Глава 6. Реакция замещения


Ремус Люпин стоял над кроваткой спящего черноволосого малыша,
который возился и сладко причмокивал во сне. По лицу мужчины текли
слезы, глаза выражали страдание, плечи были опущены, будто под
тяжестью свалившегося внезапно бремени. Он оплакивал погубленные
жизни четырех друзей, таких молодых и полных жизни, оплакивал
маленького мальчика, который остался сиротой, оплакивал
предательство учителя, наставника, который когда-то подарил ему
сказку, открыв перед ним ворота Хогвартса. В обычно добрых глазах
зажглись яростные искорки. Альбус Дамблдор поплатится…

*_*_*

- Этого не может быть! Альбус – самый могущественный светлый маг
современности! Глава Ордена Феникса… - осознав, то сболтнул лишнее,
Ремус осекся.
Элоиза слегка наклонила голову, заинтересованно посмотрев на
досадливо поморщившегося мужчину.
- Вот какое название, оказывается, носит пресловутая организация
Дамблдора?! Что же, весьма… мило.
- И главное совсем не пафосно, - усмехнувшись, добавил Люсьен.
- Этого не может быть! Повторяю вам, - Ремус, решив не обращать
внимания на издевательские комментарии, упорно гнул свою линию, -
директор не предатель.
- Тогда объясни мне, почему тебе никто не сообщил о трагических
событиях хеллоуинской ночи, о падении Волдеморта, о положении Гарри?
Почему многоуважаемый Дамблдор не написал тебе, не попросил
вернуться из изгнания?
- Это было не изгнание, а необходимый отъезд, - буркнул он.
Его уверенность поколебалась. Ведь он тоже задавался этими
вопросами. Почему не написал? Почему не вызвал? Не сообщил о
похоронах, о суде? Медленно голову стала заполнять боль, а к горлу
подкатила тошнота. Ремус сжал виски пальцами и часто задышал.
- Ремус, выпей это, - Элоиза протягивала ему пузырек, - Это
обезболивающие средство с успокоительным эффектом.
Мужчина взял зелье и, принюхавшись, одним глотком выпил. Мгновенное
облегчение затопило его, и он снова был способен на мыслительную
работу.
- Как я уже рассказывал, мой отъезд был частью плана, - он запнулся,
а потом невидящим взором уставился в огонь. – У меня перед глазами
стоят их лица, такие, какими я видел их в последний раз. В тот
вечер, это было в начале августа, мы все: Лили, Джеймс, Сириус,
Питер и я – собрались в кабинете директора, и он сообщил нам о
Пророчестве. Сказать, что мы были шокированы и испуганы, значит не
сказать ничего. Джеймс был просто в ужасе, не зная, как защитить
жену и сына, Сириус выдвигал план за планом, каждый последующий их
которых был в тысячи раз сумасброднее предыдущего. Питер был
молчалив, но это не сильно бросалось в глаза, так как он никогда не
отличался говорливостью. Лили как обычно пришла в себя быстрее всех
и принялась выпытывать у Альбуса полное содержание Пророчества, но
так ничего от него и не добилась. Я одновременно успокаивал Джеймса
и пытался утихомирить Сириуса, который уже выхватил палочку, готовый
мчаться в логово Лорда. В кабинете царил хаос, пока директор не взял
слово и не предложил гениальное в своей простоте решение. Необходимо
было наложить на Поттеров заклятие Доверия, а Хранителем Тайны
сделать одного из нас. Это и оказалось самым сложным, так как все
страшились столь великой ответственности, но и оставаться в стороне
никто не желал. Обсуждение проблемы на повышенных тонах не дало
никаких результатов, кроме того, что Альбус отправил нас по домам,
сказав подумать и выбрать оптимальный вариант. Мы попрощались, и все
по очереди покинули Хогвартс через камин. Все, но не я. Директор
попросил меня задержаться для приватной беседы. Он сообщил мне, что
у него появился план, но он не хотел высказывать его при Питере, так
не очень ему доверяет в последнее время. Сейчас я прекрасно помню,
что это сильно меня удивило: если не доверяешь, зачем было звать
Питтегрю и сообщать при нем информацию, которая может стоить людям
жизни. Но тогда я не стал акцентировать внимание на этом моменте,
ведь решения Альбуса Дамблдора непогрешимы, - в голосе Ремуса
явственно звучала ирония, а в глазах горел огонек понимания. –
Предполагалось сделать вид, что Хранитель я, а на самом деле
провести обряд над Сириусом. Я должен был этим же вечером, ни с кем
не простившись, засветившись в нескольких людных местах и
основательно запутав следы, покинуть Англию. Я не совсем понимал,
почему нельзя попрощаться с друзьями, но Альбус был непреклонен, и,
в конце концов, мне не оставалось ничего, кроме как смириться. Я за
час собрал вещи, побродил по Хогсмиту и по Диагон-аллее, а затем
портключом перенесся в Словакию, в дом, оставленный мне дедушкой.
Так как Альбус запретил мне любые контакты с Англией, я не получал
ни писем, ни газет. – Ремус замолчал, а потом губы его изогнулись в
печальной улыбке, и он прошептал, - Вы правы, это было изгнание.
Элоиза и Люсьен сочувствующе смотрели на молодого человека, в
котором все: поза, взгляд, выражение лица – говорило о глубокой
скорби. Женщина мягко сказала:
- Ремус, если ты сейчас не можешь говорить, мы обсудим это тогда,
когда ты будешь готов.
- Нет, Элоиза, я и так слишком долго ждал. Мое бездействие и слепое
доверие привело к гибели близких мне людей, к тому, что ребенок моих
друзей, оказался в лапах манипулятора. Мы обсудим все здесь и
сейчас.
- Как скажешь, - Элоиза вздохнула. – Мы рассказали историю нашей
семьи и личные взгляды на эту ситуацию. Вспомнив собственные
впечатления, ты сделал соответствующие выводы о Дамблдоре, но ты так
и не услышал от нас ни наших мотивов, ни доказательств. Пообещай
мне, что после того, что ты сейчас узнаешь, ты не сорвешься с места,
а спокойно дослушаешь до конца, - получив согласный кивок, она
продолжила. – Гарри Поттер находится в этом доме. Спокойно, Ремус,
ты обещал. Так вот, на следующий день после трагедии все газеты
пестрили статьями о падении Лорда, о Гарри Поттере и о Дамблдоре,
благородном волшебники, который позаботился о маленьком сироте.
- Дорогая, я думаю, стоит начать с другого, - Элоиза сделала
приглашающий жест рукой, передавая слово мужу. - Долгое время мы
жили во Франции, так как в Англии была крайне нестабильная
обстановка, и близкий друг семьи, имеющий прямое отношении ко всей
этой истории, настоял, чтобы мы и носа домой не казали. На следующее
утро после трагедии мы получили послание от нашего информатора, в
котором прочли о ночных событиях и об аресте Блэка. По причинам, о
которых я расскажу позже, мы тотчас собрались и вернулись в
Британию, а затем отправились на поиски Гарри. Каково же было наше
удивление, когда мы нашли Героя магического мира в маленьком
магловском городишке. Один дом окружало магическое поле, и мы сразу
поняли, что нам сюда. Дверь открыла крайне утомленная и
неприветливая женщина, она чуть ли не накинулась на нас с кулаками,
когда поняла, что мы волшебники. Но когда мы сказали ей, что
никакого отношения к Дамблдору не имеем, а даже скорее наоборот, она
все же пустила нас в дом. Элоиза случайно заметила на её коже синяки
и воспользовалась легилименцией, чтобы узнать, что произошло.
Оказалось, что эта женщина – тетя Гарри. Ночью она обнаружила под
дверью сверток с ребенком, к которому прилагалось письмо. С первого
взгляда узнав сына своей сестры по неповторимым глазам, она занесла
мальчика в дом и накормила его. Только после этого она прочла
письмо, - Люсьен изящным движением руки отбросил крышку с
принесенной эльфом шкатулки, извлек сложенный лист бумаги и протянул
его Ремусу. – Вот оно, я решил сохранить его для истории.
Люпин взял письмо и углубился в чтение. С каждой прочтенной строчкой
его лицо становилось все краснее и краснее от еле сдерживаемой
ярости. Дочитав до конца, он смял несчастную бумагу в кулаке и
брезгливо откинул подальше от себя, после чего схватил
предусмотрительно наполненный стакан и залпом выпил. Люсьен, достав
палочку, призвал многострадальное письмо, расправил его и убрал
обратно в шкатулку.
- Петунья прореагировала на содержание послания точно также. Правда
она ещё и разорвала это письмо на мелкие кусочки, и я только по
счастливой случайности наткнулся на его останки и вернул им
первозданный вид. Несмотря на соображения директора о том, что она
ненавидит все, что связано с магией, Петунья не последовала
наставлениям Дамблдора, - он улыбнулся. – Утром её муж Вернон Дурсль
увидел ребенка и приказал вышвырнуть на улицу. Когда она встала на
защиту мальчика, он ударил Петунью и попытался ударить Гарри, но
всплеск магии отбросил его и крепко приложил о стену. Мужчина, не
знавший о существовании волшебного мира, в ужасе покинул дом. Все
это Элоиза узнала из воспоминаний женщины. Мы, естественно, забрали
Петунью с её сыном Дадли и Гарри оттуда и поселили их здесь, к слову
сказать, более безопасное место трудно найти. Но Дамблдор пока не
знает об этом. За прошедший месяц он ни разу не навестил Гарри, -
Люсьен замолчал и отпил из своего бокала.
Ремус мрачно сверлил взглядом дверь, иногда посматривая на камин. В
этот момент он отлично понимал Бродягу с его неуемной жаждой
действий. Больше всего он бы хотел оказаться подле директора прямо
сейчас и... Нет, лучше, если директор окажется рядом с ним в
полнолуние. Ремус хищно улыбнулся, представляя эту картину. Мозг
мужчины был немного затуманен алкоголем вперемешку с успокаивающим
зельем, поэтому он не задавался вопросами о мотивах директора, как
ранее, а с извращенным удовольствием думал о том, как вцепится в
старческую шею и прервет никчемную жизнь подлого предателя.
«Как думаешь, хватит на сегодня откровений, или рассказать все до
конца?» - Люсьена окутало привычное тепло, которое всегда
сопровождало мысленные беседы с женой.
Он прикрыл глаза от наслаждения и ответил: «Если ты имеешь в виду
Тома, то да, я думаю, что Ремус должен об этом узнать сейчас.
Единственное, о чем следует пока умолчать, так это роль Северуса
Снейпа во всей этой истории. Пусть разбираются между собой сами. У
нас и так проблем на сто лет вперед, чтобы ещё разбираться в
ненависти двух глупых подростков».
«Дорогой, ты к ним несправедлив. И Северус, и Ремус очень много
пережили, повзрослели. Им будет уже не до детской вражды» - Элоиза
немного укоряющее посмотрела на Люсьена.
Тот скептически прищурился и протянул: «Повзрослели? Ты сейчас
говоришь о том черноволосом бездельнике, который устроил переполох
за ужином и довел бедную девушку до слез? Или о юном оборотне,
который в этот самый момент, сидя в нашей гостиной, сочиняет тысячу
и один способ приготовления жаркого из Альбуса Дамблдора?»
Элоиза, в этот момент делающая глоток вина, закашлялась, пытаясь
скрыть смех, что стоило её неимоверных усилий. Она кинула на мужа
притворно гневный взгляд и кивнула на Ремуса, предлагая продолжить
беседу. Люсьен жалостливо посмотрел на неё: «Может лучше ты?» «И не
надейся!» - однозначный ответ.
Люсьен хмуро покосился на жену, на что она, ребячась, показала ему
язык, обречено вздохнул и обратился к Ремусу:
- Ещё одна странность – это арест Сириуса Блэка, - он замолк,
наткнувшись на недоуменный взгляд Ремуса, который пытался понять,
кого ещё ночью принесло в лес, где он расправляется с директором.
Осознав, что немного отвлекся, он смущенно покраснел и сказал:
- Прошу прощения. Я задумался. Продолжайте, пожалуйста.
«О чем я и говорил», - Люсьен, подавив желание закатить глаза,
послал мысль жене, а потом начал заново:
- Дело Сириуса Блэка было очень таинственно обставлено. Сейчас мы
имеем достаточно много информации, так как у нас весьма обширная
сеть… хм… разведчиков. Во-первых, его поведение в последние месяцы,
начиная с августа, нельзя было назвать ординарным. Он постоянно
носился по стране, появляясь то в одном месте, то в другом,
устраивал бурные кутежи, участвовал во всех сражениях с
Пожирателями, от самых незначительных стычек до крупных битв, в
целом постоянно был на виду. Словно специально старался привлечь как
можно больше внимания и впутаться в максимально возможное количество
неприятностей. После того, что ты нам рассказал, можно предположить,
что он следовал какому-то плану Дамблдора, только вряд ли тому же
самому, что и ты. Ведь директор рассказал вам о Пророчестве как раз
в августе? – Ремус кивнул, и Люсьен продолжил. – Во-вторых,
сообщение об его аресте появилось в экстренном выпуске Пророка уже в
шесть часов утра 31 октября, следовательно, на то, что бы убить
Питера и маглов, а затем попасть в лапы авроров, у него было очень
мало времени, так как нападение на Поттеров произошло около часа
ночи. Не говоря уже о том, что мне, например, совершенно не понятно,
за каким Мерлином Сириусу понадобилось убивать Питера, тем более,
если уж на то пошло, судя по всему, Блэк – профессионал и отличный
дуэлянт, чего не скажешь о Питтегрю. Ведь так?
Ремус в изумлении смотрел на мужчину. Он так точно описал его
друзей, будто знал их долгое время. Люпин впервые задумался о том, с
кем на самом деле имеет дело. Надо иметь колоссальные связи и
влияние, чтобы до такой степени быть осведомленным обо всем и обо
всех, при этом не покидая собственного кабинета. Поймав
вопросительный взгляд Люсьена, Ремус вспомнил, что ему задали
вопрос, и в очередной раз кивнул.
«Его проняло. Он, слава Моргане, наконец-то начал осознавать, что мы
не оленята», - Люсьен наблюдал за пораженным лицом Ремуса, успешно
скрывая улыбку. Элоиза только покачала головой и философски
заметила: «То ли ещё будет, когда мы перейдем к нашей политической
позиции и панибратским отношениям с Темным Лордом».
Люсьен мысленно застонал, а вслух сказал:
- Ну, вот. Сириус хоть и не был аврором, но военный опыт имел,
состоял в птичьем ордене Дамблдора и смог бы убить уступающего ему в
силе противника, не угробив при этом двенадцать невинных маглов.
Третья странность состоит в том, что директор пальцем о палец не
ударил, чтобы добиться для своего любимца справедливого суда.
Именно, Ремус, никакого суда не было и в помине. Сириуса схватили,
даже толком не допросив, отправили в Азкабан и посадили в камеру для
особо опасных преступников. Это и есть четвертый и последний пункт.
Но причина, по которой Дамблдор упрятал Блэка за решетку, очевидна.
Ему нужен был Гарри, а Сириус – крестный отец ребенка, то есть за
неимением других близких родственников-волшебников: дедушек,
бабушек, тёть и дядь – ближайший родственник и, следовательно,
именно он становился опекуном мальчика в случаи гибели родителей.
Ремус думал, что разозлиться сильнее, чем он уже успел, невозможно,
но мысль о жизнерадостном, смешливом и непоседливом Бродяге в
крошечной камере, за решеткой, без капельки солнца, в окружении
дементоров стала последней каплей, и его охватила звериная ярость.
От магии, которая, казалось, переполняла тело и пыталась вырваться
наружу, пальцы начало покалывать, а затем их скрутила резкая,
характерная для превращения боль. Он посмотрел на руки и изумленно
замер, задохнувшись готовым сорваться с губ рыком. Человеческие
запястья плавно переходили в стремительно покрывавшиеся шерстью
когтистые волчьи лапы, такие знакомые и такие ненавистные. Он
перевел испуганный взгляд на сидящих напротив людей, которые
выглядели удивленными, но не спешили с криками ужаса убегать прочь
от монстра, в которого он превращался. Ремус очень боялся, что
сейчас полностью обратится, потеряет способность мыслить и убьёт
всех, находящихся в этом доме. Но шли секунды, а ничего не менялось,
боль отступила, магия немного улеглась, выполнив задачу и создав
Ремусу смертоносное оружие. Затянувшееся молчание прервала Элоиза:
- Это очень неожиданно. Я не знала, что ты истинный оборотень, - она
восторженно улыбнулась и взглянула на лапы с исследовательским
интересом. – Кстати, тебе идут волчьи глаза, хотя на человеческом
лице это смотрится немного жутковато, - и она, наколдовав зеркальце,
протянула его обалдевшему от её слов Ремусу.
Он инстинктивно протянул руку, чтобы взять зеркало, но, вспомнив о
плачевном состоянии ладоней, быстро отдернул её обратно, при этом
зацепив себя когтем за коленку и порвав брюки, от чего рассержено
зашипел. Элоиза весело рассмеялась:
- Ты вроде волк, а шипишь как представитель семейства кошачьих. Вот,
посмотри, я сама подержу.
Ремус взглянул в зеркало и увидел два раскосых желтых глаза с
золотым отливом и крупными круглыми зрачками, которые будто
затягивали в свою манящую черноту. В целом выглядело необыкновенно и
захватывающе, и Ремус, на удивление, не почувствовал обычного
отвращения от того факта, что он не человек.
- Но как такое возможно? Сейчас же не полнолуние, да и не ночь
вовсе, - он обратил свой взгляд на Элоизу.
- Как я уже говорила, ты – истинный оборотень, а не обращенный. Я не
буду сейчас рассказывать об отличиях, так как это займет много
времени, тем более я не совсем уверена, что помню всё правильно.
Лучше я дам тебе книгу. Она ужасно толстая и посвящена исключительно
истинным оборотням или вервольфам, что точнее. А теперь попробуй
вернуть своим частям человеческий вид.
- Но я не знаю как! Это получилось само собой. Я очень сильно
захотел убить Дамблдора, и у меня отросли когти.
- Мне кажется, надо представить, что кисти изменяются, принимая
исходный вид, и магия сама все сделает. Во всяком случаи, так делают
оборотни из романов, - она обернулась к мужу, который ехидно
улыбался и уже было открыл рот. – Не смей ничего говорить. И думать
тоже, - Люсьен разочаровано сомкнул губы.
Ремус последовал совету и закрыл глаза, представляя, как когти
втягиваются, а шерсть выпадает. Почувствовав поток магии, который
хлынул по рукам, он зажмурил глаза и приготовился к боли.
- Ну, вот, я же говорила, что эти книги не совсем бесполезны, -
сообщила Элоиза довольным голосом.
Ремус распахнул глаза и уставился на руки. На месте лап были ладони
с длинными, на сто процентов человеческими пальцами.
- Но мне даже не было больно! Как это возможно?
- Все интересующее тебя узнаешь из книги. Меня больше волнует, как
возможно, что ты только сейчас узнал, что являешься истинным
оборотнем. У меня есть ощущение, такое странное-странное, что и
здесь без господина директора не обошлось. Я думаю, на твоей
сущности стоял какой-то блок, который выпускал волка только по
полнолуньям, но сильные эмоции сумели ослабить проклятие, и магия
вырвалась, сметая его напрочь.
Ремус даже не удивился, в очередной раз услышав, что во всем виноват
Дамблдор. Обещав себе обдумать свой новый статус позже, наедине с
обещанной книгой, он обратился к супругам, переводя взгляд с одной
на другого и обратно.
- Есть ещё что-то, что мне следует знать? – и получил емкий ответ:
- Да.
Ремус устало вздохнул, другого он и не ожидал от этой парочки, и,
приготовившись слушать, ожидающе посмотрел на Люсьена, так как
догадался по довольному выражению лица Элоизы и обреченному – её
мужа, что честь просвещать его выпала именно ему.
Люсьен вздохнул, глотнул коньяка, прокашлялся и начал:
- Помнишь, я упоминал друга, который настоял на том, чтобы мы
держались подальше от Англии? Отлично, помнишь. Так вот, это Темный
Лорд.
Ремус хлопал глазами. Мозг, который за сегодняшний день ни один раз
хорошенько отымели, по другому и не скажешь, отказавшись служить по
назначению, вывесил табличку «Don’t disturb».
«Люсьен, зачем же так прямолинейно?» - взвыла Элоиза.
«Сама бы с ним и говорила, раз такая умная!» - надулся Люсьен.
Элоиза смерила его уничтожающим взглядом и, вытащив что-то из
шкатулки, пересела поближе к Ремусу.
- Посмотри. Что ты видишь?
Молодой человек нетвердой рукой взял магическое фото и внимательно
посмотрел на него. С колдографии на него смотрели, улыбаясь и
задорно подмигивая, молодые Люсьен и Элоиза, заснятые на фоне
цветущего сада. Между ними стоял высокий синеглазый мужчина с
темными волосами и тоже улыбался, хотя и более сдержано. Иногда он
нагибал голову и целовал в макушку маленькую девочку, которая сидела
у него на руках и заливисто смеялась, обнимая мужчину за шею.
Создавалось впечатление, что все участники этой сцены, пронизанной
домашним уютом, до умопомрачения счастливы. Ремус перевернул
карточку и прочел слова, написанные детским почерком: «Maman, Papa,
mon oncle Thomas et moi. France. 1972 an».
- Я вижу семью, - еле слышный шепот.
- Вот он. Темный Лорд Волдеморт. С моей пятилетней дочерью на руках,
- она прикоснулась пальцем к изображению.
Ремус не мог оторвать глаз от умиротворенного лица мужчины.
Невозможно было поверить, что это именно он убивал и пытал тысячи и
тысячи невинных маглов и волшебников. Что это тот человек, который
отнял жизни Лили и Джеймса, который направил палочку на Гарри и
произнес: «Avada Kedavra». И который так нежно целует маленькую
девочку и с любовью смотрит на своих друзей, а в глазах светится
страстное желание защитить дорогих ему людей от всего мира.
- Но он же убил их. Убил…
- И не только их. Ещё очень многих людей, среди которых были
маленькие дети и беременные женщины, - Элоиза очень печально
смотрела на Ремуса. – Он жесток, одержим жаждой власти, кровожаден.
Но он наш Том, и не он виноват, что вырос таким. Его методично и
жестко воспитывали темным волшебником, последователем Гриндевальда,
Темным Лордом. Сейчас я расскажу тебе грустную и трагичную историю
мальчика, выросшего в приюте, вытерпевшего море издевательств и
насмешек, попавшего в руки взрослого, который обязан был его
уберечь, но вместо этого его использовал. Я расскажу тебе историю
Тома Марволо Риддла, Лорда Волдеморта.

_*_*_

Ремус вынырнул из своих мыслей, почувствовав мягкое прикосновение к
своему плечу. Он обернулся и встретился взглядом с Петуньей. В
комнате было темно, только с потолка, который был заколдован и
представлял собой звездное небо, лился сияющий лунный свет. В этом
магическом освещении глаза девушки были похожи на глубокие озерца с
прозрачной водой, поверхность которых отражала светло-голубое небо и
лучи утреннего солнца. На её лице было заботливое и очарованное
выражении. Она медленно, не отрывая волшебных глаз от его лица,
подняла тонкую руку и ласкающим движением провела по щеке, стирая
слезы. Петунья тихим голосом, который показался Ремусу ангельским,
спросила:
- Они тебе все рассказали? Про Дамблдора, Тома, про то, что Элоиза
сестра Джеймса? Поэтому ты плачешь?
- Да, - даже он сам испугался своего хриплого голоса, но Петунья
никак не прореагировала, только подошла ещё ближе.
- Я тоже плакала. В слезах нет ничего стыдного, они очищают,
помогают на время избавиться от эмоций, которые порой причиняют
страшную боль.
Ремус ничего не ответил. Осторожно, будто боясь спугнуть, он поднес
ладонь к лицу девушки и остановился, практически касаясь нежной
кожи, не зная, может ли прикоснуться. Видя нерешительность Ремуса,
Петунья приподняла голову, давая понять, что не против. Мужчина,
лаская, пробежался пальцами по скуле, погладил щеку, провел по
бровям, коснулся изящного носа. Все это время они смотрели глаза в
глаза, ни на секунду не прерывая контакта. Он никогда не верил в
любовь с первого взгляда, он вообще не верил, что можно любить такое
чудовище, как он. Но, дотрагиваясь до этого красивого лица, ловя еле
слышные вздохи, он с трепетом осознавал, что эта женщина стала очень
дорога ему, хотя они сегодня впервые встретились. Его магия
проснулась, знакомясь с избранницей своего хозяина, и Петунья
пораженно ахнула, почувствовав на своей коже теплый ветерок и
цветочный аромат, окутавший её. Всего было слишком много. Его
прикосновения, это чудесное ощущение магии, красота момента,
непонятное чувство, зарождающиеся в груди - все смешалось в одно и
вылилось в слова, которые она прошептала, уже практически прижимаясь
к мужчине:
- Ремус, поцелуй меня.
Молодой человек чуть слышно застонал, стремительно сократил и так
уже миллиметровое расстояние и накрыл чуть приоткрытые, влажные губы
своими, а руками обхватил тонкий стан девушки, прижимая её к себе.
Они ещё долго стояли под ночным небом, разговаривали и целовались,
любуясь спящими детьми. Два человека, потерявшие очень многое, но
нашедшие недостающие частицы своих душ друг в друге.