"Я вчера сидела в машине по своим делам. До своих дел оставалось около получаса и занялась тем, чем люди занимаются крайне редко. Потому что дел полный ежедневник, а паузы заполняются походами в аптеку, на почту, в банк - в жизни так мало суток, а в сутках - так мало часов, а мы так рациональны, что тратить отпущенное попусту на такую дороговременную забаву, как созерцание... Мы лучше позвоним кому-нибудь по делу или просто так, раз уж тридцать минут. Или посмотрим, не запарковался ли рядом с нами какой-нибудь идиот и как он выезжать собирается, придурок. Но я тупо глядела в одну точку. А если тупо глядеть в одну точку, то спустя некоторое пространство и время категории эти, лишь условно отнесенные к категориям, расслаиваются, тают и развеиваются, как дым от давно погасшей сигареты. И ты уже не видишь каток с бранчливыми детишками и неумелыми парочками, не видишь палатки - мясную и овощную, где одни и те же люди в одни и те же часы затариваются сосисками и репчатым луком. Не видишь осторожную разумную бездомную псину, что давно научилась переходить дорогу и вычислять, кто подаст, а на кого жалостливый взгляд не стоит тратить попусту - они очень своеобразны, бездомные псы. Детскость и наивность сочетается в них с житейской мудростью и ежесекундной готовностью к вечности. О, спасибо, не стоило так много. Мне вполне хватило бы одной. Извини, мне некогда тратить себя на расшаркивания в благодарности, я побегу вон за тем дяденькой, а ты следи за кончиком моего хвоста. Это для тебя. Спасибо.

Не видишь людей, спешащих слева направо и обратно. Не слышишь бесед об одном и том же и с тем же результатом. Не смотришь на малыша, радостно шлепнувшегося в грязное крошево и взвывшего лишь потому, что мама и бабушка бросились его вытаскивать, крича ему: "Ты испугался?!" Испугалось лишь познание, испуганно затрусив от малыша, поджав хвост. "Вы глупые дуры!" - ревёт малыш. "Господи, за что мне всё это?! - ворчит бабушка, - только вчера стирала. Когда твой муж купит стиральную машину?" - шипит она на дочь.

Всё это расплывается, если смотреть в одну точку. Тает. И нет больше людей и собак. Есть только души, обессиленные попытками достучаться в броню телесных оболочек. Души, что никогда не возопят: "За что?!" А лишь прошепчут: "Спаси Бо..."

Проветривайте помещение. Предавайтесь хоть изредка блаженному слушанию Мира. Это значительно прибавляет сил. Сил увидеть этот Мир таким, каким он задуман - очищенным от скверны ментальных построений и бесконечной борьбы за сосиску. Сил сказать до конца.

Трепетно, затаив дыхание, следите за кончиком благодарного хвоста. И тогда он не совершит судорожного испуганного, закрывающего себя от вас, движения. А если вы будете терпеливы и не будете торопиться, возможно повернётся к вам мордой и лизнёт вас радостно в ваш озабоченный нос.

И вот, казалось бы, ничего не изменилось за полчаса. Кроме того, что я стала добрее даже к этой ужасной бабушке, что во все прочие времена вызвала бы во мне лишь глухое раздражение. В конце концов у этой бабушки есть душа и, наверняка, её душа ничуть не хуже души бездомной псины, души малыша, душ тел, катающихся по льду, душ спешащих по домама с луком и сосисками и моей души, заключенной в плоть, одетой в куртку и автомобиль, в атмосферу и солнечную систему, в галактику и вселенную. Просто у малыша и собаки окна куда чаще бывают открытыми. У них нет ежедневников и они свободны на всю ближайшую вечность."(с) http://sol-tat.livejournal.com/433265.html#cutid1