Господа бояре
[780x]





Шуйские против Бельских
"Первым был убит Иван Бельский, храбрый и мужественный человек"
Андрей Михайлович Курбский, "Повесть о великом князе Московском"

Русская история изобилует такими хитросплетениями ситуаций, которые не сможет сочинить ни один, даже самый искусный, беллетрист. Например, о борьбе Бельских (часто также  - Вельские) и Шуйских.

Период истории от кончины Елены Глинской и до венчания на царство ее сына Ивана, а это  можно назвать временем борьбы между боярами Бельскими и Шуйскими. Если последние отличались грубостью и невоздержанностью, чем вызвали гнев юного великого князя Ивана, то первые правили осторожно и мудро, что, однако, не облегчило их участи.

Мы уже рассказали историю рода Шуйских, не станем утомлять вас подробностями происхождения Бельских. Упомянем лишь, что были они предками Рюрика, оставили служение великому князю литовскому и перешли на Русь, где поначалу хлебнули горя.

Ирония судьбы заключалась в том, что два заклятых врага - Иван Бельский и Андрей Шуйский, были отправлены Еленой Глинской в темницу. И оба же были освобождены оттуда боярской думой после кончины правительницы. Схожесть судеб, однако, не примирила их. В результате, теперь уже клан Шуйских арестовал и отправил в тюрьму Ивана Федоровича Бельского.

[показать]
И, может быть, это было для него не самым худшим выходом из положения. Например, одного из его сторонников, Федора Мишурина (любимца покойного Василия III) люди Шуйских - дети боярские, схватили, разделили донага и, приведя под стены тюрьмы, отрубили голову. До сих пор судить и казнить имел право лишь великих князь, а то, что происходило в то время по воле Шуйских иначе как современным словом беспредел и не назовешь. Иван Шуйский по своей воле взял да и сместил митрополита Даниил, а потом сослал его в Иосифо-Волоцкий монастырь.

На его место, едва ли ни силой, усадил Троицкого игумена Иоасафа.

Надо сказать, что Иван Иванович Шуйский, который сменил во главе думы умершего старшего брата Василия,  вел себя так, будто был великим князем. Причем князем карикатурным - так, как он себе это представлял.

Например, расхищал царскую казну, будто бы тратя средства на нужды детей боярских (обнищавших дворян), а сам велел кубки и другую золотую переплавлять и писать на них имена своих родителей, будто это их родовое достояние. Потом, если бы стали его уличать в татьбе, он бы показал надписи - это, мол, наше, исконное. Словом, чуял, что воровство его ненадолго, спешил и готовился к будущей расплате. Пока же входил в спальню великого князя, как в свою собственную, а самого великого князя и его брата будто и не замечал - пусть себе копошатся у его ног, как щенки.
[показать]
О родичах Иван Иванович тоже не забывал, дал им на разграбление богатый торговый город Псков. Наместниками там были Андрей Шуйский (тот который сидел в тюрьме вместе с Иваном Бельским) и князь Василий Репнин-Оболенский. Псковский летописец говорит, что они были свирепы, как львы, а люди их, как звери дикие. "А князь Андрей Михайлович Шуйский, - писал он, -  был злодей: дела его были злы на пригородах и волостях; (возбуждая) истцов на старые тяжбы, он выправлял с ответчиков с кого сто рублей, с кого более; мастеровые люди во Пскове все делали для него даром, а большие люди несли к нему дары". Такого бесстыдства тут еще не видывали.

Их поведение было еще постыдней от того, что, пока они грабили народ, Русь осталась беззащитной и на нее набросились татары: крымцы с юга, казанцы с востока - защищать-то было некому.

Благо, случилась сколь внезапная, столь и желанная перемена: в 1540 году по просьбе митрополита перед великим князем и думой был отпущен на свободу Иван Федорович Бельский. Он тут же вернулся в думу и без особого труда занял место во главе ее: бояре были уже сыты по горло грубостью и воровством Шуйских.
У Бельского было время, чтобы на досуге много обдумать и потому действия его были взвешенными, правильными. Он начал с освобождения узников - семьи несчастного Андрея Старицкого, дяди великого князя. За что были заточены княгиня Ефросинья и ее маленький сын Владимир, понять просто невозможно. Далее Иван Бельский ввел местное самоуправление, в основе которого были губные грамоты.
[показать]
А причем тут "губы" поясняет Владимир Даль: "Губная грамота, стар. данная на землю, поземельная крепость". Но это не только право на землю, но и много большее - право судить, само слово "уголовное право" происходит от губы, пагубы. Даль поясняет: "Губное дело, уголовное, губящее человека. Губная грамота, в этом значении, устав уголовного делопроизводства для губы, по ведомству губного старосты, заведовавшего уголовными делами по губе". Кстати сказать, и поныне армейская гауптвахта в обиходе называется "губой".

Особенно это не новое, а восстановленное, право пришлось по душе псковичам, которые гордо представляли ее "наместникам" Ивана Шуйского - мол, это отныне не в вашем, а в нашем праве.

Бельский никого не карал, не воровал, а очень грамотно летом 1541 года организовал оборону державы. Поскольку татары шли с двух сторон, он выслал им навстречу войска, которые поджидали неприятеля, соответственно, у  Владимира - против казанцев, и у Коломны - против шедших с юга крымцев. Поначалу основные силы были сосредоточены у Владимира, но тут русская степная разведка донесла, что из Крыма движется огромное войско и малыми силами его никак не сдержать. Очень быстро была проведена замена: усилена Коломна за счет "владимирского" войска. Маневр был произведен вовремя.
[показать]

Надо отметить, что великий князь вовсе не бездействовал и не получал извращенное удовольствие от наблюдения за муками кошек, сброшенных с колокольни (как о том неустанно повторяют в школах). Он обсудил с митрополитом и думой вопросы укрепления столицы в случае прихода неприятеля и отправил войскам письмо со словами поддержки, которое возымело большое действие и подняло боевой дух солдат. Они готовы были не пожалеть жизни за веру христианскую и своего юного государя, как они выразились - "испить чашу смертную с татарами". А тут и они показались на берегу Оки. Встретил врага передовой отряд князя Пронского.

 Хан решил, что это все силы русских и велел расстрелять их из полевой артиллерии. Какого же было его изумление, чтобы не сказать все нарастающий страх, когда стали один за другим подходить многочисленные русские отряды князей Микулинского, Серебряного, Оболенского, а там подтянулся и Дмитрий Бельский с русскими пушками. Крымским татарам только и оставалось, что драпануть поскорей.
[показать]
Правда, они надеялись уходя ограбить Пронск, да не случилось. Во-первых, воевода Жулебин основательно подготовился к такому повороту событий, даже женщин вооружил. А, во-вторых, на пятки врагу наступали отряды князей Микулинского и Серебряного. Так что нужно было уносить ноги да поживей.

Попутно заметим, что о князе Серебряном написана Алексеем Константиновичем Толстым великолепная повесть - спешите прочитать, кто еще не прочитал.

Узнав о позорном бегстве крымцев, казанский хан передумал идти на Русь.

Видя успехи русских, престарелый польский король Сигизмунд предпочел подписать с Москвой мирный договор.
Увы, время правления Ивана Федоровича Бельского длилось недолго, всего около полутора лет (с июля 1540 г. по январь 1542 г.). Шуйские снова вязли верх: сначала появился Иван да куда-то бесследно исчез и его сменил Андрей.

Бельского коварно заманили в ловушку, схватили, набросились скопом, скрутили, а потом сослали с глаз подальше - на Белоозеро, а там, по предварительно данному указу, умертвили.

Горько об этом и вспоминать.

В истории все повторяется

"…подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не стали, бросились добывать богатство и славу и нападали при этом друг на друга"
Иван IV, "Царево государево послание во все его Российское царство об измене клятвопреступников - князя Андрея Курбского с товарищами"

С возвращением к власти Шуйских вновь на Русь вернулись хаос и насилие. Бояре Шуйские, Иван, а затем и брат его Андрей, опирались в своих делах, прежде всего, на новгородцев, прибывших в столицу.

Тем на чужбинке легко было буянить да разбойничать, не дома же! Да и всегда новгородцы относились к москвичам с презрением, называя их Низом, понизовцами - не только по географическому, более южному, положению, но и униженными, познавшими ордынское рабство, а потом и низко кланявшихся великому князю.

А тут вот явились вольные люди, новые хозяева, они-то и поучат уму-разуму москвичей, пусть только боярин Шуйский укажет, что громить да кого казнить.

Как мы уже сказали, Ивана Бельского сослали на Белоозеро (это Белозерск в Вологодской области, на берегу озера Белого),что в XVI веке означало "у черта на рогах". Там его и убили.

Позже князь Андрей Курбский, сбежавший от Ивана Грозного к полякам, обвиняя царя во всех грехах, приписывал ему и убийство Бельского - мол, с этого он и начал свои злодеяния.

 Что было явной клеветой - не было тогда у Ивана ни власти, ни повода, чтобы совершить подобное: стране, словно в буйном хмельном угаре, управлялась Шуйскими. Так сторонника Бельского, князя Петра Щенятева они взяли прямо из комнаты великого князя: вломились без спроса через черный ход. Потом стали бросать камни в окно кельи митрополита Иосафа - хотели его вызвать да и убить. Владыка искал спасения в спальне Ивана Васильевича, но его нашли и схватили.

Зная это, не приходится сомневаться в справедливости слов Ивана Васильевича, написанных позднее: "И чего только они не наделали! Сколько бояр и воевод, доброжелателей нашего отца, перебили! Дворы, села и имения наших дядей взяли себе и водворились в них!.. Князя Ивана Федоровича Бельского и многих других заточили в разные места…Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать как иностранцев или нищих…Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не смотрит - ни как родитель, ни как властелин, ни как слуга на своих господ".
[показать]

   Взятого в спальне Ивана Васильевича митрополита  едва не растерзали и сослали, как и Ивана Бельского на вологодский север - в Кирилло-Белозерский монастырь. На его место назначили, понятное дело, новгородца Макария.

Интересно, что при хаосе возможно все: Ивана Бельского ни за что ни про что убили, а его брат Дмитрий продолжал заседать в боярской думе и ох, как же это все напоминало события тридцатых годов XX века: и хамы у власти, и разгул уголовщины, и посадки по вымышленным обвинениям одних родственников и милости  другим. Все повторяется, и ничему мы не учимся, потому что не желаем знать своей истории.

Как указывают многие историки, именно эта обстановка и сформировала жестокий характер будущего царя. Наверное, это верно, да не совсем: Иван не учился жестокости, на Шуйских глядя, и не разбившиеся кошки и затоптанными конями простолюдины его занимали, а - ощущение полной беззащитности, когда, будь ты хоть первым лицом в государстве, толпа может наброситься и растерзать тебя в клочья.

И никто, и ничто не придет тебе на помощь. Это были не пустые детские, а потом и юношеские страхи - пространство вокруг Ивана пустело с немыслимой скоростью. Ему говорили, что отца отравил двоюродный дед, что мать погибла также от отравы. И виной тому был Василий Шуйский. Про отца он не верил, про мать не помнил - мал еще был. Но вот сейчас, а не в далеком детстве, отправили в тюрьму его любимую няньку Агриппину. Он плакал, умолял простить ее неведомо за что, не трогать единственно, кто был с ним нежен -  отпихнули, как щенка. А потом пришла очередь маминого друга Ивана Овчины-Оболенского, его брата, Ивана Бельского, митрополитов Даниила и Иоасафа.

Был еще случай. Когда великому князю исполнилось тринадцать, он стал оказывать особое расположение к боярину Федору Семеновичу Воронцову и держать его в приближении. Шуйские увидели в этом угрозу для себя и решили устранить конкурента.

Три брата, Иван, Андрей и Федор, в помещении боярской думы и в присутствии своих многочисленных сторонников стали задирать Федора Семеновича, вызывая его на спор, а потом, не дав ему опомниться, навалились на него все скопом, оттащили в сторону и принялись избивать, разорвали на нем одежду и, распаляясь от своей безнаказанности все больше, решили его тут же и убить. Иван, испугавшись, послал к ним митрополита и бояр Попленвиных-Морозовых, чтобы они уговорили не убивать.

Самого великого государя эти разбойники и слушать бы не стали.

Шуйские со смертоубийством решили повременить, но отвели душу порвали священные одеяния на митрополите, а Воронцова с семьей сослали в Кострому.

И не было этому конца. И возникал в тишине шепоток: "Кто следующий, не ты ли?" И в самом деле, как на руку было бы Шуйским, если бы Иван умер от внезапной болезни. Они бы основали новую правящую династию и правили долго, на горе России.

Но времени для того еще не вышло - правительственные акты объявлялись от имени Ивана и, таким образом, имели законную силу. Более того, его положение напоминало карнавал, в котором он вынужден был принимать участие. Как прибудут иностранные гости или как решат устроить торжества по случаю церковного праздника, так и появляется великий князь в парадном облачении, а бояре за ним - свитой. Но это только для видимости. В будни же все менялось на противоположное: испуганный юноша и всесильные бояре.

Он мог вырасти запуганным, робким правителем, чего многие, очевидно и хотели. Но сказалась кровь -  греческая, литовская, русская, слитая воедино. Иван стал совершать поступки, которых от него никак не ожидали. Псовая и соколиная охота это так, забавы молодости. Главное было в другом.

По обычаю, осенью, он отправился поклониться мощам Сергия в Троицкий монастырь, а оттуда, как и отец, охотиться - к Волоколамску и Можайску. Там, вдали от Шуйских, дышалось легче и думалось лучше. Там и созрел его план, который состоял вот в чем. Из поездки великий князь вернулся спустя две недели. И еще два месяца вел себя так, будто все было по-прежнему. А потом, как раз на святки, велел своим псарям схватить Андрея Шуйского: псу и участь псовая. Опального князя потащили волоком в тюрьму, но не дотащили, убили прямо перед кремлевскими Ризоположенскими воротами.

Ну, а раз главарь погиб, то и с его бандой можно было покончить: они отправились в застенок.

Этим поступком Иван удивил всех и заставил себя уважать. Дальше больше. В мае 1546 года, когда пришли вести о готовящемся нашествии крымского хана, Иван сам повел войско к Коломне.

Спустя год произошел случай, который повлиял на окончательное решение Ивана: на него напали новгородские пищальники (артиллеристы). Надо сказать, что эти "республиканцы" считали князя чем-то вроде наемного воеводы и почтения к нему не питали.
Воротясь в Москву из этой поездки, Иоанн объявил митрополиту Макарию о своем намерении венчаться на царство и жениться. Желание это Макарий передал боярской думе - оно было встречено с радостью.16 января 1547 года Иван Васильевич был торжественно провозглашен царем всея Руси.

О том, что же это означает, мы расскажем в следующей главе.

[показать]






Написано веб-клиентом Swiftpen.

Tags: русская история, бояре