Это цитата сообщения Борис_Комиссаров Оригинальное сообщение
Высоцкий в 1961-1963 гг.
Расшифровка аудиозаписей Владимира Высоцкого.
http://vysotsky.km.ru/russ/page/phonogramm/0000--/0010/0_spisok.html
Август 1963 года.
Записи №№ 9-10 - 15 декабря 1963 года.
Записи с № 11 - октябрь 1961 года.
Москва /Хлебный переулок, д. 9/, Тонваген во дворе дома у Андрея Донатовича Синявского и Марии Васильевны Розановой
По воспоминаниям Л.В. Абрамовой под окном дома А. Синявского и М. Розановой одно время стоял тонваген. ВГИКовские студенты снимали учебный фильм о русской старине, богатейшее собрание предметов которой находилось у них на квартире. Тогда же, по просьбе хозяев, был записал В. Высоцкий.Ранее это фонограмма считалась сделанной А. Синявским. Датировка условная.
1.
Ночью было тихо, только ветер свищел,
А в "малине" собрался совет.
Все они - бандиты, воры, хулиганы,
Выбирают свой авторитет.
Речь держала баба, звали ее Мурка,
Девица сияла красотой.
Воры ее знали, воры ей гордились, -
Она вела всю шайку за собой.
Воры ее знали, воры ей гордились, -
Она вела всю шайку за собой.
Раз пошли на дело, выпить захотелось, -
Мы зашли в шикарный ресторан.
Там она сидела с агентом из МУРа,
У нее под курткой был наган.
Чтоб не шухариться, мы решили смыться,
Но за это Мурке отомстить.
Одному из урок, в кожанной тужурке,
Мы сказали:"Слушай, Юра, Мурку надо бить!"
Юрка в ресторане взял, напился пьяный
И начал Мурку в переулке брать.
Одному из мурок, в кожанном тужурке,
Поручил он Мурку догонять.
Ну, здравствуй, моя Мурка, ну, здравствуй, дорогая!
Здравствуй, моя Мурка, и прощай!
Ты зашухарила нашу всю "малину"
И за это, падла, пулю получай.
Вынул Сашка финку, зверски улыбнулся,
Заблистали карие глаза.
И вонзил он финку прямо в сердце Мурки...
Мурочка, не встанешь никогда.
Ну что лежишь ты, Мурка, на краю дороги?
Гробовая крышка над тобой.
Больше ты не встанешь, шухер не подымешь,
И легавый плачет над тобой.
И больше ты не встанешь, шухер не подымешь,
И легавый плачет над тобой.
Ну и все!
2.
Шнырит урка в ширме у майданщика,
Бротит фраер ... шине ночной,
Он вынул бумбера, осмотрел бананчика,
... ул по-блатному:"Штемп, легавый, стой!"
Но Штемп не вздрогнул и не растерялся,
И в рукаве своем "машинку" он нажал,
А к носу урки он поднес бананчика, -
Урка пошатнулся, бля бу, скецанный, упал.
Со всех сторон сбежалися "лягушки",
Фраер загибался там в пыли.
А менты взяли фраера "на пушку",
Бумбера у штоцели на кичу повели.
Я дать совет хочу всем уркаганам,
Всем закенным фраерам блатным:
Кончай урканить и бегать по майданам,
А не то тебя, бля, падла, бля, придется нюхать дым!
3.
Приморили, вохры, приморили,
Загубили волюшку мою,
Вороные кудри поседели,
Я у края пропасти стою.
Зарыдали жалобно аккорды,
А мы идем по выжженной степи.
И того, кто взял с собою гордость, -
Показать ту гордость не могли.
Там сын стережет отца...
Кто Севера плохо не знает, -
Он должен стрелять в беглеца,
Он в брата родного стреляет.
Но приморили, суки, приморили,
Загубили волюшку мою,
Вороные кудри поседели,
Я у края пропасти стою.
4.
Раз в московском кабаке сидели,
И Мишка Лавренев туда попал,
И когда немножко окосели,
Он нас в Фергану завербовал.
В края далекие, в козлы широкие,
На тропы те, где гибнут рысаки.
Без вин, без курева, житья культурного...
За что забрал? Начальник, отпусти!
Нас в шикарный поезд посадили,
Пожелав счастливого пути.
Документами нас всех снабдили,
Не сказавши даже нам "прости!"
В края далекие, в козлы широкие,
На тропы те, где гибнут рысаки.
Без вин, без курева, житья культурного...
За что забрал? Начальник, отпусти!
5.
Здрастьте, мое почтенье,
И от Вовки нет спасенья,
Я приехал вас развеселють.
Зухтер-парень я бывалый,
Расскажу я вам немало
И прошу покорно "браво" бить!
Я был у Питеру, в Одесса и на юге,
У Кишиневе, в Магадане и в Калуге,
А в Мелитополе пришлось надеть халат,
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
Задумал я, друзья, жениться,
Вздумал в девушку влюбиться
И решил жениться я, друзья!
Стали в ЗАГС мы собираться,
Чтобы с нею записаться, -
Тут явилась родная жена!
Она набросилась на мне, как лютый звер,
Я понимаю ваши коники теперь.
Мамаша поняла, что я женюсь на блат, -
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
Тарелки-вилочки по воздушку летят, -
То Мах и Дуна меж собою говорят,
Мамаша поняла, что я женюсь на блат, -
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
Оттуда я, друзья, смотался,
Больше с ними не встречался
И решил порядочным я стать.
С Велбором завел я дружбу,
Определился я на службу,
Цорес мне пришлось переживать.
Я был у Питеру, в Одесса и на юге,
У Кишиневе, в Магадане и в Калуге,
А в Мелитополе пришлось надеть халат,
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
Сижу у допре, загораю
И на потолок плюваю,
Кушать, пить и спать у мене есть.
Если ж вы еврей ехидный,
Если это вам завидно, -
Можете прийти и рядом сесть.
Я говорю, как говорил мене один:
Кто сидит в допре - тот честный гражданин!
Я говорю, как говорил мой родный брат:
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
А зухтор махтер их бин а фартовый ярт!
6.
Ты сидишь одиноко и смотришь с тоской,
Как печально камин догорает,
И как яркое пламя то вспыхнет порой,
То бесследно опять угасает.
Ты грустишь все о чем? Не о прошлых ли днях,
Полных неги, тоски и привета?
Так чего же ты ищешь в потухших углях?
Ведь тебе не найти их ответа.
Подожди еще миг, и не будет огней,
Что тебя так ласкали и грели.
А останется груда дымящих углей,
Что еще догореть не успели.
Наша жизнь, наша жизнь - это тот же камин,
Где сгорают все лучшие грезы.
А проходют года - в сердце холод и стынь,
На душе - лишь страданья и слезы.
7.
На Колыме, где Север и тайга кругом,
Среди растущих елей и болот,
Тебя я встретил тогда с подругою,
Сидевших у костра вдвоем.
Тебя я встретил тогда с подругою,
Сидевших у костра вдвоем.
Шел мелкий снег и падал на ресницы вам,
Вы Северным сияньем увлеклись.
Я подошел к вам и руку подал,
Вы, встрепенувшись, поднялись.
Я подошел к вам и руку подал,
Вы, встрепенувшись, поднялись.
В любви и ласках время незаметно шло,
Прошли года и кончился твой срок.
Я провожал тебя тогда до пристани,
Мелькнул твой беленький платок.
Я провожал тебя тогда до пристани,
Мелькнул твой беленький платок.
С твоим отъездом началась болезнь моя,
Ночами я не спал, а все рыдал...
По актировкам, врачей путевкам,
Родной я лагерь покидал.
По актировкам, врачей путевкам,
Родной я лагерь покидал.
Итак, я покидаю свой обжитый край,
А поезд все быстрее мчит на юг.
И всю дорогу молил я бога,
С тобой о встрече, милый друг.
И всю дорогу молил я бога,
С тобой о встрече, милый друг.
Огни Ростова в вечер захватил меня в пути,
К перрону тихо поезд подходил.
Тебя разбитую, совсем седую,
К вагону сын наш подводил.
Тебя разбитую, совсем седую,
К вагону сын наш подводил.
Так здраствуй, поседевшая любовь моя,
Пусть кружится и падает снежок
На берег Дона, на ветки клена,
На твой заплаканный платок.
На берег Дона, на ветки клена,
На твой заплаканный платок.
8.
"Английская бодяга"
9.
Я сын рабочего подпольного партийца,
Отец любил меня и я им дорожил,
Но извела проклятая больница,
Туберкулез его в могилу уложил.
Но извела проклятая больница,
Туберкулез его в могилу уложил.
И так оставшись без отцовского надзора,
Я бросил дом и сам на улицу пошел,
А эта улица дала мне званье вора,
И незаметно до решеток я дошел.
А эта улица дала мне званье вора,
И незаметно до решеток я дошел.
И так пошел бродить по плану и без плана,
И в лагерях я побывал разочков пять,
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил с преступностью покончить и порвать.
А в тридцать третьем, с окончанием Канала,
Решил с преступностью покончить и порвать.
Приехал в город, позабыл его названье,
Хотел на фабрику работать поступить,
А мне сказали:"Вы отбыли наказанье,
Так что мы просим вас наш адрес позабыть!"
А мне сказали:"Вы отбыли наказанье,
Так что мы просим вас наш адрес позабыть!"
И так пошел бродить от фабрики к заводу,
Везде слыхал один и тот же разговор...
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я - вор?
Так для чего ж я добывал себе свободу,
Когда по-старому, по-прежнему я - вор?
Так знайте ж, братцы, как нам трудно исправляться,
Когда начальство нам навстречу не идет.
Не приходилось им по лагерям скитаться,
А кто покатится - тот сразу нас поймет.
Не приходилось им по лагерям скитаться,
А кто покатится - тот сразу нас поймет.
10.
Алешка жарил на баяне,
Звенел посудою шалман,
В дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский шарлатан.
И на это дело он угробил тыща триста,
Купил товару, самогонки и вина,
К себе позвал Алешу с Жорой гармонистов,
И курва-Машка с гитарою пришла!
Алешка жарил на баяне,
Звенел посудою шалман,
И в дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский шарлатан.
Как главный штымп, он занял место у прилавка,
И заправлял немало очень вкусных блюд,
На кухне жарила его подруга Клавка,
Официантом был Алешка Фунтердут.
Алешка жарил на баяне,
Звенел посудою шалман,
В дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский шарлатан.
Устал Иван-блатной крутить свое кадило, -
Да-да, поставил самогонный аппарат.
Однако эта установка намудрила
И он пошел работать в мясокомбинат.
Алешка жарил на баяне,
Звенел посудою шалман,
И в дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский шарлатан.
Все!
11.
Братья, сестры! Подайте пострадавшему после Севастополя,
Сталинграда, Керчи и Вятки!
Я был батальонный разведчик,
А ен - писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А ен - жил с моею женой!
Войну я прошел до Берлина,
В окопах я часто лежал,
Рыдали медсестры, как дети,
Пинцет у хирурга дрожал.
Сосед мой по койке, вояка,
Полковник и дважды Герой,
Лежал и в подушку он плакал
Своею слезой фронтовой.
Вернулся с войны я, робяты,
И ну, свою Кланьку ласкать,
Протез мне мешает ужасно, -
Его положил под кровать.
Протез... А потом захотелось
В уборную, братцы, пойти.
Солдатское сердце заныло,
Забилось тревожно в груди.
Лежу, а осколок железный, фашисткий,
Давит на пузырь мочевой.
Полез под кровать за протезом, -
А в ем - писаришка штабной!
Я бил ее белые груди,
Срывая с себе ордена...
Ох, добрые, добрые люди,
Ох, мать ты, сырая земля!
Говорят, что судьба не индейка,
И за это я песню пою,
Как фашисткая пуля-злодейка
Оторвала способность мою.
Как фашисткая пуля-злодейка
Оторвала способность мою.
Спасибо, девушка! Спасибо, молодой человек! Спасибо, старик!
А ты, падла с пистолетом, что не подаешь?! Гадюка! Сволочь!
Инвалиду, да?!
12.
С одесского кичмана,
С Тургенева романа,
Я вычитал хорошенький стишок.
Как хороши стервозы,
Как нежны были розы, -
Теперь они истерлись в порошок.
Иду по тротуару,
Сидит в окошке шмара,
Сидит она, не хавает, не пьет.
Она в шикарном доме,
А я - стою на стреме
И смотрю я на нее, как идиет.
О боже! Моя мама!
Какая панорама!
Три девушки - глазенки, как миндаль!
Одна мене моргает,
Другая подмогает,
А третья нажимает на педаль.
Одна мене моргает,
Другая подмогает,
А третья... ну что ты, те товарищи, нажимает на педаль.
13.
В одномy провинциальному городу - ну, предположим, что это било Бердичево, - приехал
бродячий трупки под пр… под управлением Моти Рабиновича.
Они повесили афишу: «Всем, всем, всем! Умрёте - не увидите! Спешите видеть последний
раз в неделю!»
Собрaлась вся общественность города, пришёл даже самый городской голова! И вот в
десять часов вечера в сарае подымаются шмутки, и начинается представление.
Стоит Фауст на бочки в синий свет и говорит:
Какой печал мне душу кивирает?
И цельный мир мне вертится в глазе?
Ах, Маргеритка неприметно, знаю,
Она обсмеивает мне
и говорит, що я - смишляк!
Но…
я, влюбимшись, буду обжидаться!
Ша!?
Кайца, там пипснуло калитке?
Покедова засунемся в кусты!
Кто это там
незнaкомиц суровий?
Это - я, Мефистопул,
Пришёл я Маргаритке саблизнуть!
А из тебя чичас я сделаю здесь труп -
- пу-у!
Ха-ха! Какой пугач!
Ой, дайте мине кoпию!
Из суфлёрской будки:
Идиёт, у нас нет кoпии!
Ой, дайте мне що-нибудь другое, чем коля?ют!
Из суфлёрской будки:
Идиёт, у нас есть только перочинный нож!
Ага! У меня есть перочинный кинжал!
Мефистопу-у-ул! Пойдите сюда,
мы будем делать мокрую ду-эль-ю!
Стук:
Мефисто-о-опу-у-ул! Вас зовут у в подземелию!
Мефистофель отвечает:
Чичас приду, лишь тольки я ботинки зашмурую!
Сражаются.
Выходит детский хор:
Мы - пейзанцы, мы - пейзанцы,
мы ужасно все так рады,
что не знаем даже сами, что-о-о-о…
будем в играм ми играться,
играм, играм… Нашим папа
продолжает старый обичa-а-й!…
Занавес.
…Мотя Рабинович поместил хвалебную статью в местной газете.
14.
Двое блатных обсуждают «Анну Каренину». Один другому говорит:
Ну, что ты, гадюка, падла, сволочь! Да ща я пасть порву, подлюка, ты ж никогда
искуйства в жизни..!
Другой ему говорит:
Да что ты, сволочь! Ну я видел «Анну Каренину» во МХАТе, во втором ряду партера
сидел! Ну и що там есть? Каренин, Каренина, паровоз и больше…
Молчи, гад, подлюка, сволочь, ща пасть порву! Ты что же, сука, ты же искусства…
не можешь за него слова сказать, гадюка! Я же сидел во втором ряду балкона, поня?л?
И только - смори! - открывается это занавес, с белой чаечкой - стилизация, поня?л?
И тока выходит на сцену Анка Карe, баба. У неё груди - во! Вообще всё - во! Ну, короче
говоря, у нас Маруся в Одессе рыбой торговала - точно, копия! Тока выходит она на сцену,
к ней с левой стороны подваливается Карe-муж, интеллигент махровый! У него - прохоря
такие, смокинг шикарный, белые астры, чёрные гетры. Тока подходит он к ней с левой
стороны и говорит слабым голосом, говорит: «Анка, дай!» - она говорит: «Нет» - он ей
говорит: «Дай, Анка!» она говорит: «Нет» - он грит: «Дай, - грит, - падла!!!» - она грит:
«Нет!» - он грит: «Дай!!!» - она грит: «Нет!!!» …Он - интеллигент, он долго просить не
будет - он ушёл. В это время на сцену выходит Вронка-парень. Вронка-парень, плечи - во!
- вся грудь в орденах, Герой Советского Союза. Тока он подходит он к ней с левой стороны,
говорит: «Анка, - говорит, - дай!» - она говорит: «Нет!» - «Дай!» - говорит: «Нет» -
«Дай!» - она говорит: «…Нет!!!!» Он говорит: «Дай, паки? ина..!» - на глотку берёт,
поня?л? Она говорит: «На!!!» - и под поезд… Поня?л? Ты говоришь, что ты Анку Карe понял…
Ты сволочь, падла, ща… от ща пасть порву, паразит!
15.
Мотя Рабинович не пришёл в школу целую неделю. Учитель спрашивает его:
Мотя! Почему ты не был в школе?
Он говорит:
Господин учитель! В понедельник я вишел из дома, и вдруг подул такой сильный ветер,
що я делаю шаг вперёд - и мне на два шага назад, я опять делаю шаг вперёд - он мне на
два шага назад! Я повернулся себе и пошёл домой с трэмя шагами.
Ну, хорошо… Зачем… А вот… почему ты не пришёл в школу во вторник?
Ну, во вторник, господин учитель, там ловили ворa, так мама меня послала посмотреть,
не папа ли это.
Ну, а в среду? - господин учитель.
В среду, господин учитель - вы знаете, что? - я вышел из дому, и пошёл дождь. Он
мочит на мене, я иду под него… И вдруг я промочил себе штаны. Я иду себе домой, и вдруг
вижу - ваши штаны висят на заборе. Я решил, что вы тоже не пойдёте в школу, и пошёл себе
домой отдыхать.
Ну а в четверг?
В четверг, господин учитель, я должен вам сказать, что, когда я шёл в школу, на
меня упала вывеска.
А почему же ты остался жив?
Она упала на меня мягким знаком.
Мотя, ты мне врёшь! Почему ты не был в пятницу?
В пятницу, господин учитель, я вам должен сказать, что папа послал водить нашего
быка к нашей корове.
Так что ж, папа сам не мог?
Нет, папа мог, но бык - лучше! А мама - ему хватает…
Так, короче говоря, почему ты не был в субботэ?
В субботэ? В субботэ, господин учитель, дело в том, что мы купили часы, повесили
их над кроватью домработницы, гиря упала и - прямо папе по голове! Так ми его возили
в больницу… Господин учитель, прошу вас простить меня! В следующий понедельник я буду
в школе! Простите меня, господин учитель!..
16.
… и вот они плывут, и маленький крокодил всё время надоедает большому, и говорит
ему, г-т: «Скажите, пожалуйста, а вот это вот как дерево называется?» - Тот говорит:
«Баобаб!» - «Скажите, пожалуйста, а это как дерево называется?» - «Не… Не знаю!» -
«Так мы щас где плывём-то - в Красном море, что ль?» - «В Красном море!» - «Скажите
пожалуйста, а мы до Ростова отсюда доплывём?» - «Пошёл к ебени матери!» Надоел он ему.
Так вот, значит, мы начали выяснять с Мишкой Тумановым, значит, какие… кто такие эти
два крокодила - надо выяснить было. Маленький крокодил, оказывается, доплыл до Капри,
и там встретился с Горьким, и они там очень с ним подружились. А большой крокодил умер
по пути. После этого маленький крокодил специальным водным путём попал в Ростов и стал
секретарём обкома там, маленький крокодил. А большой - там его похоронили, он - в Египте,
около пирамид, он - похоронен.
Потом они, когда, значит, ещё пыли, маленький крокодил всё время цитировал стихотворение:
Сидели два медведя
На ветке золотой,
Один медведь был маленький,
Другой болтал ногой.
Надо выяснить, кто это были два медведя. Мы выяснили со всей достоверностью, со всей
принципиальностью мы выяснили, что маленький медведь, который был с кудрявой головой
- это был Владимир Ильич. А большой медведь, который систематически болтал ногой и мешал
маленькому мыслить, был Александр II-й. Это совершенно точно! Когда я посмотрел на
картину Шишкина, которая висела у нас в Третьяковской галерее, и смотрю - там оказалось
не два медведя, а три! И ещё - большая медведица. Большая медведица - это была Надежда
Константиновна Крупская. Два медведя - мы выяснили; кто третий медведь? Давай выяснять,
кто - третий медведь! Оказывается, это был Рекс - собака. Он был перегримирован в боль<шого>…
в третьего медведя.
Рекс - это была умнейшая собака! Он был у подполковника. Подполковник, когда его…
над ним издевалась Зинаида Викторовна, его соседка, Рекс вошёл на кухню и сказал со<седке>:
«Если ты будешь трогать полковника, я тебя покусаю!» Но Зинаида Викторовна не успокоилась
и продолжала трогать. И Рекс вошёл и покусал её. Для чего это было сделано? Чтоб полковник
последние дни своей жизни проводил. Когда полковник ездил в Организацию Объединённых
Наций, - в ООНе он выступал, - Рекс вместо него поехал, потому что полковник уже не мог
ничего говорить, он был склеротический человек. И Рекс стоял на трибуне, и - товарищи,
я вам должен сказать - без бумажков! - он читал, и сенаторы плакали в Америке в
Организации Объединённых наций! Вот такой был умнейший пёс Рекс - это был третий медведь.
Мы со всей достоверностью это выяснили все! Всё!
17.
В ресторане к полковнику подходит человек в школьной форме - видимо, у сына украл
школьную форму, значит, - и говорит:
Товарищ полковник! Будьте любезны, значит!.. Я щас пока к вам никаких претензий
не имею, совершенно, но мне нужно с вами выяснить… один вопрос. Вы на каком фронте
служили?
Я - на Первом Белорусском.
А я - на Первом Укрaинском. Значит… Помните, как мы разгромили с вами гиммлеровскую
группировку? Помните, когда рассортировали четырнадцать дивизий немецких - да? - и мы
его разгромили, по одной дивизии, всех уничтожили! - помните, товарищ полковник?..
Утробный звук
…Извините, товарищ полковник, это я просто… вырвало меня так… Немножечко запачкал вам
орден Славы, орден Трудового Красного Знамени запачкан… Извините, товарищ пол… Вы не
подумайте, что я к вам какие-то претензии, не… Вы на каком фронте служили, товарищ
полковник?
Я - на Первом Белорусском.
А я - на Первом Укрaинском. Помните, как мы… когда, - помните? - взяли в кольцо
эту группировку гиммл… и разгромили её всю, полностью! Все дивизии уничтожили…
Помните?..
Вновь утробный звук
…Извините, товарищ полковник, немножечко испачкал вам погоны просто, все
звёздочки запачкал… Вон э… морковочка, так это… огурчик… Извините, товарищ полковник,
просто это случайно всё произ… Товарищ полковник, я… какие к вам? Я претензий не имею
никаких… Но вы эту сарделечку не будете докусывать, да? Ну, я тада её возьму…
18.
Значить, э… встретился я, значить… Южном побережье Крыма вообще… вообще всё дело-то
произошло. Значит, одним словом б<ыло>… произошло так.
Сидит чувак, так… с шалавой… и шалава - с собачкой одновременно, представляешь?
Сидит - она около… около ноги у её находится, так. Значит, она берёт сто пятьдесят
водки себе, так. Он берёт себе нормально элементарно воды - нормальной, сельтерской,
так. Смотрит на шалаву - она ему понравилась очень, шалава. И он собачку эту зафаловал,
понимаешь! Погладил её, так… значит, дал ей колбаски, так… Выходит на улицу, одним словом,
и шалава - за ним, потому что собачка-то за ним идёт, так! И он вместе с шалавой выходит
на улицу.
Приходят они в номер к ней, значит - она в гостинице живёт, так… Приходят, значит,
в номер, он начинает с ней разговаривать, говорит: «Ты, - говорит, - меня прости, но ты
мне очень понравилась. Просто физически - понимаешь? - понравилась». Одним словом,
значит, там у них там одно, второе там, третье, четвёртое, пятое-шестое… Одним словом
- произошло, так.
Одним сло… Он уехал - потому что отпуск-то кончился, он должен уехать к себе домой,
так. Уезжает в Саратов. Шалава по нему - умирает просто! Ну, - чувствуешь? - не может
жить без него, - понимаешь? - ну, не может, и всё! Одним словом, значит, так: он своей
жене, собственной супруге, говорит: «Ты прости меня, пожалуйста, я тебя не люблю, я
должен поехать к своей шалаве… в Саратов» - правильно? Ну, он ничего не может сделать
потому что… собачку-то он зафаловал, - понимаешь? - собачку зафало<вал>… И он должен был
просто, как говорится, выяснить отношения. Одним словом, так: он берёт отпуск за свой
счёт на неделю, приезжает к ней Саратов, приходит в театр, - самое-то главное, что он в
театр пришёл, - и чувствует, что она с мужем - понимаешь? И чувствует, что его это
возмущает просто предельно - понимаешь? - что она с мужем пришла, сука. Какое она имела
право-то! Они же просто… Они же жили - да? Лю<били>…
В общем, одним словом, он подходит к ней в антракте, берёт её за руку, отводит
её в сторону и говорит: «Что ж ты, сука, делаешь?» Представляешь? Ну, он с ней начал
разговаривать - просто элементарно начал разговаривать. Одним словом, договорились,
что после спектакля он подойдёт к её дому, так. Подходит - она выходит ему навстречу,
в шубе - вообще, нормальная так вся, ну, вышла, потому что зима была, так. Он ей
говорит: «Где собачка, сука?» Она говорит: «Собачка сдохла!» Ты представляешь, как он
расстроился?! Он собачку-то зафаловал, правильно? Ужасно! Ну, в общем, одним словом, он
уехал к своей жене, вообще, с ней поговорил так с ней, хорошо: «В общем, извини
пожалуйста, я тебя всё равно не люблю, но я с тобой буду жить!» И так и остался с женой
своей…
19.
…нормальный элементарный запой - так? Кончаю пить, прихожу в больницу, к врачу.
Врач мне говорит: «У тебя расстройство вестибулярного аппарата!» Я говорю: «Как же это
может быть-то? Что, всё нормально, с неделю целую, вроде, пил - всё было нормально.
Почему же расстройство-то?» Она говорит: «Расстройство вестибулярного аппарата!».
Я начинаю думать, - значит, у меня такая логика, - значит, так: у Титова внизу,
когда… вернее, наверху, когда он в космосе был, тоже было расстройство вестибулярного
аппарата. У меня расстройство - на Земле. Значит, я тоже имею право быть космонавтом!
- правильно?
Прихожу, одним словом, значит, я опять к врачу, говорю: «Скажите пожалуйста, имею
я право быть космонавтом?» Она говорит: «Не знаю, так сказать… Это - надо посоветоваться…
с главными врачами, там, всё…». В общем одним словом, мы начали разговаривать с главным
врачом и выяснили вопрос. Самое главное, что мы выяснили, что я… потому что у меня на
Земле было расстройство вестибуля… а у него - наверху - так? Правильно? В общем, одним
словом, получилось так, что я тоже имею право быть космонавтом! И… Я… Во мне шестьсот-то
сидит всё время, каждый день - я просто шестьсот принимаю, так! Вот. И каждый день, когда
у меня шестьсот грамм сидит, значит, я чувствую, что я могу быть космонавтом. Мы с
Гагариным дружим, с Титовым дружим, они меня всё время зовут. И, значит, я уверен, просто
наверняка, что я имею право быть космонавтом! И я точно буду им - я просто обещаю вам,
товарищи!
20.
… Однажды, это самое… П… Я… Я щас точно не помню это время, но вероятней всего, в
третьем квaртале п… шестьдесят третьего года, перед са-а-амой моей поездкой - вот когда
я щас уезжал? - в Караганду, в Южно-Сахалинск - я пошёл в ВТО. Ну, сучары это страшные!
Это же, когда я прихожу в ВТО - значить, идёт страшная пьянка. Ну, мы с другом пришли,
начали пьянствовать там.
Сморю, приходят Юра Гагарин и Гера Титов, вдвоём. Чувствую - набраны! - на бровях,
просто-на, приходят! Как тока они пришли, им сразу же зало отдают целое, подставляют
стyлы, они, сука, садятся… Ну, я тоже космонавт - меня, значить, это тоже садя?т к столу…
И со мной - Норик. А он с ним - друг был, потому что он был космонавт-29.
Мы, короче говоря, сели за стол… Ну, что у нас стоит? Водка на столе, две бутылки.
А во мне-то шестьсот-то уже сидит, потому я уже… я уже перед этим набрался прилично.
Мне Юрка Гагарин говорит: «Вовка! Чё ты, сука, - говорит, - влачишь нищенское существование?
Давай, - говорит, - мы… мы тебя возьмём в космонавты. Говорит, - ты подходишь по весу,
по габаритам, ты в ракете совершенно спокойно будешь себя чувствовать. Скока ты весишь?»
- Я говорю: «Шестьдесят четыре килограмма». Он говорит: «Стока, скока и я! Давай, - говорит,
- к нам переходи!» Я говорю: «Ну что же, сука, как же я могу перейти, мне же надо испы…
испытания проходить!» - Он говорит: «Это ничего страшного. У нас, - говорит, - Норика
вот этого, который с тобой за столом сидит (Норик - это тот самый, ну, парнишка,
космонавт-29) - его, - говорит, - выгнали. Разжаловали. И мы, - говорит, - сейчас прям
едем на ипподром, - то есть, в смысле, на космодром, - и тут же моментально проходим
испытания. Ты будешь садиться в центрифигу, потом в бардокамере - ну, везде будешь
проходить испытания. Давай, - говорит, - щас поедем!» Ну, уже - все на бровях, а во мне
шестьсот-то сидит! - я говорю: «Конечно! Давай!» Гера Титов молчит, потому что он
- интеллигентный человек, понимаешь… Он… Что он мне может сказать? Господи! Вот, в
смысле - Высоцкий какой-то для него, не зна… А Юра Гагарин - прямо разгулялся, говорит:
«Поехали!» Я говорю: «Давай, это самое!..» - мы садимся в такси, едем на ипподром,
в смысле… ну, в смысле, на космодром.
Приезжаем туда. Меня сразу моментально сажают в бардокамеру, чтобы я там прос… Ну,
в смысле понижают давление до такой степени, что - просто невозможная вещь! Ежли тебе
понижают давление, предположим, там, до восьми атмосферов, ты уже можешь трупом быть.
Просто уже - труп типичный! И вот меня посадили в эту бардокамеру и стали понижать
давление. Страшное дело, как понизили! До такой степени - у мене даже ушами кровь пошла!
Я, вышел когда из бардокамеры, сказал: «Я, суки, больше ни одного испытания проходить
не буду! Ежели хотите, бе…» А во мне шестьсот-то сидит! Если б во мне не сидело шестьсот,
я бы уже помер бы давно, у меня же расширение сосудов!
Короче говоря, он говорит: «Теперь ты должен, сучара, Володька, в сурдокамеру садиться!»
Я говорю: «Что же, сурдокамера - это скока же времени?» - он говорит: «Это ничего страшного,
это, - говорит, - вас обманывают по радива! Ничего, - говорит, - мы не сидели по три месяца,
это всё ерунда, полная!» Говорит: «Посидишь три часа, если там выдержишь - всё нормально!»
Я сажусь в сурдокамеру. Ну, в сурдокамере - ничего не слышишь - абсолютно! - и за тобой в
глазочек наблюдает врач - представляешь?! Сижу в сурдокамере. Мне дали с собой томик
Есенина, томик Пушкина и томик Маяковского - ну, чтоб мне не скучно было. Потом, - смотри,
вот, представляешь? - сижу в кресле, в ко… скафандре - ну как все космонавты, это…
А Гагарин за мой наблюдает. Я-то чувствую на себе его взгляд, и причём - всю дорогу!..
А во мне шестьсот сидит! Представляешь? Сижу месяц, второй, третий. Через три месяца -
уже читать нечего. Скучно! - понимаешь? Я начинаю стучаться в дверь, говорю: «Суки,
вытаскивайте меня оттудова! Просто не могу!» - «Володя, ты, - говорит, - сука,
космонавт-29, должен двести девяносто дней там сидеть…» Я сказал так: «Щас покончу жизнь
самоубийством, и будет мировой скандал! Американцы наверняка напишут в «Лайфе» - в журнале.
Напишут про меня, скажут - вот, погиб смертью храбрых». Короче говоря, они меня выпускают
- ну, три месяца всё-таки, девяносто дней! - и говорят: «Володь, ты, - говорят, - прошёл
только пол… Ты не можешь уже двадцать девятым космонавтом быть, только четырнадцатым!»
Я говорю: «Ну, мне н… И на четырнадцатого-то - тоже согласен».
Последнее испытание - состояние невесомости. Подня?ли на воздух и начали делать -знаете,
эти самые… специальные, у них называются как-то - как у космонавтов? - горки! Горки!
Это - самая кривая специальная, параболическая. Короче говоря, мы по параболе летим, и
- чувствую, что я ничего не вешу - абсолютно, просто ни грамму! Ну, чувствую - летаю я,
летаю! Прихожу к лётчикам, значит, э… По потолку прихожу к лётчикам, говорю: «Вы что же,
суки, делаете? Скока же можно надо мной издеваться?» А во мне шестьсот-то сидит до сих пор,
я всё время под «шестьсот» нахожусь-то, юкирнoй! Он говорит: «Ну ладно, - говорит, - что же!»
- и приземляет самолёт. Приземляемся мы, я оттуда выхожу и говорю: «Знаете что, суки?
Летайте вы сами! Я летать не буду!» - и опять в ВТО пошёл. Во мне шестьсот сидит - добавил
двести грамм, и - спать. Всё. Ну, вот такое у меня было…
А если вас интересует вопрос насчёт Вальки Терешковой - могу сказать: было две женщины,
которые должны были лететь в космос. Одна, значит, была дублёрша - Валька Терешкова была
дублёрша, а вторая - Наташка, Разинкина Наташка - это была настоящая космонавтка, готовилась
она шесть лет-то!.. И она, сука, перед самым последним… перед полётом плохо очень спала.
А Валька Терешкова спокойно спала… И Вальку посадили в ракету, запузырили её туда наверх.
Когда, значит, та была в Египте, её спросили: «Что такое состояние невесомости?»
- она говорит: «Не знаю!» У меня подозрение, что она не летала, сука! такое… А та, которая
летала… Ну, в общем, товарищи, я… я не могу больше ничего рассказывать вам, уже это
- секретные… э… сведения.
21.
А… Павел Романович! А, Павел Романович!?.. Как слышите меня, как меня слышитя?..
Слышу вас отлично, отлично слышу вас, Никита Сергеевич! Аппаратура работает нормально!
Передайте привет партии, правительству и всему советскому народу, создавшему такой заме…
ко-о-мандный режим…
А… Па… Ну… Дорогой, э, Павел Романович!.. Как меня слышитя?.. Э… как… ну… пони… Э… Как
слышите?..
Слышим мы вас отлично, отлично слышим вас! Вся аппаратура… работает нормально. Всё в… в
на… не… зна… она…
М-м… вот… мы по… м-м… ва… вас с батькой - як Тарас Бульба, понимаетя!.. Э.. Вот, м-м… Как,
как слышитя меня?.. Как… м-м…
Слышу вас от… вы… дать… ну… и радость всем… а… и… инженэрам… всем… за наше… за те… то…
Вот, э… м-м… Па… Павел Романович!.. …Ну вот, Микоян рвёть трубку, м-м..!
___________________
Расшифровка: А.Семин