Хуёвая книга

«Хуёвая кни́га» — первая из изданных книг Александра Никонова.

История

Автор активно пропагандировал в 90-х ненормативную лексику. Совместно с Дмитрием Быковым на протяжении двух лет издавал приложение к еженедельнику «Собеседник» — «матерную газету» «Мать» ^[1][2] вёл соответствующую колонку в газете «Новый Взгляд», был фигурантом (совместно с Быковым) уголовного дела за употребление нецензурных выражений в печати ^[3][4]:

Первым журналистом, обвиненном в хулиганстве, стал Ярослав Могутин. Уголовное дело было возбуждено в 1993 году Пресненской прокуратурой после того, как газета «Новый Взгляд» опубликовала его интервью с танцором Борисом Моисеевым (журналист привел все выражения, употребленные собеседником). За Могутина вступились Международный Пен-клуб, Федерация художников при ЮНЕСКО и деятели российской культуры (Роман Виктюк, Юрий Айзеншпис, Кристина Орбакайте и др.). В суде Могутина защищал маститый адвокат Генрих Падва. И дело прекратили. Не исключено, что в случае предъявления обвинения издателям «Матери», творческая интеллигенция заступится и за них. По крайней мере, Александр Никонов утверждает, что его творчество нравится писателю Аркадию Арканову, согласившемуся написать предисловие ко второму изданию его книги.

Регулярно публиковался в газетах «Московский комсомолец», «Московская комсомолка» ^[5], «Музыкальная правда», «Ночное рандеву», «Труд», журналах «Постскриптум», «Огонёк», Tatoo ^[6]. Главы его первой рукописи («Хуёвая книга») публиковались в газете «Новый Взгляд» и журнале «Секрет&Тайна» ^[7]. Книги его обычно анонсируются игриво и без излишней скромности, хотя и с бесспорной самоиронией ^[8]:

На сегодняшний день Александр Никонов — один из самых модных среди интеллектуальной публики писателей. Его читает публика не широкая, но влиятельная. И, с этой точки зрения, термин «элитный писатель» как нельзя лучше характеризует его творчество — бесконечно далекое от народных масс.

Маркетинг

Александр Никонов всегда отличался репортёрской напористостью, одним из первых в отрасли освоил жанр самоинтервью, всегда очень смешных, с чувством иронии и при этом достигающих поставленной маркетинговой задачи (продвижения собственной продукции — книг и сайта).

Рассказывая о своей первой работе, писатель акцентировал внимание на том, что предисловие написал Виктор Шендерович. Т. н. «предисловие» воспроизводится полностью:

Александр Никонов, мой приятель и «брат во литературе», предложил мне написать предисловие к его книге. Польщённый, я немедленно согласился, о чём жутко пожалел, когда прочёл название. Кстати, вы его тоже прочли. Ничего себе, да? Но, привыкши держать слово, предисловие я всё-таки пишу. Собственно, уже написал. А вот прочту книгу, извините за выражение, до конца — напишу послесловие. Там и поговорим.

И коллега сдержал обещание. После «Приложения» и «Эпилога» на 157 странице напечатано два лаконичных послесловия Виктора Шендеровича, в одном из которых писатель подвёл резюме ^[9]:

Эта книга — прощание с молодостью — великолепной, дурацкой, единственной! — попытка вспомнить ее до мельчайших подробностей, записать и, записав, обессмертить. (Отсюда, может быть, некоторые информационные излишества: автору важно все, ничто из пережитого не должно кануть в Лету!)

Резонанс

Конечно, дебют писателя воспринят был неоднозначно ^{[10][11][12] [13]}.

Вне сомнений: книга побила все рекорды по употреблению обсценной лексики: мат не просто в каждой из 26 глав, но почти на каждой странице. Складывается впечатление, что автор заточен на эпатаж. В пользу этого говорит и тот факт, что одна из глав (Глава 10 — Теория Мировой Пиздатости) рукописи пародирует священные писания и не может не задеть чувств верующих. При этом нельзя не признать, что словосложение писателем построено грамотно и вся работа выполнена с некоторым чувством юмора, которое, конечно, не может заменить чувство такта, но объясняет позитивный в целом резонанс (прежде всего, в профессиональной среде).

О книге восторженно (хотя порой и не без иронии и стёба) отзывались многие критики, мастера литературного жанра, включая таких мэтров как Кирилл Разлогов и Лев Новожёнов. А известный сатирик Аркадий Арканов признавался ^[14]:

Я читал книгу Александра Никонова под названием «Хуёвая книга». И вот мое мнение. Книга эта не хуёвая, а замечательная, написанная талантливым человеком, поцелованным при рождении Богом в ту самую зону, которая впоследствии определяет литературный талант… Я не случайно ставлю в один ряд с Д. Стейнбеком и Вен. Ерофеевым Никонова, потому что их всех объединяет одно понятие — ТАЛАНТ… Я бы присовокупил к ним Г. Миллера и Ю. Алешковского, но не подпускал бы к ним, скажем, Э. Лимонова… Книга Никонова, несмотря на обилие необходимых «Матюков», чиста, как слеза младенца.

Сюжет

Сюжет как таковой отсутствует. Произведение при этом шутливо позиционировано как «драма» ^[15]. Не шедевр, но труд представляет интерес как своего рода печатный памятник «вакханалии бесцензурщины» эпохи президента Ельцина, которая — по закону маятника — была закономерным ответом на жесткость советской цензуры. По словам автора ^[16]:

Охуенно интересная книга, сюжет которой отличается своим отсутствием и экстатичной порнографичностью. Сексуально голодные герои книги только и делают, что пьют, блюют и ебутся, а страна катится в пропасть, претерпевает революционные изменения, мало сказывающиеся на эрекции

Интерес может представлять пространный «Словарь» (стр. 136—150), в котором собрано более тысячи образцов ненормативной лексики, включая такие редкие производные как «туебень» (тунеядец) или «чепиздон» (проныра).

Оформление

Дешёвая бумага, ню на обложке, название — жёлтым шрифтом, большим кеглем. Самобытные авторские рисунки вполне адекватные лаконичным нецензурным подписям.

Второе издание книги (тем же издательством, 1996 год) оформлено было более традиционно, нежели дебютное. На обложке не фигурировало обнажённое женское тело (его заменили советские денежные знаки) и само название не было столь броским (полиграфически) ^[17]. Твёрдый переплёт плюс суперобложка. Считается раритетом.