- 8 -
Быстро освежившись ледяной водой и взбодрившись, шаман спешно вернулся в уютное тепло сторожки.

- И что у нас сегодня на ужин? - как бы между прочим спросил он, вытершись и начиная одеваться.

- Картошка и рыба, - Элрик поставил на стол две тарелки и сел на край скамейки.

Хмыкнув, Аширу взял тарелку и уселся на край кровати. Еда оказалась вполне приличной. Насыщаясь, шаман изредка поглядывал на Эдварда. Ему, как всегда, не было до Хаосита никакого дела. Алхимик всецело был поглощён своими мыслями и своим братом.

В определённой степени Аширу это раздражало, но с другой стороны, ему было абсолютно всё равно, чем занят Эд в те моменты, когда не нужен ему. В данный момент его заботило совсем другое. Его состояние, пусть медленно, но всё же приходило в норму.

«Ещё немного, и я буду вполне жизнеспособен. Чёрт, впредь нужно быть осторожнее и не тратить так бездумно фуриоку», - продолжая заниматься самобичеванием из-за своего промаха, он постепенно расправлялся с ужином; Эдвард со своим уже покончил, поблагодарил брата и ушёл мыть посуду. Вернувшись, уселся на подоконник и спросил:

- Какие планы на остаток вечера?

Аширу неспешно окинул Эда оценивающим взглядом из-под челки и поднялся с кровати.

- У тебя никаких, разве что сам их себе придумаешь. А мне к общему сбору успеть надо. И кстати, спасибо за ужин, было вкусно.

Развернувшись, Хаосит набросил на плечи пальто и вышел. Погода по-прежнему оставляла желать лучшего; морозный ветер пробирал до костей. Поеживаясь от холода, он дошёл до бочки, проломил тонкую корку льда и, зачерпывая ладонью холодную воду, вымыл тарелку. Руки тут же закоченели, и шаман поспешил в спасительное тепло сторожки, а там сразу устремился к огню. Приятный жар маленькой печурки быстро отогревал озябшие пальцы.

Головокружение уже прошло, и боль почти совсем отступила. Лёгкая слабость ещё оставалась, но это было вполне терпимо. Конечно, он не решился бы сейчас вызвать Железного Стража или телепортироваться, но всё же совершенно беспомощным себя не ощущал.

Аширу достал дорожную сумку и стал перерывать ее содержимое, отыскивая вещи потеплее: прогулка обещала быть долгой, поскольку идти придётся пешком. Но выбора не было - на сборе нужно появиться.

Он закончил одеваться, обулся, и направляясь к выходу, бросил Эдварду через плечо:

- Сегодня можешь отдыхать, только поддерживай тепло в комнате.

Он уже взялся за дверную ручку, когда Элрик двумя шагами пересек комнату и схватил его за плечо, отлично понимая, к чему это может привести:

- Стой! Ты совсем с ума сошёл? Еще полчаса назад ты в лежку лежал, даже глаза не в состоянии открыть! Куда ты один пойдёшь? Либо тут оставайся, либо я иду с тобой.

Честно говоря, шаман был удивлён. Он снял руку алхимика со своего плеча и развернулся. Пристально посмотрев в глаза, он взял Эдварда за подбородок и, приблизив его лицо к своему, тихонечко спросил, почти прошептав слова ему в губы:

- Так хочется прогуляться по морозу?

Появляться вместе с Эдом на общем сборе в обессиленном состоянии ему совсем не хотелось. Мало ли какие «светлые» идеи могли прийти в голову тому же Цепешу. А столкнуться с ним в поединке, не имея запаса фуриоку, Аширу совсем не жаждал. Конечно, если есть Учитель, то ничего не произойдёт. Но что-то подсказывало, что сегодня ждать Хао бесполезно.

Всматриваясь в янтарные глаза «игрушки», он пытался понять, что же именно тот собрался сделать - прогуляться по морозу, или всё-таки остановить шамана от безрассудной (чего греха таить) прогулки.

- Так чего же ты хочешь, Эдвард?

Произнося свой вопрос, Аширу почти касался губ алхимика своими губами. От ощущения его дыхания на своём лице снова вернулось головокружение.

И Эдвард не смог сдержаться, он немного наклонил голову и неуверенно поцеловал шамана. То, что сейчас в комнате Ал, Элрик-старший забыл. Напрочь.

Сердце колотилось, как бешеное, порываясь вырваться из груди. Кровь стучала в висках. Эд прикрыл глаза, продолжая целовать тонкие губы, совершенно не соображая, что делает. Парой секунд спустя он оторвался от Хаосита и, посмотрев ему в глаза, тихо проговорил:

- Я хочу, чтобы ты не делал глупостей. К тому же, там холодно...

От робкого поцелуя пелена стала заволакивать сознание Аширу, обещая знакомое по последним дням наслаждение. Он был не в силах сопротивляться желанию. Может, и мог, но хотел ли сопротивляться? Не хотел.

- Боишься, что я замёрзну? Так согрей меня, - прошептал шаман в горячие губы Эдварда, взял его за плечи и увлек вглубь комнаты.

Стаскивая пальто, разматывая шарф, он ясно давал понять Элрику, что собирается сделать. Отвечая на очередной поцелуй, Хаосит прикусил его губу и слизнул капельку выступившей крови. Солёный вкус рубиновой жидкости наполнил рот, разбудил жгучее желание сорвать с Эдварда одежду и добраться до его обнаженного тела.

Желания Аширу редко расходились с делом, и сдёрнутая поспешно рубашка Эда полетела куда-то в сторону. Постепенно теряя над собой контроль, он загорался всё больше, покрывая плечи алхимика жадными укусами вперемешку с поцелуями.

Эдварду стоило немалых усилий сдерживать стоны от внезапно накатившего горячего возбуждения. Тело невольно, но уже вполне привычно начало плавиться под грубыми болезненными ласками шамана.

Ускользающими остатками разума алхимик понимал: обычный секс больше никогда не будет доставлять удовольствие. Будет казаться пресным, неинтересным без этих резких периодических вспышек боли. Ярких, сменяющихся диким возбуждением.

Он задрожал ещё сильнее, когда оказался прижат к стене, и слизнул выступившую на губе каплю крови. Сдерживать возбуждение было бесполезно, да он и не пытался. Брюки стали неимоверно узкими. Эд прикрыл глаза и выгнулся, подставляясь под грубые поцелуи и укусы.

Распаляясь все сильнее и сильнее, Хаосит рванул ремень брюк «игрушки», и вдруг заметил, что они не одни. Нарастающая волна ярости подкатила к горлу. В пол-оборота развернувшись к Алу, он рявкнул:

- Вон!

В принципе, Аширу не был стеснительным, но ему очень не хотелось, чтобы кто-то посторонний видел его в минуты такой слабости. А этого Духа он считал посторонним.

- Черт... Ал!!! - неслышно прошипел Элрик-старший.

Наслаждаясь страстными грубыми поцелуями, он совершенно забыл о брате. Даже смотреть в его сторону было безумно стыдно. Он прикусил губу, слушая шаги и тихий стук закрывшейся двери.

- Придётся объяснять... - от самобичеваний и стыда его отвлёк Аширу. От его жестоких ласк мозг снова вырубило, и Эд, ничего вокруг не осознавая, стал стаскивать с шамана одежду, подставляя беззащитную шею под укусы и засосы.

Хаосит сильно сдавил в пальцах сосок, заставляя «игрушку» взвыть и откинуть голову; затем чувствительно укусил за плечо, а алхимик только и смог, что прошептать пересохшими губами:

- Сильнее... Пожалуйста...

От этих тихих слов в Аширу сработал какой-то выключатель рассудка. Словно сорвавшийся с цепи пёс, он срывал с Эда остатки одежды, расцарапывал его кожу. Пьянея от запаха и вкуса крови, он безумел с каждой секундой всё больше.

В порыве застилающего разум возбуждения он припечатал Эдварда к стене, пошатнулся и схватился рукой за стол, чтобы удержать равновесие. Пальцы нашарили нож. Безумная идея появилась в голове одурманенного возбуждением шамана.

- Теперь ты никогда не забудешь о том, что принадлежишь мне, - прошептал Аширу сладко, с придыханием, на ухо Эдварду, поглаживая его грудь кончиками пальцев. Кровь стучала в висках так, что казалось, слышно было даже за пределами комнаты. Лавина первобытного возбуждения, смешанного с жаждой власти и инстинктом охотника, поймавшего жертву, накрыла Хаосита с головой, окончательно погасив разум.

Элрик судорожно сглотнул, не зная, чего можно ожидать от его мучителя-безумца в такие минуты. Почти нежно гладя его грудь, Аширу коснулся кожи острым кончиком ножа, всем телом прижал алхимика к стене и быстрыми отрывистыми жестами вырезал короткую надпись:

«Игрушка Аширу».

Он написал своё настоящее имя. Тонкие ранки тут же наполнились кровью, и шаман склонился, слизывая её.

Эд облизнул пересохшие губы, глядя на нож, мягко, почти осторожно тронувший кожу. Притиснутый спиной к грубой поверхности стены, он не смел даже шелохнуться. Он вскрикнул и сжал кулаки, но отвести взгляд от появляющихся на груди шрамов не мог. «Ashiru's Toy».

- Игрушка... Его игрушка... – сбивчивый сдавленный шёпот .

Кровь узкими дорожками побежала по груди. Эд прикусил запястье, когда язык Аширу заскользил по шрамам, животу, слизывая алые капли; мозг отключился окончательно, ранки жгло, но руки и язык шамана сводили с ума. Алхимик не выдержал и застонал. Ставшее почти болезненным возбуждение заставляло свободной стальной рукой цепляться хоть за что-нибудь.

Приглушённый шёпот сорвался с его губ:

- Игрушка... Его игрушка... Плевать!!! - и, подчиняясь какому-то непонятному желанию, он сполз вниз по стене, опускаясь на колени, и посмотрел снизу вверх на своего мучителя, своего хозяина. Казалось, тот, как дикий зверь, обезумел от вкуса крови. Эд провёл руками по его бёдрам, скользнул пальцами к ремню, расстегивая, приспустил брюки и обхватил возбуждённую плоть губами.

Мысли шамана потонули и растворились в водовороте ощущений. Он почти что взвыл от неожиданности того, что почувствовал. Неимоверным усилием он подавил рождающийся в горле звук и лишь глухо простонал. Ноги подкашивались; дрожащими руками он наткнулся на стол и и схватился за него, чтобы удержать равновесие.

Запредельное возбуждение толкало к каким-то действиям. Не совсем понимая, что делает, Хаосит сгрёб Эдварда за волосы на затылке и подался вперёд, вынуждая его принять член в рот полностью. Чувствуя, как погружается в горячую влагу, Аширу снова не смог сдержать стон. И он прозвучал гораздо громче, чем первый.

«Черт, я и не знал, что это так приятно!»

Мыслей не было, были только неудержимые желания. Они переплетались с пониманием того, что строптивец всё-таки сдался, с ощущением победы. Всё это, вместе взятое, рождало феерический коктейль чувств, дарило пьянящее наслаждение.

От стонов шамана Эда трясло. Порезы на груди горели, не давая забыть, кто он для Аширу. Эд не решался поднять глаза на шамана, продолжая сжимать губами его плоть, лаская языком, скользя по всей длине и слушая, наслаждаясь тем, что хозяин доволен, что ему нравится. Элрик провёл руками по бедрам Аширу. Хотелось ласкать себя, потому что и его истерзанный организм буквально требовал этого. Но алхимик не смел.

Эд не знал, делал ли это кто-то когда-нибудь для Аширу, но тот стоял, держась за стол, в руке всё ещё сжимая острый нож с каплями крови на стальном лезвии.

«Игрушка... Порадуй своего хозяина...»

И Элрик радовал. Он всё-таки взглянул на Аширу: тот раскраснелся, прикрыл глаза, с его полуоткрытых губ срывалось хриплое дыхание и редкие, но громкие стоны. Всё ещё держа Эда за волосы, шаман продолжал резко толкаться в него. Эд проехался руками по его бедрам и обхватил пальцами яички, отчаянно желая попробовать на вкус его семя. Он дрожал от возбуждения, но не смел позволить себе расслабиться, пока хозяин не удовлетворён.

Аширу выпустил из пальцев нож, и он с металлическим стуком упал на пол. Наслаждение обжигающими волнами прокатывалось по телу, заставляя вздрагивать и стонать, захлёстывало и снова отступало. То, что делали жадные губы «игрушки», было невыносимо приятно, но чего-то мучительно не хватало.

Эдвард чувствовал, что скоро хозяин не выдержит. Горячая налитая плоть пульсировала у него во рту, шаман гортанно стонал и дрожащими руками продолжал стискивать его волосы, заставляя двигаться быстрее. Элрик оторвался на секунду и, подняв взгляд, хрипло прошептал:

- Я хочу, чтобы тебе было хорошо, хозяин...

Аширу попытался заглянуть ему в глаза, но Эд уже продолжил изматывающую ласку. Постепенно разобравшись в своих ощущениях, шаман понял, чего ему так отчаянно не хватает - самого Эдварда, его стонов, его тела, вкуса его крови.

Хаосит протяжно застонал от очередного движения жарких губ, но не стал больше терпеть эту нежную муку. Взяв Эдварда за плечи, он осторожно отстранил его и поднял в полный рост.

- Нет, Игрушка, так не пойдёт, если ты так уж хочешь, чтобы мне было хорошо... - шаман целовал его шею, мешая слова и поцелуи с укусами.

Алхимик успел поймать себя на мысли, что действительно хочет, чтобы Аширу было хорошо. А ещё он хотел, чтобы и ему было хорошо. Хотел ощущать налитый кровью член, вбивающийся в его тело, хотел поцелуев, переходящих в укусы, хотел сводящее с ума обостренное чувство дикого животного наслаждения. И получил.

Руки Аширу судорожно сорвали с их тел жалкие остатки одежды. Шаман прислонил «игрушку» к стене, развёл ноги в стороны. Понимая, что сейчас более подходящего не найдёт, но усвоив предыдущие болезненные уроки, он не придумал ничего лучше, как позволить Игрушке облизать свои пальцы. Просунув руку между раздвинутых ног Эдварда, он проник в его тело, увлажняя и слегка растягивая вход. От этой «ласки» алхимик громко, несдержанно застонал, пытаясь насадиться на пальцы сильнее.

Вздрагивая от возбуждения, Аширу не смог себя больше сдерживать, убрал руку, подхватил Эда под колени, слегка приподнял и осторожно, пытаясь не причинить себе боли, насадил на свою налитую желанием плоть. Сдавленный стон наслаждения вырвался из горла. Голова закружилась от нахлынувших ощущений, и Аширу прижался к Эдварду, пытаясь удержать равновесие, прижимая его к стене, пачкая своё обнаженное тело кровью его порезов.

Кровь размазалась по всей груди и смешалась с капельками пота. Элрик вскрикнул и неосознанно обхватил шамана за шею. Он кусал губы, чувствуя солоновато-горький запах, было неимоверно хорошо. Шаман прижался к нему ещё плотнее, и Эд уткнулся носом в его шею, исступлённо целуя бледную кожу.

Поймав равновесие и крепко утвердившись на ногах, Аширу начал рывками двигаться в горячем теле, проникая глубже с каждым толчком. Громкие стоны «игрушки» смешались с его собственными, наполняя тесное пространство комнатушки. Перехватив одну руку удобнее и освободив вторую, шаман сжал возбуждённый член Эда. Да, алхимик хотел его, хотел не меньше, чем сам Аширу хотел его. Эта мысль добавила страсти и силы в движения шамана.

Целуя израненную кожу, слизывая выступившую после укусов кровь, слыша срывающиеся стоны, Аширу пьянел всё больше и больше. Безумно, жёстко врываясь в тело Эдварда, стискивая и гладя его плоть, он чувствовал, как приближается самый пик наслаждения. Одурманенный его податливостью, его желанием, Хаосит впивался в него губами и зубами, ласкал языком. «Игрушка» уронил голову на плечо шамана и прошептал сквозь стон:

- Да, хозяин... Да...

От его слов, выказывающих страсть и подчинение, Аширу полностью сорвался с катушек. Упиваясь дурманящей близостью тела, раздирая ногтями нежную кожу, он яростными толчками вбивался в покорное, трепещущее от болезненного желания тело алхимика.

Сдерживать стоны Эд не мог. Да и зачем? Приходилось собрать все силы в кулак, чтобы не кусать и царапать шамана, хотя хотелось безумно. Стальной рукой цепляясь за грубые доски стены, Элрик выгибался, своими движениями помогая проникать в него как можно глубже. Перед глазами всё плыло.

Алхимик знал, что ещё немного, и он не выдержит. То, что их слышал бы весь парк, если бы там кто-то был, не вызывало сомнений. Цепляясь почти сошедшим с ума краешком сознания за реальный мир, Эд понял, что уже пик, и в этот момент пследняя крохотная частица рассудка погасла, погружая его в какое-то нереальное наслаждение. Он закричал. Выгнулся всем телом и судорожно схватился за плечи Хаосита, ощущая, как семя изливается на испачканный кровью живот.

Чувствуя горячую влагу на руке, ощущая пряный запах и судорожные сжатия вокруг своей плоти, Аширу не мог больше терпеть. Сорвавшись на хриплый вскрик, дрожа всем телом, он наполнил своим семенем «игрушку». Качнувшись пару раз, он словно пытался продлить удовольствие, и обессиленно склонился на Эда, снова впечатывая его в стену. Отдышавшись немного, Аширу вышел из него и едва успел перехватить алхимика, не позволяя ему упасть на пол.

- Нет, Игрушка, сегодня все будет иначе.

Он перетащил обмякшее тело Эдварда к кровати и уложил. Не затрудняя себя одеванием, налил из чайника в тарелку воды. Достав второй раз за вечер дорожную сумку, вынул чистое полотенце и походную аптечку и, присев на край кровати, смочил полотенце в воде и стал осторожно стирать с израненной кожи успевшую присохнуть кровь, смешанную с потом и семенем. После этого шаман раскрыл аптечку, достал перекись водорода, свернул из кусочка бинта маленький тампон и стал обрабатывать раны.

- 9 -
Эд уселся на кровати и о чём-то задумался. Наверняка о брате. Сомнений в этом у шамана не было. Казалось, ни о чём другом алхимик никогда и не думает. Ещё раз пристально посмотрев, Аширу снова достал аптечку и вынул бинт.
«Черт, такие раны нельзя оставлять открытыми. Как я сразу не подумал об этом».

Подойдя к Эдварду вплотную, он поднял его руки и принялся бинтовать изрезанную грудь. Элрик безучастно смотрел в сторону, полностью погрузившись в свои мысли. Молчал и Аширу. Говорить как-то не особо хотелось.

***
- Почему?
- Я не хотел, чтобы ты умер.

***
Алхимик застыл, словно громом поражённый. «Я не хотел, чтобы ты умер». Всё это время Эдвард был уверен в обратном. Он думал: то, что шаман не убил его, связано исключительно с тем, что он проклятый садист-извращенец, которому просто нравится животный грубый секс, нравится чувствовать его, Эда, боль. Но перед глазами всплыл другой образ. Он - лежащий на руках у Аширу, тот судорожно прижимает его к себе, а на щеках слёзы.

Он поднял глаза: Хаосит сидел к нему спиной, подбрасывая поленья в огонь. В комнате становилось тепло, но Эд почему-то дрожал. Аширу поднялся и пересел на кровать. Элрик неуверенно посмотрел на него. Ожидать можно было чего угодно, но не такого: шаман осторожно обнял его, притягивая к себе, и прошептал:
- Не бросай меня больше, не надо.

Странно прозвучали эти слова. Будто он и правда боялся потерять свою «игрушку». В голове вертелось много мыслей. Слишком много. Эд опустил голову ему на плечо и, улыбнувшись, так же тихо ответил:
- Куда я от своего хозяина денусь?

Аширу взял его за подбородок и заглянул в глаза. Жёсткие, холодные, но не как обычно. Эд не мог оторваться от них, к горлу подступил ком, он сглотнул. Битва взглядов продолжалась недолго. Хаосит провел большим пальцем по щеке Элрика и встал. Только тогда алхимик смог выдохнуть. Заставив свой голос не дрожать и всё так же глядя на шамана, он сказал:
- Тебе отдохнуть надо...

Тот кивнул и начал стаскивать с себя одежду, аккуратной стопкой складывая на скамейке, а алхимик всё сидел, завёрнутый в одеяло, и смотрел на него. Затем Аширу забрался в кровать, резко дёрнул Эда к себе, обнимая, и положил голову Хаоситу на плечо.

- Спокойной ночи, - сказал шаман и щёлкнул кнопкой выключателя.

Комната погрузилась во тьму. Слышалось потрескивание дров в печке и тихое дыхание Аширу.

***
Утро ворвалось в сонную комнату тусклым, но всё-таки светом. Шаман проснулся, разбуженный им и... мирным сопением Эда на своём плече. Аширу отметил, что, наверное, пролежал так всю ночь, потому что рука затекла.

Осторожно вынув руку из-под светловолосой головы, он переложил Эда на подушку и выскользнул из постели. Надев штаны и ботинки, он перекинул полотенце через плечо и привычно пошёл на улицу умываться.

Выйдя из сторожки, Аширу сразу заметил сидящего у стены Духа. Посмотрев на него с минуту в упор, шаман произнёс:
- Он ещё спит, можешь за него не волноваться, теперь это моя забота. И, это… иди в дом.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и направился к бочке. За ночь она снова замёрзла. Проломив корку льда, Аширу добрался до обжигающе холодной воды и стал умываться. Ежась и вздрагивая от холода, он услышал краем уха, как скрипнула дверь.
Он наскоро вытерся и направился в желанное тепло убежища. Ала возле стены уже не было.

Завтракали молча. Быстро расправившись с едой, Аширу сдержанно поблагодарил Ала и отправился мыть тарелки.
- Одевайся, у нас тренировка.

***
- Может, всё-таки нам стоит объясниться?
- Зачем?
- Затем, что я не могу на такого тебя смотреть.
- Всё в порядке, брат. Это твоя жизнь, не моя.
- Но...
- Одевайся, он скоро вернётся, а ты не готов.
- Ал...

***
Второй поход на улицу вовсе не доставил шаману удовольствия, и он поспешил вернулся в сторожку. Эдвард был уже одет. Поставив тарелки на место, Хаосит вытер руки и немного погрел их над печкой. Заетем он надел пальто и шарф и развернулся к Эдварду.
- Готов? Ну, тогда пойдём. Сегодня пока без телепортации.

***
Алхимик посмотрел снизу вверх на усмехающегося Хаосита:
- Закругляйся, на сегодня достаточно. Я в душ.

Как только дверь за шаманом закрылась, Эдвард упал на пол, тяжело дыша. Повязка на груди пропиталась кровью. Он недовольно поморщился:
- Ненавижу кровь...

Поднявшись, он побрёл в душ, придерживая развязывающиеся бинты. Проку от них уже было мало; он кое-как размотал их, шипя от боли, когда очередной моток приходилось отдирать от раны. Под душем стало ненамного лучше - шрамы жгло, придавая странной пикантности купанию. Стараясь не издавать ни звука, Эд смыл пот и пыль и вышел из душа. Аширу уже был готов. Кое-как перебинтовавшись и одевшись, Элрик завязал волосы в хвост и подошёл к своему мучителю.

- Идём?

Шаман кивнул, и они покинули спорткомплекс.

***
C пакетами в руках, в зубах и чуть ли не на голове Эд был прижат к Аширу и телепортирован к их скромной лачуге в глубине заброшенного парка на окраине города.
- Хоть тащить его не пришлось, - ворчал Эд, пихая ногами обогреватель ко входу в дом: нести его было уже не в чем.
Чуть не споткнувшись о низкий порог, он проволок всё это шуршащее в разноцветных пакетах безобразие в комнату и всё-таки упал, зацепившись ногой о неровно лежащую доску.
- Черт!
Он рухнул на пол, чуть не побив в пакетах яйца. Аширу вошёл следом и, приподняв бровь, наблюдал, как Эд, сидя на полу, разбирает гору продуктов.

- Куда он столько накупил? – неслышно ворчал алхимик.

В доме стоял дикий холод. Хотелось выпить чашку чая, врубить обогреватель и сидеть и греться, наплевав на все дела. Но Эд готов был поспорить, что у Хаосита на этот счёт свои планы.

- У него весь день по минутам расписан, по-моему, - ворчание Элрика, казалось, не закончится никогда.

К счастью, Аширу в этот момент, видимо, тоже устал мёрзнуть и решил испробовать новенький обогреватель. В комнате с каждой минутой становилось всё теплее, и даже сидение на холодном полу стало не таким неприятным.

- Нам этого на год вперед хватит, - мрачно резюмировал Эдвард, глядя на стол, заваленный продуктами.

Немного подождав пока прогреется комната, шаман взглянул из-под челки на разбирающего сумки Эдварда, хмыкнул и пошел за дровами. Обогреватель - это, конечно, хорошо, но обед на нем не приготовишь.

Торопливо пробежавшись за сторожку, он поспешно вернулся в тёплую комнату: задерживаться на морозе совсем не хотелось. Свалив дрова у печки, он присел на корточки и принялся за разжигание огня.

Пламя вскоре заплясало на поленьях, и Аширу подошёл к Эду, который всё ещё возился с сумками.
- Ты до завтра их разбирать собрался?

Выбрав продукты для обеда, шаман вернулся к прогревшейся печке и принялся за готовку. Вскоре на плите уже варилась вермишель и жарились стейки.

«Быстро и сытно», - подытожил он, разливая чай.

Отойдя от плиты, он сунул чашку Эдварду.
- Отдохни, скоро обед будет готов. Потом, наверное, на общий сбор.

И мысленно поежился, предвкушая этот самый общий сбор.

Алхимик удивлённо смотрел на Аширу, протягивающего ему чашку с дымящимся чаем. Что-то горячее внутрь сейчас было самым лучшим, чтобы не заболеть после мороза. Эд смущённо пробормотал:
- Спасибо...

В кастрюле булькала вермишель, на сковородке жарились стейки. Пахло просто потрясающе, и Эд наконец-то понял, насколько за целый день беганья по городу и засыпанному снегом лесу замёрз, устал и проголодался. Да и Аширу был какой-то подобревший, что ли. По крайней мере, раньше Элрик себе и представить не мог, чтобы шаман сказал: «Отдохни».

Он отполз к кровати, облокотился на неё и прикрыл глаза, расслабляясь. Повязка на груди безумно мешала, но поделать он ничего не мог. Мог только терпеливо сидеть на полу, греть руку о чашку горячего чая и мечтать о вкусном обеде. Единственное, что портило настроение, - скоро предстояло опять тащиться на холод, проваливаться в снег и идти на проклятый общий сбор.

Была бы его воля, алхимик точно бы наплевал на него, но Аширу это заботило слишком сильно. Эд так и не понял, почему. Шаман уже третий день собирался на него попасть, но не выходило. То Элрик упал в обморок, то дикий секс, то снова дикий секс и его, Хаосита, усталость.

Воспоминания не были неприятными, и даже последствия не казались такими удручающими, несмотря даже на то, что проклятые шрамы останутся на груди Эда, наверное, до конца жизни, как и железные рука и нога.

- Ты всё больше и больше становишься похож на какое-то чудовище, Эд... - алхимик вздохнул и отпил глоток горячего чая. В комнате от работающего обогревателя и печки становилось не просто тепло, а даже жарко. Он расстегнул рубашку и увидел пятна крови на повязке на груди.

- Черт...

***
Допив чай, Аширу проверил свою стряпню: всё было уже готово.

Расставив тарелки с едой на скамейке, как на импровизированном столике, шаман принёс её к кровати и взглянул на Эдварда: тот рассматривал пропитавшийся кровью бинт на груди.

- Не тронь, я сам перевяжу, а сейчас давай обедать.

Присев на край кровати, Хаосит принялся за еду, краем глаза наблюдая за тем, как Эдвард последовал его примеру и тоже приступил к полуденной трапезе.

- Если будет тревожить, просто скажи, сам не трогай. Я позабочусь об этом сам.

Расстегнув пуговицы, шаман жестом заставил Эда поднять руки и стащил с него успевшую пропитаться кровью рубашку.
- Ну что здесь? - спросил он скорее себя, чем алхимика, и принялся осторожно разматывать сбившуюся повязку.

Эдвард тихо зашипел, чувствуя, как тонкий бинт отдирался от раны. Когда повязка была окончательно снята, алхимик опустил глаза, наблюдая надпись «Ashiru's Toy» со стекавшими от неё тонкими ярко-красными дорожками. Зрелище завораживало. Он не смог сдержаться, провёл пальцем по груди, смазывая одну из дорожек, и обхватил его губами, ощущая металлический солоноватый привкус во рту.

Аширу застыл, но ненадолго. Всего на несколько мгновений. Дикое, подстёгнутое запахом и видом крови, возбуждение удушливой волной стало вытеснять рассудок. Его жалкими остатками шаман понимал: остановиться не сможет. Понимал, что превращается в одержимого маньяка, совершенно не контролирующего себя при наличии двух составляющих: кровь и Эдвард.

Пока в нём шла борьба разума с желанием, его руки, словно обретя собственную жизнь, как в замедленном кино, потянулись к ремню на брюках Эдварда и расстегнули застежку. За ремнем последовала и ширинка. Руки продолжали жить собственной, отдельной от разума жизнью, и вот уже Эдвард был повален на кровать и с него сдирались расстегнутые брюки.

«Черт! Черт! Черт! Как же это всё не ко времени!» - пытался докричаться до него разум, но тело уже отключилось, идя на поводу у более сильных инстинктов. Перехватив запястья Эда, Аширу завернул ему руки за голову, Раздвинув коленом его ноги, он расположился между них, склонился над окровавленной грудью, и скользнул языком по порезам, слизывая выступившую кровь, пьянея от её вкуса и запаха, возбуждаясь всё сильнее и сильнее.

Элрик выгнулся, подставляясь сильнее, и застонал:
- Хозяин...

Он застонал громче, не до конца ещё понимая, от чего: от дикого, нереального возбуждения или боли, которая в последнее время стала бессменным спутником этого возбуждения. Эд чувствовал, что Аширу тоже хочет его не меньше, а то и больше, чем сам алхимик хотел шамана, чувствовал через грубоватую ткань штанов. Он непроизвольно согнул ноги, упираясь в постель и начал медленно двигать бедрами, потираясь об Хаосита.

Перед глазами всё плыло. Эд прикусил запястье, чтобы не стонать на весь заброшенный парк. Только дикое животное желание. Он не смог сдерживаться и шептал сквозь стоны только одно:
- Хозяин... Хозяин, пожалуйста...

- 10 -
Ставший привычным после тренировки обед в кафе был нарушен появлением девушки, на которую Элрик бы и не взглянул дважды, но Аширу… Аширу зверел, зверел всё сильнее с каждой секундой, наблюдая за девушкой, переругивающейся со своим духом.

В кафе собственной персоной пожаловала Святая Дева Жанна, предводитель Х-судей, но этого Элрик знать не мог. Уверенная в собственной силе, она и не думала прятаться или маскироваться. В воздухе запахло угрозой.

- Черт! Только драк сейчас не хватало! – едва слышно прошептал алхимик.

Он знал, что если шамана не остановить, то всё закончится плачевно: для кафе, для девушки и для всех окружающих, а может, и для самого Аширу. Нет, алхимик не сомневался, что если Хаосит начнет драку, то выйдет из неё победителем. Но вот какой ценой?

Глаза шамана метали молнии. Он уже начал подниматься с места, и Элрик решил сделать самый отчаянный шаг. Он опустил руку на его, сжимающую скатерть, и тихо проговорил:

- Это плохая идея! Сейчас не то место и не то время. Она от тебя никуда не денется.

Аширу с презрением посмотрел на него и отдёрнул руку. Девушка в этот момент что-то рявкнула официанту, вскочила и крикнув: «Отстань, Маш!» - вылетела из кафе. Эдвард выдохнул.
Не желая того, он спас девушку - зато сам нарвался. Аширу смотрел на него с такой неприязнью, что он невольно поежился.

Хаосит был зол, невероятно зол. Очень давно не видел Элрик своего «хозяина» в такой ярости.
- О чём ты вообще думаешь, Эдвард Элрик? Нельзя было упускать шанс! Встретить Железную Деву без всей её команды практически нереально. Такая возможность может больше не представиться!

Шаман не кричал: злость так сдавила горло, что он мог только шипеть. Он был настолько взбешен поступком алхимика, что назвал его полным именем, что было присуще только в моменты крайней озлобленности. Аширу окинул беглым взглядом кафе: похоже, никто ничего не заметил. Одно дело разоблачить себя, вступив в бой с противником, и совсем другое - впустую привлечь к себе ненужное внимание.

Подозвав официантку, он расплатился, невероятным усилием воли сдерживая себя от того, чтобы не схватить Эдварда за шиворот и не выволочь на улицу. Смерив «игрушку» взглядом, не обещающим ничего хорошего, Аширу развернулся и молча направился к выходу.

***
От броска Эдвард вклеился в стену. Подойдя к нему поближе, шаман склонился немного, схватил его за шиворот, и резко поднял. Спустя мгновение кулак уже летел в челюсть алхимика. Показалось, что под ударом захрустели кости. Пальцы обагрились кровью с разбитой губы Эдварда. Следующий удар полетел в живот, заставляя Элрика сложиться пополам.

- Тебе все еще хочется остановить меня от боя с Железной Девой?

Нет, алхимику не хотелось. Захотелось забиться в угол, сжаться и молить всех богов, чтобы это прекратилось. Он понимал, что это только начало, а дальше к сломанной челюсти прибавится ещё что-нибудь, и не ошибся: шаман снова отшвырнул его к стене, теперь сильнее, чем в прошлый раз. В глазах начало темнеть, и Эд понадеялся, что потеряет сознание, и Аширу будет избивать бессознательное тело.

Злость кипела в Хаосите, перекрывая все остальные чувства и эмоции. Отшвырнув Эдварда, он ускорил его полет ударом ноги в грудь. Стена в маленькой комнате оказалась слишком близко, и Эдвард впечатался в нее спиной и медленно сполз на пол.

Аширу снова подошел к нему, схватил за волосы и заставил подняться. Очередная серия ударов градом посыпалась на «игрушку». Алхимик снова упал, но шаман уже не стал его поднимать. В озлобленном остервенении он продолжал избивать валяющегося на полу Эдварда ногами.

Запах крови, сочившейся из ран, наполнил комнату, затуманил рассудок Хаосита, лишил всяких мыслей. Он остановился над почти неподвижным телом, тяжело дыша.

Элрик осмелился убрать руку и посмотреть на него. Глаз заплыл, во рту чувствовался противный привкус крови. Сопротивляться сейчас он точно уже не смог бы. Эд сплюнул слюну, смешанную с немалым количеством крови, шаману под ноги и кое-как отерся рукавом.

Он мог только тихо, без эмоций, прохрипеть:

- Ещё что-нибудь, хозяин?
Приподнявшись на вроде бы не сломанном локте, он смотрел на шамана снизу вверх, ожидая дальнейших действий.

В его голосе не было и тени иронии. Слова «игрушки», тон, его взгляд - словно сорвали самообладание Аширу с удерживающей пружины. Невероятно-пьянящее чувство жажды полной власти охватило его, сметая все запреты. Он склонился к Эдварду, схватил его за подбородок и впился в него жадным поцелуем.

Вкус крови родил привычное жгучее острое возбуждение. Сдерживать свои желания он не видел смысла. Жадно целуя и кусая разбитые губы, он, словно помешанный, срывал с алхимика одежду, болезненно царапая кожу. Освободив его от одежды, Аширу швырнул Эдварда спиной на пол посреди комнаты, поспешно разделся и, склонившись над телом Эда, нетерпеливым жестом раздвинул его ноги, просунул пальцы между ягодиц и проник в тесное тело, растягивая.

Решив, что «предварительных ласк» достаточно, он схватил Эдварда за бедра и резко вошёл в него своей плотью. Аширу в полной мере прочувствовал наслаждение от проникновения. Хмельное безумие затуманило мозг, вытеснило все мысли и желания, кроме одного - обладать Эдвардом в полной мере. Грубо вбивая свою плоть в тело «игрушки», шаман впивался ногтями в его бедра, сжимая их и заставляя двигаться в такт его движениям.

Прижавшись к избитому алхимику, шаман покрывал жгучими поцелуями его лицо и шею; как сумасшедший, кусал его губы, расцарапывал едва зажившие шрамы на груди, слизывал капельки выступающей из ран крови. Беспрерывно, агрессивно двигаясь, он ощутил, как стиснутый их телами член Эдварда становится твердым.
Поняв это, он почти интуитивно, по привычке, просунул между ними руку и сжал плоть «игрушки» в ладони.

Эдварду было больно, безумно больно, давно он не испытывал такой боли. Каждое резкое движение отдавалось в сломанных ребрах, но поделать он ничего не мог.
На прикосновение к собственному члену он почти рефлекторно вскрикнул и выгнулся. Из глаз брызнули слезы, он едва не потерял сознание. Но грубые поцелуи-укусы не позволили этому случиться, возвращая к реальности. Элрик тяжело дышал, срываясь на стоны. Сейчас всё было не как раньше, тело буквально разрывало от боли, мозг плавился; он не мог понять, плохо ему или хорошо. Его трясло, он искусал губы так, что ничего живого на них не осталось. От особенно яростных толчков внутри - вскрикивал и дёргался.

«Лучше бы убил...»

Это была последняя мысль, которую осознал Эдвард Элрик.

Стоны и хрипы наполняли комнату. Аширу был настолько опьянён происходящим, что, даже не заметив, что Эдвард кончил, продолжая ласкать его плоть ладонью, ускорил движения и, достигнув пика наслаждения, глухо зарычал, наполняя тело алхимика своим семенем. Получив свою дозу наслаждения, шаман рухнул, как подкошенный, на распластанное под ним тело.

Немного отдышавшись, он приподнялся на руках и попытался заглянуть Эду в глаза. Они были закрыты. Присмотревшись внимательнее, он понял, что Элрик практически не дышит. Он откатился в сторону, встал на колени, склонился над бессознательным алхимиком, пощупал пульс. И закричал, наполняя отчаяньем пространство комнаты:

- НЕЕЕТ!!! ТОЛЬКО НЕ ЭТО!!!! НЕ СЕЙЧАС!!! НЕ ТАК!!! НЕТ!!! НЕТ!!! НЕТ!!!

Жизнь медленно уходила из искалеченного тела. Аширу перестарался. Да, он был зол на Эда, но хотел лишь проучить, преподать такой урок, чтобы «игрушке» больше никогда не взбрело в голову повторить ошибку.

Шаман вдруг остро ощутил нехватку этого строптивца. Более того, он понял, сколь сильна и болезненна зависимость от извращённого удовольствия, к которому привык за несколько дней. Аширу осознал, что сам был игрушкой, зависящей от невозможных переживаний, которые дарил ему Элрик. Ему снова хотелось слышать стоны, видеть извивающееся от запретного наслаждения тело, чувствовать вкус крови на губах.

- Нет, не уходи, не покидай меня! - умолял он Эдварда. Поднявшись, он осторожно, словно хрупкую сломанную куклу, взял его на руки и отнёс на диван. И взвыл в отчаянии. Ему не к кому было обратиться за помощью в этот раз.

- Потерпи, потерпи совсем немного, я обязательно найду помощь. Не покидай меня…

***
Спустя полтора месяца, по дороге в Добби Виллидж, Хаосит Аширу по прозвищу Бэйзил ввязался в схватку с Йо и его командой. Сломленный, скрывающий за маской надменности боль утраты, он стремился стереть противников с лица земли (что и сделал бы весьма успешно и без лишних усилий), но не заметил бесчестной ловушки Икс-судей и был поражён копьём Майкла – архангела Марко.