне нравилось, что в моем доме есть люди. Об этом говорят фотографии с многочисленных вписок, проходивших на Шотмана, - я ничего не помню. Интересно, что побуждало меня открывать двери этим людям? Кстати, кто все эти люди? Я почему-то не удаляю с харда фотографии. Почти 60 Гб фоток разных лет, причем из них 50 - до 2012г. 

Сегодня ночью приедут родители и Сашка. Я должна бы скучать по ним, но я не скучаю. Можно было бы сказать, что из-за повреждений правого полушария у меня нарушено эмоционально-образное восприятие, что я в значительной мере утратила сострадание и человечность по не зависящим от меня причинам, но мы-то с тобой знаем, что это ложь. Я всегда была предельно жестока. Сашец знает, почему так. Она говорила, что в детстве, еще до школы, я была совершенно другой, а потом что-то случилось, или случалось изо дня в день до тех пор, пока я не стала почти собой нынешней. Ветер дует с окраин, нам уже всё равно.

Мне хорошо одной в доме, и на работе в нашей сычевальне-хранилище, и на тренировке, когда Ксюша не ноет, что ей нужно показать упражнения, и на прогулке неважно в каком городе какой страны, и за рулём по дороге из пункта А в пункт Б. Иногда мне кажется, что я не вышла из комы, я сплю во мгле и вижу сны. Что не изменилось, так это то, что я люблю поспать. Иногда я просыпаюсь от кошмара, жуткого, что аж моя невероятно ценная особо редкая кровь стынет в жилах, или от порнографического сна, который воспринимается более реальным, чем утренняя варка кофе. Лучше, если я не досматриваю их даже до кульминации, я тогда высыпаюсь, и мне не нужен будильник.

Мой день хорош, если ничего не болит, впрочем, если даже болит, я почти не огорчаюсь. Я не люблю и не ненавижу искренне, ярко и всей душой, мои эмоции - тусклые, полинявшие краски уже давно ненужного плаката на стене деревенского сортира. Он просто висит на стене, чтобы было не так скучно справлять свои естественные надобности. Иногда я испытываю приступы агрессии, и далеко не всегда могу их остановить. Я не срываюсь на людей, я ухожу орать песни туда, где меня не слышно. 

Пойду-ка я спать, вот что. Может быть, я проснусь, а вокруг меня будут пищать приборы и радостно капать в вену растворы через трубочку. Может быть, я не проснусь. Может быть, я проснусь, как почти восемь лет назад, и снова что-то пойму, и тогда-то действительно все будет хорошо.