Вот я и от болячки избавилась, ттт. В онкодиспансере оказалось не страшно, никакой там атмосферы или чего такого, отчего само здание многие дальними дорогами обходят. Снаружи, может, конечно, и есть чего обходить, а если ты внутри, то и беспокоиться уже нечего, как в центре смерча. Тетки от просто работы и работы домашней отдыхают, отсыпаются, книжки читают. Когда я уходила, бабушка с соседней койки с оперированным желудком посочувствовала - мало, мол, побыла, и не отдохнула. Искренне так. Не, бабушка, спасибо, я какнить дома уж, того самого. Хотя - ее правда, единственный возможный для меня способ оказаться вне дома и без ребенка – лечиться залечь. Перетирают, конечно, о насущном – вот это самая засада во всех больничках, а уж в такой тем более. Если зависаешь надолго, поневоле втягиваешься, начинаешь жить в этом всем, потом долго из головы не выбросишь. Мне – то повезло, палата полупустая на диво, потому как все вообще – то битком. Да, приемный покой самая прелесть. Подвальный этаж, пол наполовину бетонный, наполовину плитка советских времен, как во всех госучреждениях старых. Потолок низкий, по стенам и потолку дряхлые трубы тянутся, трещины, штукатурка опавшая, двери какие – то – то склад, то каптерка, то подсобка, повороты, закоулки, работяги черно-красно опухшие бродят, гремя инструментом и матерясь в трубные изветвления, свет тусклый, вентиляции ноль и очередь человек в тридцать перед дверкой с надписью «гардероб». Везунчики на паре скамеечек ютятся, остальные стоят. Это приемный покой и оказался, тех, кто в очереди за пару – тройку часов не сканчивался, в ад и райпо палатам распределяли. Чистилище вроде.
Полежала в общем. Снова в строю, в царстве березовой смерти и формальдегида.