Настроение сейчас - наверно есть...)))

Глава 17

Первое, что я увидела утром... если час дня можно считать утром, была
оседланная Ромашка, подъедавшая овес из
кормушки для вяхирей, укрепленной в развилке молодого граба. Дикие голуби,
вытянув лазоревые шейки, возмущенно
наблюдали с конька крыши, как лошадь, задрав голову, выскребает деревянный лоток
подвижной верхней губой. Приметив
меня, Ромашка опустила морду и задумчиво облизнулась. Неужели вампиры все еще
надеются выжить меня из Догевы? Я
застыла в сенях, не решаясь переступить порог, и потому не сразу заметила
вороного жеребца, обонявшего куст шиповника
и время от времени предпринимавшего осторожные попытки ущипнуть соблазнительный,
но уж больно колючий побег.
Отливающий металлом, рослый конь был достоин королевских конюшен. Лён, державший
его под уздцы, - пяти лет
каторги, и это в лучшем случае, ибо где подобный бродяга мог разжиться таким
красавцем, как не украв его? Эта
потрепанная куртка была на Повелителе в день нашего знакомства, волосы он стянул
в пучок на затылке каким-то грязным
кожаным лоскутом, но, видимо, перед сном, потому что пучок успел растрепаться, и
голова Лёна напоминала ячменный
сноп, доступный всем ветрам; мятые, но вроде бы чистые брюки грязно-серого цвета
вытянулись на коленях и обмахрились
снизу, а сапоги он, скорее всего, добыл на большой дороге, сняв их с паломника,
отшагавшего не одну сотню верст.
- В чем дело? - сонно спросила я. - Отправляешься за налогами или за
милостыней?
Вампир жизнерадостно осклабился:
- А ты не будешь меня сопровождать?
- Куда?
- Хочу объехать приграничные поля, так сказать, проинспектировать
капусту, свеклу и зеленый горошек, - сообщил
Лён, вскакивая в седло. Его вчерашней хвори и след простыл.
- Эй, постой, я еще не завтракала!
- Завтракай, - покладисто согласился вампир. - А потом и я перекушу.
- Кем, позволь узнать?
- Бутербродом, который ты мне, конечно, вынесешь.
- Ладно, только не уезжай без меня! - крикнула я, метнувшись обратно в
сени. Слепив два кривых, мятых и внешне
несъедобных бутерброда с колбасой, я запихнула их в сумку, наскоро переоделась,
пригладила волосы и, на ходу застегивая
рубашку, с трудом вписалась в проем косяка. Лёна охватило безудержное веселье,
потому что паломника мы грабили вместе
- для верховой прогулки в деревню я подобрала самое мятое и непритязательное
платье.
Волк увязался было за нами, но у фонтана отстал, постоял немного на
мостовой и неспешно потрусил назад, к
дому.
- Выспалась?
Я украдкой сцедила зевоту в кулак.
- Не знаю. Я еще не проснулась.
- Тогда давай прибавим ходу. Х-хей! - Поводья звонко щелкнули по
лоснящейся конской шее.
Вороной жеребец с готовностью перешел в галоп. Ромашка, закусив удила и
гневно прижав маленькие аккуратные
ушки, вырвалась вперед на полкорпуса, но больше вороной не уступил ни пяди.
Ветер засвистел в ушах, сон разлохматился
и осыпался по кусочкам, смешавшись с дорожной пылью.

* * *

Мы спешились на опушке березовой рощи - огибать ее было долго, а кони
храпели и вздергивали морды - в роще,
по словам Лёна, обитали кикиморы. Они изумительно притворялись сучковатыми
пеньками, но Ромашка сердилась,
фыркала и норовила укусить меня за плечо.
На дне неглубокого овражка Лён обратил мое внимание на чашеобразную
впадину, заполненную бурлящей зеленой
водой с грязной пеной на поверхности - в глубине впадины пульсировал горячий
источник, и от воды шел легкий
гнилостный парок. Склонившись над впадиной, Лён сообщил, что имеет честь
представить мне доподлинно живую воду в
концентрации два к одному. Я поинтересовалась, откуда такая точность, на что
Повелитель ответил, что при отстаивании на
дно оседает треть грязи. Я рискнула попробовать хваленую жидкость. Одним лишь
запахом она могла уберечь от
загробного мира добрый десяток потенциальных доходяг, а уж на вкус... Когда я в
полной мере насладилась тонким
букетом протухшего болота, Лён, глазом не моргнув, серьезно добавил, что вода
"живая" в буквальном смысле слова, ибо
кишмя кишит мельчайшими рачками; в определенный сезон их отлавливают сачком из
плотной ткани и высушенных
используют как сильное мочегонное средство. Закончив речь, он премерзко
расхохотался. Не раздумывая, я выбросила
вперед правую руку, впилась в лодыжку насмешника и дернула что есть силы.
Ослизлые края впадины поехали под ногами
вампира, он взмахнул руками и крыльями, но все равно упал и изрядно нахлебался
"живой воды". Теперь хохотала я, на
всякий случай отбежав подальше.
Полчаса спустя мы сидели у маленького костерка и грели руки,
оглядываясь на мокрое белье, трепещущее по ветру.
Я сочла момент подходящим и вручила Лёну привезенные из Стармина трусы. Он
обрадовался им, как бриллиантовой
диадеме, и немедленно удалился за куст.
Вы когда-нибудь видели вампира в белых портах до колена? А Повелителя?!
При всем этом Лён зловеще клацал
клыками от холода, безуспешно пытаясь сохранять достоинство.
Убедившись, что предоставленные сами себе одежды и не думают сохнуть, я
вызвала поток теплого воздуха, и
белье задымилось, чернея. Я испугалась, что оно опять обугливается, но это
всего-навсего высыхала и темнела грязь. По
окончании сушки штаны Лёна можно было ставить в угол, а куртку использовать в
качестве лат. Мы попытались их
размять, и грязь посыпалась кусками.
- Ничего не выйдет, - констатировал Лён. - Нужно искать кого-нибудь
щедрого и несмешливого с запасными
штанами. В город я в таком виде не пойду.
- Я могу навести морок. Правда, тепла от него маловато, да и исчезнуть
он может в любую минуту.
Вампир содрогнулся. "Любая минута" почти наверняка оказалась бы
неподходящей.
- Есть предложение получше. Вон там, над березками, видишь?
Ровный светлый дымок явно выбивался из печной трубы. Мы забросали
костер землей и пошли напрямик. На
полпути к жилью нас атаковал злобный всклокоченный козел, рогами и бородой не
уступавший главному надзирателю
пекла. Он выскочил из-за куста, как серый волк на гобелене. К счастью, веревка,
на которой он пасся, закончилась в трех
дюймах от наших задов. На торжествующее блеяние козла появилась девчонка с
хворостиной. Повелитель в портах оказался
ей в новинку. На дикий визг не замедлил явиться папаша ребенка. Пыхтя и развевая
полами длинной белой рубахи, он
ворвался на поляну с топором в правой руке и обезглавленным петухом - в левой.
Вероятно, глава семейства как раз
свершал казнь обленившегося, пренебрегающего супружескими обязанностями Пети и,
застигнутый врасплох, машинально
прихватил жертву с собой. Я еще ни разу не участвовала в битве на дохлых
петухах. Окинув меня, Лёна, дочь и козла
одинаково безумным взглядом, вампир выронил петуха и брякнулся на колени,
объятый священным ужасом.
- Ну, что ты застыл? Проси скорее штаны, - шепнула я.
- Ты с ума сошла! - прошипел Лён в ответ. - Он же в таком состоянии,
что свои снимет.
- Вот и куй железо, пока горячо! Хватит рекламировать старминский
трикотаж.
Лён откашлялся.
- Простите, - вежливо и хрипло сказал он. - И встаньте, пожалуйста. Мы
проводим ежегодный осмотр угодий и,
если не возражаете, хотели бы ненадолго воспользоваться вашим гостеприимством...
- И штанами, - добавила я, поднимая дохлого петуха за рыжее крыло.

* * *

Чтобы отмыть своего Повелителя, вампирам потребовалось не меньше трех
бочек воды. Когда он, наконец, вышел
к столу, накрытому в оплетенной виноградом беседке, я развлекала ребятню,
левитируя четыре вилки одновременно.
Поддернув подол красного махрового халата, по виду - женского, Лён сел напротив.
- Ты что-то говорил насчет несмешливых и с запасными штанами? -
вкрадчиво спросила я. - Вряд ли хозяйку так
развеселил петух, которого я уронила в навозную жижу. Посмотри, как живо она
общается с соседями, толпящимися у
забора. И как только ты отворачиваешься, они на тебя глазеют.
Лён прислушался, не оборачиваясь.
- Ошибаешься. На тебя. Они думают, что ты пыталась меня прикончить, но
орешек оказался тебе не по зубам.
- Они так говорят? - встревожилась я.
- Нет, думают.
- Скажи им, что это неправда!
- Ну, они не так уж и далеки от истины... - озорно блеснул клыками Лён.
- О, большое спасибо!
На столе появилась дымящаяся супница с наваристыми щами. Высокая
румяная хозяйка в зеленом платке
наполнила наши миски и выложила на отдельную тарелку солидный кус мяса с
торчащей мозговой костью. Гостеприимное
семейство в рекордные сроки собралось за столом. Малыши-двойняшки глазели на
нас, как на пришельцев из
сопряженного измерения. Девочка-подросток усиленно трепыхала ресницами, стреляя
глазками, что Лён игнорировал с
потрясающим величием. Ее старшая сестра (мать малышей) уставилась на Повелителя
так, словно собиралась писать с него
картину. Глава семьи и зять наперебой обсуждали погоду и природу, явно не зная,
чем еще нам угодить. Мне ужасно
хотелось выбить из кости мозг, но я боялась нарушить торжественность обстановки.
Еще бы, не каждый день к простым
вампирам заходит Повелитель в портах... Лён, кстати, держал себя на высоте,
улыбался и охотно поддерживал
бессодержательный разговор.
На меня никто не смотрел, и я подковырнула выпирающий мозг черенком
ложки.

* * *

Переодевшись в свободный костюм для верховой езды, Лён оставил у
гостеприимных хозяев куртку-непробивайку
и штаны-самостои. Не сомневаюсь, еще долго эти реликвии будут украшать их
парадную гостиную.
- Полями поедете, так ближе. Дорога ровная, утоптанная, не собьетесь, -
напутствовал нас хозяин. - Не
сворачивайте только никуда. Там сначала картошка будет, немного жук ее побил,
заморский, полосатый, никак управы на
него не найдем, а дальше клевер и люцерна, как раз зацветают. А там уж до леса
рукой подать.
Центральный догевский лес Лён знал назубок; во всяком случае, он
прекратил расспросы и запрыгнул в седло.

* * *

Заморский полосатый жук флегматично закусывал картофельной ботвой, не
обращая внимания на
представительницу Разумной Расы, которая наблюдала за его бесконечной трапезой
затаив дыхание.
- Эй, Келла! - окликнула я, разглядев девушку.
Вампирша распрямилась, потерла поясницу.
- Твари! - выпалила она в пустоту.
Заморские жуки питались, размножались, перелетали с куста на куст,
напрочь игнорируя антропогенный фактор.
Оставив коней щипать пыльную траву обочин, мы стали продираться к Келле
поперек рядов. Ботва путалась под
ногами. По голому локтю пополз жук, я брезгливо стряхнула его на землю и
припечатала каблуком.
- Что ты там делаешь?
- Изучаю! - немногословно отозвалась Травница, снова наклоняясь к жуку.
- Я обрызгала ботву настойкой аконита.
- И что?
- Он ее ест!
- А ты думала, он объявит голодовку в знак протеста? - фыркнула я.
- Наоборот, все идет по плану, теперь я жду, когда он начнет издыхать!
- Давно?
- Часа три.
- Скорее он тебя уморит!
Только присутствие Лёна удержало Травницу от гневной вспышки. Пересилив
себя, она иронично спросила:
- Не могла бы ты просветить меня относительно человеческих способов
борьбы с этими холерными жуками?
Насколько я знаю, самым мощным из разработанных вами инсектицидов до сих пор
являются бабки и малолетки со
жбанами, а агрономы действуют по принципу: "Чтоб ты подавился, проклятый!".
Я размяла пальцы, эффектно хрустнув костяшками.
- Чтоб ты подавился, проклятый! - И добавила парочку заклинаний.
Минутное замешательство в стане полосатого врага сменилось нарастающим
шелестом. Это осыпались заморские
жуки, скатываясь в борозденки. Дрыгнув членистыми лапками, они застывали
навсегда. Слишком поздно я поняла, почему
экзорцизмы рекомендуют произносить у кромки поля. И как мы теперь выберемся? По
этой сплошной, хрустящей и
чавкающей под ногами массе?
- Чистая работа! - хрипло выдохнула Травница, разглядывая подобранного
жука в лупу. - Они и впрямь сдохли! Но
от чего?
- Может, подавились? - невинно предположила я.
Келла уставилась на меня с неподдельным ужасом. Я знала, о чем она
думает. Нет ли у меня в запасе заклинания
помощнее, на острозубых паразитов?
- Нет, - разочаровала я ее. - К сожалению, больше ни на кого это
заклинание не действует, даже против капустных
гусениц в бой идут пресловутые бабки. Заклинание простенькое, я удивляюсь,
почему ваши маги его не применяют.
- Может, потому, что у нас нет магов?
Я помнила слова Учителя, но позволила себе усомниться.
- Что, серьезно? Ни одного?
- А откуда они появятся? Не прилетят же из заморских краев вместе с
жуками. Своих Школ чародеев у нас нет, а в
человеческие вампиров не принимают.
- И как вы без нас справляетесь? - Я представила жизнь без магии и
содрогнулась. Что сталось бы со Стармином
без уличных огней в стеклянных шарах, амулетов от оспы и холеры, магических
замков, холодильных ящиков,
бесчисленных мороков, ублажающих взгляд и скрывающих облупленные стены домов,
остроконечной башни, размеренно
испускающей в небо серебристую молнию - регулятора погоды. Погода
согласовывалась с Верховным Советом,
подписывалась королем и еженедельно вывешивалась на стене ратуши.
- Ты и дождь можешь вызвать? - спросила Келла.
- Только с конспектом.
- А грозу?
- И грозу могу, - рассеянно подтвердила я.
- А... град?
- Для блага сельского хозяйства - все, что угодно, - заверила я
Травницу.
- Похоже, нам и в самом деле не помешал бы маг, - задумчиво сказала
Келла.
- Ну так дайте запрос в Школу!
- Вольха, не смеши. Ты думаешь, кто-нибудь из людей согласится жить и
работать в Догеве? - вступил в разговор
Лён.
- Я бы согласилась.
- Боже упаси! - вырвалось у Лёна. - Тогда из Догевы сбегут все вампиры!
Не слушая возражений, он подхватил меня на руки и вынес за кромку поля.

Глава 18

Лошадки неспешной рысцой отмахали добрую половину пути. Не будь со мной
Лёна, я давно бы заплутала в
глухой еловой чащобе, где буйно цвела малина, а заградительные полосы из крапивы
и ежевичника внушали трепет даже
эльфам. Лещина сомкнула гибкие прутья над узкой лесной тропкой, и бархатистые
листья нет-нет, да щекотали мою
макушку. Но вот деревья раздвинулись, пошли можжевеловые и вербные кусты, а за
ними поле с машущим крыльями
ветряком.
- Смотри, какая красота, - Лён кивнул на ярко-красную прогалинку у
самой опушки, невесть как пропущенную
сборщиками ягод. Спелая земляника бесстрашно выглядывала из-под листиков,
красуясь на солнышке.
Я не любила землянику, но устоять не смогла. Спешившись, присела на
корточки у края полянки, бережно
раздвинула листья. Крупные ягоды сами скатывались в ладонь, стоило провести
рукой по зеленовато-серому стебельку, и
мне казалось, что он облегченно вздыхает, избавляясь от тяжкой обузы. Я
складывала их в пригоршню, наслаждаясь самим
процессом сбора. Как рыбак, часами высиживающий с удочкой на пригорке у
заросшего пруда, в котором давно перевелась
рыба. Дома... Когда у меня был дом... я сутками не вылезала из лесу, собирая
землянику. Сразу вспомнился запах туесков с
земляникой, стоящих в холодных, сыроватых сенях... я сидела на пороге и
сторожила ягоды от лакомок-братишек, пока не
возвращались с поля родители. Мне хотелось, чтобы они увидели душистое богатство
нетронутым, в полной мере оценив
мой труд. Потом я снимала караул у сеней, но землянику все равно не ела, даже со
сливками. До сих пор терпеть ее не
могу... отдам Лёну, решила я.
Я почувствовала, что Лён на меня смотрит. Эдак задумчиво, оценивающе,
внимательно. Я подняла голову. Он
действительно смотрел. У него в руках не было ни единой ягодки. Мы уставились
друг на друга, как мужик и медведь,
столкнувшиеся в малиннике.
- Что? - спросила я.
- Ничего, - смутился захваченный врасплох "медведь", то есть вампир. -
У тебя листик в волосах.
- Правда? - Я тряхнула головой.
- Запутался. Давай я вытащу.
Я нагнула голову, продолжая следить за вампиром из-под отросшей челки.
Пальцы осторожно коснулись моей
макушки, пробежались вдоль затылка. После нескольких безуспешных попыток Лён
бесцеремонно притянул мою голову к
своей груди и азартно закопошился в волосах.
- Лён, что ты там делаешь? - Забеспокоилась я, жарко дыша в его
рубашку. В судорожно стиснутой пригоршне
мялись собранные ягоды.
- Он убегает, - виновато оправдывался Лён.
- Листик?
- Нет, ягодный клоп.
- Клоп?! Вытащи его немедленно! - завизжала я, свободной ладонью
упираясь вампиру в грудь.
- Тихо, не дергайся, ты его спугнешь.
Я почувствовала, как преследуемый клоп перебирает лапками, соревнуясь в
ловкости с пальцами вампира.
Ощущение не из приятных.
- Да не вертись, а то я его раздавлю!
Я застыла, прикидывая, что лучше - живой клоп на голове или он же
давленый.
Крики всегда раздаются не вовремя. Причем это привилегия неприятных
криков, вроде "Пожар!", "Тону!",
"Убивают!". На сей раз наш слух усладил жуткий, неоформленный в слова вопль,
страшный и пульсирующий, то
затихающий, то возобновляющийся с новой силой. Я подорвалась с колен, роняя
ягоды, колючая ветка барбариса хлестнула
меня по щеке, оцарапав до крови.
Ромашка беспокойно стригла ушами, раздувая ноздри. Запрыгивала я на нее
лихо, с разбегу, с любой стороны, в
данном случае - с задней. С более крупной и норовистой лошадью этот номер бы не
прошел, но Ромашка давно привыкла,
что хозяйка сыплется ей на спину откуда ни попадя, и не шарахалась. Разбежавшись
перед прыжком, я сделала упор на
седло и птицей взмыла над Ромашкиным крупом.
И тут этот мерзавец схватил меня за ногу! Не просто схватил, а дернул,
грубо и бесцеремонно. Одной рукой я
продолжала держаться за седло, вторая соскользнула, инстинктивно вцепившись в
Ромашкин хвост.
- Ты куда?
- Туда!
- Зачем?
- Затем! - Я лягнула Лёна свободной ногой. Ромашка, оскорбленная до
глубины души, добавила копытами, поддав
задом, как норовистый осел. Я разжала руки, а Лён - нет. В результате, на долю
секунды зависнув в воздухе, я упала лицом
вниз. Да будет земля мне пухом!
- Ты что, рехнулся? - Заорала я, выворачивая голову и отплевываясь.
Мать сыра земля не пришлась мне по вкусу.
Лён наконец-то выпустил мою ногу, и, шмякнувшись на живот, я увидела далеко-
далеко в поле белую и черную точки -
наших убегающих лошадей. Ромашкин хвост, хвала богам, остался при Ромашке, по
крайней мере, репица. Вся полянка
была усеяна белым, шелковистым конским волосом.
- Без тебя разберутся, - хрипло выдохнул вампир, падая на колени. На
его груди, слева и справа, пропечатались две
подковы, а чуть пониже - подошва. Господи, да мы ему, наверное, все ребра
поломали! Но держится, ни единого стона. С
какой бы скоростью ни шла регенерация, Лён должен испытывать дикую боль в первые
минуты! И все ради моей
безопасности. Которой ничего не угрожало.
- Ты заметил, куда побежали лошади? - уже более миролюбиво спросила я.
- В ту сторону, откуда кричали. Значит,
решили, что там безопасно. Вряд ли Ромашка собралась биться с оборотнем
притороченным к седлу мечом.
Лён наконец-то перевел дыхание, недоверчиво глянул в указанном
направлении. В двух полетах стрелы лошади
остановились и, похоже, щипали траву у подножия невысокого, но длинного холма,
поросшего маревым иван-чаем.
- Пошли, - я тихонько потянула Лёна за плечо. - Надо их поймать.
- Я сам схожу.
- И оставишь меня одну, без оружия и средства передвижения? - коварно
предположила я.
Вампир только вздохнул, тяжело поднимаясь на ноги.

* * *

Мы недолго терялись в догадках. Сразу за холмом я увидела скособоченную
телегу и ее хозяина, заламывавшего
руки над грудами белой пыли, дымившей на ветру. Он поведал нам душераздирающую
историю. На спуске с холма заднее
левое колесо неожиданно соскочило с оси и скромно удалилось в кустики. Воз,
груженный десятью мешками с мукой,
двумя девчонками трех и десяти лет, холщовой торбой с парочкой молочных поросят
и кринкой домашней сметаны, опасно
накренился, и часть имущества просыпалась на дорогу с невообразимым вокальным
сопровождением, нарушившим наш с
Лёном покой.
Лошадь, хитромордая каурка, щипала траву, насколько позволяла правая
оглобля. Обломок левой выпал из
ременной петли и валялся на земле. Мешок с визжащими поросятами прыгал по
дороге. Девочки напоминали сахарные
фигурки на свадебном пироге. Сметана растекалась глазурью.
В довершение всех бед у хозяина вышеперечисленного имущества на нервной
почве случился приступ радикулита,
и он, кряхтя, застыл, неестественно выпрямившись, как памятник самому себе.
Понятное дело, помощи от него мы не
дождались. Я растратила остаток магии на оглоблю, срастив расщепленные концы.
Пока Лён лазил под телегу и осматривал
ось, я сбегала в кусты и принесла колесо.
- Целое?
- Двух ступиц не хватает
- Их давно не хватает, - сообщила старшая девчонка, пытаясь разломить
воскрешенную оглоблю.
- Брысь отсюда! - скомандовал Лён, вылезая из-под телеги. - Я сейчас ее
приподниму, а ты насадишь.
- Может, разгрузим сначала? - предложила я, критически оглядывая ворох
трехпудовых мешков, удержавшихся на
телеге, - подсобили высокие решетчатые бортики.
- И так сойдет.
И поднял телегу, взявшись за угол. Без всяких усилий, спокойно. И
держал так минут двадцать, пока я, ничего не
смысля в ремонте телег, насадила колесо не той стороной, потом опять не той. С
тех пор я уверена - у колес не две стороны,
а минимум четыре, а втулок вообще пять. Днище потрескивало, я все время боялась,
что оно сейчас проломится и погребет
меня под лавиной пшеничной муки. Обошлось, Лён плавно опустил телегу, девчонки
живенько вскарабкались на мешки,
хозяин рассыпался в изъявлениях благодарности и подхватил вожжи, в мгновение ока
исцелившись от зловредного, но
весьма удобного радикулита.
- Что-то ничегошеньки я не понимаю, - сказала я, когда телега удалилась
на достаточное расстояние. - При чем тут
радикулит? И зубы? Вы же моментально регенерируете, какие у вас вообще могут
быть болезни?
- Не обобщай. После трехсот лет способность к восстановлению исчезает.
И потом, я не совсем обычный вампир.
Лён свистнул. Вороной жеребец неохотно, но послушно подошел и дал себя
поймать. Настал мой черед.
- Ромашка, Ромашенька... - льстиво заворковала я.
Лошадь топнула копытом и фыркнула.
- Кося, кося... - продолжала уговаривать я, подбираясь к лошади с
пучком на редкость неаппетитной травы.
Ромашка пятилась, не сводя с меня глаз. - Ну что ты смеешься? Это ты ее напугал!
- Может, я и хвост тебе в руку вложил?
- Зачем ты вообще совался?
- Тебя защищал.
- Лён, ты в своем уме? Это я тебя должна защищать! Я для этого и
приехала!
- Ну извини. Я забыл, - беззаботно отмахнулся он.
- Забы-ы-ыл? - не на шутку разозлилась я. - Ты? Да ты ничего не
забываешь, высокопоставленный интриган!
Какого лешего ты носишься со мною, как с тухлым яйцом в кармане?!
- Отлично сказано! - беззлобно хохотнул вампир. - И главное, в точку.
- Не уходи от темы! Тоже мне, опекун выискался! Все, с этого момента
приступаю к самостоятельным поискам. Не
знаю, правда, что и где искать, но с тобой каши точно не сваришь.
- Как хочешь, - пожал плечами вампир. - Когда взалкаешь моего общества,
обращайся.
А и в самом деле, кто кого защищает? Десятилетний вампиреныш уложит
взрослого человека на обе лопатки, а с
Лёна станется завязать мой меч узлом. Можно ли, в таком случае, считать оборотня
серьезной угрозой для вампиров? А
если да, то какой толк от магички-недоучки? Ой, что-то тут нечисто...
Кто-то пихнул меня в левый бок. Я обернулась. Ромашка, улучив момент,
подбиралась к сухарю в кармане, изрядно
зажевав мою куртку.
- Попалась, поганка! - Я мертвой хваткой впилась в недоуздок.
"От поганки слышу!" - фыркнула лошадь, жарко тычась мордой в мою
ладонь.

* * *

Помирившись по дороге (нам быстро прискучило молча ехать бок о бок,
исподлобья метая друг на друга
укоризненные взгляды), мы сидели на краю фонтана, и я тихонько гладила
ерошившуюся воду, пополняя резерв.
- Подними голову, - неожиданно попросил Лён.
Я угрюмо глянула на него, все еще дуясь.
- У тебя царапинка... Светится... - удивленно добавил вампир.
- Здесь? - Я провела рукой по лбу. Саднило. На указательном пальце
осталась тонкая бурая полоска. - Ерунда.
Памятка от барбариса. Погасла?
- Да. Что это было?
- Я восстановила резерв и продолжала держать руку в воде. Энергия - она
сама как вода, заполняет ямки и впадины,
а в месте любой раны ее уровень резко понижается. Вот энергия и стремится туда,
как ручей в овражек.
- Но ранка так и не зажила.
- Конечно. Исцелить самого себя далеко не каждый Магистр сможет.
Понимаешь, это ведь чужая энергия,
организм отторгает ее, как чужую плоть, а я еще не умею ее преобразовывать.
Ранка светится, потому что энергия, не
усваиваясь, ищет выход и находит его, растрачиваясь на свечение.
- То есть ты не можешь справиться даже с крохотной царапинкой? -
удивленно уточнил Лён. - А как же твоя
стоматологическая практика?
- Ну-у, лечить других значительно легче. Самый профессиональный
цирюльник пользуется услугами коллег.
Ничего. Научусь со временем. Но место под осиной на всякий случай попридержи. -
Я задумчиво облизнула окровавленный
палец.
- Вкусно? - невозмутимо поинтересовался вампир.
- Угощайся. Лён... - Я вспомнила одну пренеприятную вещь и не смогла
удержаться от брезгливой гримасы. - Лё-
ё-ё-ён.... Клоп!!!
Я сама уткнулась ему в грудь.
- Да, он все еще там. - Лён небрежно поворошил волосы. - И выглядит
счастливым.
- Я не клопиная благотворительница! Вытащи его!
На сей раз он повел охоту более расчетливо и взял клопа измором, когда
тот с отчаяния выскочил возле левого уха.
- На, возьми на память. - Прихваченный за спинку, клоп озадаченно
поводил лапками.
- Оставь себе. Посади в банку и храни за образами. - Я провела рукой по
встрепанным волосам, хранившим
движения его пальцев и лапок клопа. - Пойду, пожалуй, сосну часок-другой. Уж
больно беспокойный денек выдался, хоть
бы ночь не подвела.