Вечер апреля. Прохладно. Я завязываю у тебя на шее свою ветровку шарфом и шепчу на ушко, что ты приятна на запах; что весела сегодня и даришь мне радость; и что трусиками уже совсем мокренькая, и как послушной девочке тебе стоит их заменить. Ты краснеешь, медленно киваешь своею головкой, а я улыбаюсь. Целую в щечки - в губки еще не заслужила, забрасываю тебя на свое плечо и несу к набережной. На нас смотрят люди, я кричу "восьмиклассницу", на которую ты немного похожа, и изредка шлепаю по твоей попе.

Как думаешь, а нам не искупаться? Несмотря на холодный апрель, на 11 вечера, на то, что твои трусики итак уже мокрые после 2 часов петтинга и поцелуев, на то, что кругом люди, и на то, что вчера я сильно простудился. Конечно, идем. Несу тебя в воду. У меня в карманах бумажник и сотка, но не все ли равно? Ведь ты в мокром лифчике очень красива...

Ты смеялась, мокрые одежды облепили твою фигурку, а мне хотелось сказать "кавай". Но давай же, снимай все быстрей - простудишься. Что я потом скажу твоей маме? Обхватываю твое тело и глажу - груди, талию, шею - сначала руками, продолжаю губами. Щелк! Твой бюстгальтер падает на землю, а на сосках бегают мурашки. Вероятно, им нравится. Хватаю пальцами за соски, начинаю крутить... Снимаю юбку с тебя, уже совсем мокрые трусики, облокачиваю на деревце позади тебя, а ноги твои закидываю на свои плечи. И да, кричи, пожалуйста, потише - вдруг люди сбегутся, а я не эксгибиционист.

Что было потом, в каких позах, сколько раз, был ли минет, собрался ли кто посмотреть на твои крики - все, все закружилось в водовороте ощущений, покрылось белесым туманом памяти и благополучно забылось. Проснулся, на мне лежала ты такой же раздетой, а я на твоих бедрах чувствовал теплое и липкое, вероятно мое. Ты скоро проснешься и, быть может, назовешь Богом - любой Бог теплый и липкий, ну а я тебе отвечу, что с тобою мы напишем новый порнороман. А сейчас спи, спи, моя радость.