Глава 5. Вопрос доверия


Неделя спустя

- «Темный Лорд вернется, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и
там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни
остались ему верны! Старались найти его!», - Элоиза уже в который
раз задумчиво перечитала этот отрывок письма. – Слишком уверенное
утверждение для человека, который хочет лишь покрасоваться. Мне
кажется, Бэлле известно то, о чем мы не знаем. «Темный Лорд
вернется…» - очень категорично сказано.
Прошла неделя после суда, на котором Визенгамот приговорил
Лестранжей и Крауча к пожизненному заключению. Каким-то образом
информация о процессе проникла в прессу, и теперь повсеместно
обсуждались слова, брошенные Беллатрикс Лестранж, когда её
выволакивали из зала суда. Также ходили пересуды о главе Визенгамота
Бартемиусе Крауче, так как его единственный сын оказался одним из
самых жестоких приспешников Темного Лорда. Имя Волдеморта
произносилось все реже, и теперь повсюду можно было слышать, как
волшебники с суеверным ужасом шепчут: «Тот-кого-нельзя-называть».
Для Пожирателей этот суд имел катастрофические последствия.
Министерство, ободренное первыми именитыми заключенными,
активизировалось. Авроры одновременно нагрянули во многие поместья
чистокровных с обысками. Малфой-мэнор также не стал исключением.
Люциус был арестован и препровожден в аврорат на допрос, и,
естественно, на его левой руке была обнаружена Метка. Однако,
несмотря на столь явное доказательство, Малфой изящно выкрутился, не
только оставшись на свободе, но и не лишившись кресла в совете
попечителей Хогвартса. Макнейру, Крэббу, Гойлу, Нотту, Эйвери
повезло меньше: они также спаслись от Азкабана, но потеряли немалые
деньги. Мальсибер, Руквуд, Джагсон, Долохов, Трэверс, не имевшие
хороших связей и крупных банковских счетов, были посажены в Азкабан,
а Ивен Розье, при аресте оказавший сопротивление, был убит Грюмом,
которому нанес страшные повреждения. Игорь Каркаров, согласно плану
де Клеров и Малфоя, выдал несколько имен, за что и был помилован,
после чего исчез из Англии. В целом правительственный демарш занял
всего сутки.
Атмосфера в Замке немного разрядилась, только Элоизе не давало покоя
высказывание Беллатрикс, и она пересматривала рабочие записи Тома в
надежде найти что-то важное. Люциус активно занимался общественными
делами, пытаясь обелить свое имя. Хотя он и был признан невиновным,
но все равно слухи вокруг фамилии Малфой витали, а это было
недопустимо. От Северуса время от времени приходили отчеты, но
ничего интересного в них не содержалось, Дамблдор спокойно почивал
на лаврах. Одно было странно: Гарри Поттер уже давно не жил в
Литтл-Уингинге, а директор до сих пор не поднял тревогу,
следовательно, он не знал о перемене местожительства его протеже,
что не могло ни радовать де Клеров. Сам же зельевар, похоже, начинал
привязываться к своей новой должности, восторгаясь великолепной
хогвартской лабораторией и запасом уникальных ингредиентов. Даже
Слизерин в составе семидесяти учеников, оказавшихся на его
попечении, со временем все больше и больше занимал мысли молодого
декана, который сильно привязался к маленьким змейкам, хотя и
тщательно скрывал отеческие чувства ото всех.
Теперь, когда напряжение последних недель спало, Люсьен смог
вернуться к изучению странных магических чар, которые охраняли Гарри
на Привит-драйв. Он часами сидел в библиотеке, листая старинные
тома, вел переписку с учеными из Европы, бродил по коридорам,
пытаясь обнаружить эту энергию и снять пробу.
Селена взялась за магическое образование Петуньи: рассказывала ей о
мире волшебников, преподавала историю, гербалогию, древние руны,
основы зельеварения и некоторые другие дисциплины, в которых нет
необходимости в волшебной палочке. Девушка так загорелась идеей
освоить науку приготовления зелий, что проглатывала учебник за
учебником, постоянно прося объяснить ей непонятные термины, и
подолгу тренировалась в лаборатории. Когда же она с минимальной
помощью наставницы сварила вполне сносное успокаивающее, об этой
радостной новости моментально узнал весь дом. После того как Петунья
определила, что множество необходимых и интересных сведений прячется
под покровом латыни, она с энергией, достойной уважения, принялась
за азы латинского языка. Корнелия тоже была посажена за книги, но
девочка не проявляла и трети энтузиазма своей старшей подруги по
несчастью и все время стремилась ускользнуть к малышам.
В детской творилось Мерлин знает что. Мальчики сейчас были в том
возрасте, когда каждый день ребенок учится делать что-то новое. А
тут сразу трое детей. Эльфы сбивались с ног, вытаскивая то одного,
то другого из ящиков для игрушек или из-под кроватей, пытаясь
предотвратить попадание мелких деталей в любопытные носы и доставая
из довольных ртов контрабандный шоколад. У каждого хулигана был
особенный стиль. Если Дадли, добиваясь своего, целеустремленно и
прямолинейно преодолевал все препятствия на пути к желаемому, лишь
иногда помогая себе фирменным ревом, то Гарри и Драко объединились в
коалицию и действовали хитро. Пока Драко ангельским ликом и
огромными серыми глазами с пушистыми ресницами, на которых висели
слезинки, отвлекал внимание взрослых, Гарри добывал интересующий
парочку предмет. Когда же Дадли научились залезать на стулья, кресла
и другие поверхности, Драко отточил свой актерский талант так, что
даже всевидящие эльфы умиленно складывали лапки, глядя на него, а
Гарри, воспользовавшись этим, впервые самостоятельно переступил
порог детской, у родителей закончилось терпение. Дети были выдворены
во двор, где Люсьен соорудил им что-то вроде магического манежа и
забил его под завязку игрушками. Внутри было тепло, росла зеленная
мягкая травка, в голубом куполе-небе ярко светило солнышко, летали
красивые бабочки, и прямо из воздуха раздавался шум деревьев и пение
птиц. Никаких дверей, которыми можно прищемить пальчики, никаких
возвышений, с которых можно навернуться, и никаких острых углов, об
которые можно разбить головы, забитые идеями новых проказ. Малышам
перемена обстановки пришлась по вкусу. Они в упоении возились в
траве, заливисто смеялись и пытались проникнуть сквозь невидимую
защиту, которая на каждое прикосновение отзывалась разными звуками:
то лаем собаки, то свистом, то строгим голосом одного из взрослых.
Было очень забавно наблюдать за зеленым светлым уголком, который
находился среди голых деревьев и уже покрытых первым снегом дорожек,
но при этом не был отделен от остального мира материальной
преградой.
И сейчас Элоиза сидела прямо на траве в окружении неугомонной
троицы, рассеяно наблюдая за тем, как мальчики пытаются поймать
катающийся сам по себе мячик, в который она трансфигурировала смятое
и порядком надоевшее ей письмо. В голове было пусто. В записях Лорда
было пусто. В камине, из которого уже должен был выйти порядком
запаздывающий Люпин, тоже пусто. Муж с палочкой на перевес бегал по
замку, дочь и Петти под руководством свекрови варили в лаборатории
какое-то зелье, Нарцисса отправилась на заседание общества помощи
жертвам войны, а у Люциуса была назначена встреча с гоблинами.
Женщина вздохнула. Она чувствовала себя бесполезной, ведь даже дети,
которым ещё нет и двух лет, заняты, а она бездельничает.
Её мысли прервал эльф, внезапно появившийся прямо посреди клубка из
детских ручек и ножек, чем вызвал бурный восторг их обладателей,
которые сразу завладели длинными ушами Пригги. Молодой эльф,
работающий на побегушках, до этого момента не имел чести
сталкиваться с подрастающим поколением и сейчас прибывал в тихом
ужасе, лапками пытаясь прикрыть голову. Мальчики же, почуяв легкую
добычу, с дружным агуканьем всем скопом навалились на Пригги и
повалили бы его на землю, если бы Элоиза, которая прикрывала
ладошкой рот в надежде сдержать рвущийся наружу смех, не выпустила
из палочки стайку крупных перламутровых мыльных пузырей, чтобы
отвлечь хулиганов. Когда малыши, тотчас позабыв о своей жертве,
ринулись вдогонку за сияющими сферами, Элоиза обратила взор на
шокированного эльфа, кожа которого выглядела теперь на несколько
тонов светлее естественного оттенка.
- Пригги, я слушаю тебя, - медленно произнесла она.
Эльф, будто очнувшись, встряхнул ушами и дрожащим голосом ответил:
- К-к-камин ср-р-работал, - перевел дыхание и уже увереннее
закончил. – Прибыл Ремус Люпин.
Элоиза радостно вскрикнула и, вскочив, помчалась к Замку со
скоростью, не подобающей добропорядочной ведьме тридцати лет. Вдруг
она резко затормозила и обернулась к эльфу, ещё не успевшему
исчезнуть.
- Пригги, присмотри за детьми. Ты им понравился, - сказала она и
продолжила путь.
Добежав до парадного входа, она привела мантию и растрепавшиеся от
быстрого бега волосы в относительный порядок, глубоко вздохнула и
степенно вошла в холл. У камина стоял молодой человек, изумленно
рассматривающий величественную комнату и, похоже, чувствующий себя
немного некомфортно. Сам он был одет бедно, но со вкусом, а
светло-каштановые волосы, раскиданные по плечам в художественном
беспорядке, и карие, чуть золотистые глаза, в которых отражался
пытливый ум, отлично дополняли образ учителя. В целом Ремус Люпин
выглядел человеком, находящемся в радостном предвкушении давно
ожидаемого события: он чуть нервно улыбался каким-то своим мыслям,
перебрасывал палочку из руки в руку и что-то шептал, будто репетируя
речь. Элоиза замерла в тени колонны, не решаясь подойти к гостю.
Сейчас ей придется сломать весь мир этого юноши, рассказав об аресте
лучшего друга, который сидит в Азкабане за предательство и убийство
ещё трех близких ему людей. Она не знала, как начать этот разговор,
как убедить человека, нет, гриффиндорца в том, что практически
канонизированный им Альбус Дамблдор на самом деле подлый
манипулятор, который и стоит за всеми трагическими событиями. Элоиза
не хотела видеть, как улыбка покинет вмиг постаревшее лицо, глаза
утратят свой блеск и задор, а спина начнет сотрясаться от
несдерживаемых рыданий. Она уже практически решилась и сделала шаг,
когда по лестнице сбежала Петунья, видимо направляясь в сад. Увидев
мужчину, стоящего к ней спиной, она, ведомая любопытством, подошла к
нему ближе и окликнула:
- Здравствуйте, сэр. Вы кого-то ждете?


~~~
Ремус Люпин вышел из камина и, очистив мантию, замер, увидев, куда
он попал. Мраморные стены не были украшены позолотой, с высокого
потолка не свисала хрустальная люстра, оформление было выдержано в
спокойном, классическом стиле, но сразу было ясно, что он находился
в поместье очень богатой семьи. Будто в ответ на эти мысли перед ним
появился домашний эльф, облаченный в белоснежную наволочку с вышитым
на ней гербом, и почтительно поклонился.
- Пригги приветствует гостя. Как доложить о Вас хозяевам?
- Меня зовут Ремус Люпин. Я прибыл… - но ему не дали договорить.
Эльф восторженно уставился на него, а затем снова начал кланяться.
- Пригги повезло! Пригги расскажет хозяйке о Ремусе Люпине! Леди
будет рада! Подождите совсем чуть-чуть, Пригги мигом! – выпалил
странный эльф и исчез.
Ремус был удивлен такой реакции на прибытие какого-то учителя.
Создавалось впечатление, что его очень ждали в этом доме. Он
улыбнулся. Никто так не радовался его приходу с тех самых пор, как
он последний раз был вместе с Бродягой у Джеймса и Лили в
Поттер-мэноре, а с этого момента прошло уже несколько месяцев. Он
пока ещё не успел их навестить, так как дела в Словакии заняли
больше времени, чем он рассчитывал, и он сразу переместился сюда, не
посетив Альбуса, чтобы узнать местонахождение Поттеров. Он тяжело
вздохнул. Директор не одобрит его самовольное возвращение в Англию,
но соблазн принять предложение де Клеров был слишком велик, чтобы
ему противиться. Тем более, он ужасно соскучился по друзьям и по
маленькому Гарри. Ремус снова улыбнулся, вспомнив очаровательного
черноволосого малыша с изумрудными глазами. Осознав, что он слишком
отвлекся, а сейчас его ждет собеседование, Люпин решил повторить
заготовленную ранее речь. Он уже дошел до рассказа о своей скромной
преподавательской практике в Европе, когда раздался голос,
заставивший его замереть:
- Здравствуйте, сэр. Вы кого-то ждете?
Несколько секунд Ремус прибывал в состоянии оцепенения, а потом
резко развернулся с изумленным возгласом:
- Лилиан?! – и встретился взглядом с парой не менее удивленных
светло-голубых глаз, а не ярко-зеленых, которые он ожидал увидеть.
Так они и стояли, пожирая друг друга глазами. Ремус внимательно
разглядывал девушку: высокая, симпатичная, очень худая блондинка лет
двадцати пяти с немного вытянутым скуластым лицом и тонкими губами.
Помимо голоса, в ней было ещё что-то, неуловимо напоминающее Лили.
Люпину казалось, что он её уже где-то видел. Ремус изо всех сил
напрягал память, пытаясь вспомнить, откуда мог знать эту женщину, и
внезапно его осенило: шестой курс Хогвартса, Комната Необходимости,
старый потрепанный альбом с магловскими фотографиями, старшая сестра
Лили, поджав губы, смотрит в объектив… Он, уже второй раз за столь
короткое время, потрясенно замер и чуть истерично воскликнул:
- Петунья?! Петунья Эванс?
Девушка, уже успевшая немного оправиться после необычной реакции
мужчины на её приветствие, любезно улыбнулась в ответ:
- Вы угадали мое имя со второго раза, - она протянула руку юноше, -
Рада познакомиться.
Ремус потрясенно смотрел на протянутую руку, словно ему предлагали
поздороваться с давно умершим предком, который вдруг вышел из
семейного склепа и, будто ни в чем не бывало, отправился на завтрак.
Потом он все же немного собрался, частью сознания отмечая, что пауза
превратилась в неловкое молчание, и подхватил тонкую кисть, которая
уже медленно начала опускаться.
- Ремус Люпин. Приятно познакомиться, мисс Эванс, - он смотрел прямо
в глубокие глаза и все не отпускал руку девушки, осознавая, что ему
приятно ощущать её тепло в своей ладони, что стоящая напротив
женщина нравится ему. Петунья тоже не спешила прервать контакт или
сообщить новому знакомому, что она уже вовсе не мисс Эванс. Золотые
искорки в глазах мужчины подчиняли, практически настаивали на
доверии, взгляд был пронизывающим, с оттенком восхищения, но
прозвучавший голос разрушил очарование момента, возвращая Петунью в
реальность.
- Вы здесь со своей сестрой? – увидев, как она побледнела и опустила
глаза, Ремус не на шутку встревожился и уже настойчивее спросил,
ненароком повышая голос. – Мерлин, что вообще происходит?
Петунья выдернула свою руку из сильно жавшихся от волнения пальцев
Ремуса и отступила на шаг. На миг ей показалось, что в глазах
молодого человека сверкнуло что-то звериное. Она открыла рот в
попытке что-то сказать, но слова не хотели складываться в
предложения, голос дрожал.
- Лили… она… я… Гарри… - Петунья замолкла, не в силах произнести ещё
хоть что-то. Глаза резко защипало, и она прикусила губу, пытаясь
подавить рвущиеся рыдания.
Ремус похолодел, прокручивая ситуацию в голове. Ему приходит письмо
с предложением работы от неизвестных волшебников, судя по мерам
предосторожности - чистокровных и несветлых. Он, несмотря на запрет
и даже не поставив в известность директора, не наведя справки,
безрассудно, в лучших правилах Бродяги, мчится в Англию и выходит из
камина в шикарный холл, атмосфера которого насыщена темным
волшебством. Здесь он встречает сестру лучшей подруги, которая, по
словам Лили, её недолюбливала, более того - маглу в родовом поместье
чистокровной магической семьи, о которой Ремус даже не слышал. Когда
же он спрашивает девушку о Лилиан, она бледнеет, заикается и
пытается не показывать слез.
Все было настолько абсурдно и нереально, что у Ремуса вырвался
короткий смешок, который перерос в длинный стон. Он запустил руки в
волосы и резко дернул, как будто пытаясь убедиться, что не попал в
какой-то кошмарный, сюрреалистический сон. Почувствовав сильную
боль, он издал ещё один стон и устало привалился к стене, через
мгновение сползая по ней на каменный пол. Обхватив колени руками и
опершись затылком о стену, он взглянул снизу вверх на Петунью.
- Так вы наконец-то скажете что-нибудь вразумительное или нет?
Лицо девушки по цвету уже можно было сравнить с листом белоснежной
бумаги высокого качества, рот открывался и закрывался, но оттуда не
вырвалось не звука, руки в защитном жесте обхватили плечи, щеки были
мокрыми от слез, которые все-таки вырвались на свободу. Петунья
выглядела так несчастно и потеряно, что Ремус понял: случилось нечто
ужасное настолько, что и он вскоре будет выглядеть подобным образом
– когда услышит правду. Он закрыл глаза, не спрашивая больше ничего,
не желая узнать то, на чем так настаивал. Внезапно он услышал мягкие
шаги и облегченный вздох, затем всхлип и успокаивающий шепот. Ремус
распахнул глаза и увидел, как рыдающую Петунью крепко сжимает в
объятьях невысокая женщина, одетая, в отличие от Петуньи, на которой
было теплое платье, в мантию. Он встретился с укоризненным взором
темно-карих глаз и тут же поднялся. Женщина, которой из-за довольно
низкого роста было неудобно одновременно утешать девушку и смотреть
ему в глаза, тихим голосом произнесла:
- Мистер Люпин, сейчас я попрошу позвать моего мужа, пообщайтесь
пока с ним. Я провожу леди и вернусь. Тогда мы обсудим все
интересующие вас вопросы, - она щелкнула пальцами, и перед ней сию
же секунду появились два эльфа. - Румми, найди Люсьена и передай,
что Ремус Люпин ожидает его в бирюзовой гостиной, - эльф,
поклонившись, исчез. - Силли, проводи мистера Люпина в бирюзовую
гостиную и выполни любое его желание.
Повелительный голос не вязался с хрупкой фигурой, но на месте
эльфов, Ремус даже бы не думал о том, чтобы не выполнить приказ.
Не сказав больше ни слова, леди де Клер, а Люпин был уверен, что это
именно она, мягко, но при этом уверенно поддерживая Петунью, вывела
болезненно выглядевшую девушку из холла. Он так бы и стоял, смотря
вслед ушедшим женщинам, если бы тоненький голосок не вывел его из
состояния неподвижности.
- Ремус Люпин, сэр, идите за Силли. Я вас провожу, - маленькая
эльфийка, постоянно оглядываясь на гостя, будто боясь потерять его,
посеменила вверх по лестнице.
Мужчина последовал за ней, и вскоре они уже входили в комнату
необычной формы. Присмотревшись, Ремус понял, что она представляет
собой неправильный пятиугольник. Обстановка гостиной располагала к
приятной беседе и как будто успокаивала. Стены были обиты
светло-бирюзовым шелком, пол покрывал темно-синий ковер, такого же
цвета были и гардины, плотно закрывающие окно. Посреди комнаты стоял
круглый столик на гнутых, изящных ножках, вокруг него были
расположены мягкие кресла, единственными источниками света являлись
ярко горящий камин и несколько свеч, стоящих в старинных
канделябрах. Люпин прошел вглубь и опустился в предусмотрительно
отодвинутое эльфом кресло. Он чувствовал себя умиротворенным и
расслабленным, подозревая, что это эффект каких-то незнакомых ему
чар, наложенных на эту гостиную. Первый шок от осознания
ненормальности происходящего прошел, оставив неясный след
предчувствия чего-то ужасного, но адреналин уже покинул его кровь,
Ремус ощущал апатию и смирение перед неизбежным открытием, которое,
скорее всего, перевернет всю его жизнь. От столь пессимистических
мыслей его отвлек шум распахнувшейся двери, но он никак не
отреагировал, даже не обернулся на звук уверенных шагов. Вошедший
мужчина тем временем обратился к эльфийке, которая так и продолжала
стоять у самой двери, не осмеливаясь ни подойти к хмурому гостю, ни
оставить его одного.
- Силли, принеси бутылку коньяка из кабинета, а также письменные
принадлежности, - наступило молчание, как будто говоривший на
секунду задумался, затем тот же голос добавил. – И ещё захвати
шкатулку с бумагами. Ступай.
Послышался характерный хлопок, а затем в поле зрения Люпина появился
хозяин дома. Он подошел совсем близко и ободряюще улыбнулся сидящему
в кресле молодому человеку, протягивая руку. Ремус попытался
подняться, но потом, плюнув на этикет, пожал предложенную руку, не
покидая уютного седалища. Сцена не сопровождалась ни единым звуком.
Де Клер занял кресло напротив гостя, ещё немного помолчал,
пристально смотря в золотистые глаза, сейчас полные тревоги и
страшных подозрений, а потом сказал:
- Меня зовут Люсьен де Клер. Но вы можете называть меня просто по
имени, мистер Люпин. Думаю, вы удивлены, шокированы, обескуражены...
не знаю, какое слово подойдет лучше, чтобы выразить ваши эмоции. Я
прекрасно понимаю ваше состояние и готов ответить на любые вопросы.
Люсьен говорил ещё то-то, но Ремус не вдумывался в смысл слов, его
поразили интонации тихого голоса. Так говорят со смертельно
больными, когда уже нет ни капли надежды на выздоровление. Если до
этого момента разум ещё допускал крошечную возможность того, что все
хорошо, то сейчас он сдался под напором обрушившейся реальности.
Ремус сгорбился и закрыл ладонями лицо, глубоко и медленно дыша,
стараясь справиться с накатывающей истерикой. Поборов приступ, он
поднял немного покрасневшие глаза и хриплым голосом спросил:
- Что случилось? Почему в вашем доме находится сестра Лилиан Поттер?
– Люсьен уже открыл рот, собираясь ответить, но Ремус добавил,
прервав его. – И, прошу вас, не ходите вокруг да около, а прямо
расскажите мне всю правду.
Люсьен на несколько секунд задержал дыхание, словно перед прыжком в
воду, а затем, не разрывая зрительного контакта, мягко сказал:
- Ремус, Лилиан и Джеймс Поттеры убиты Темным Лордом.
В установившейся тишине, казалось, было слышно, как бьются два
сердца: одно размеренно, в обычном ритме, а второе - будто в
предсмертной агонии, совершая последние судорожные удары. Ремус не
упал в обморок, не вылил в крике все то, что породила истина в его
душе, не зашелся в рыданиях, оплакивая друзей. Он лишь побледнел и
сильнее впился пальцами в подлокотники, царапая лакированное древо
чуть отросшими ногтями. Он знал, читал по глазам сидящего напротив
мужчины, что это ещё не конец, что ещё не со всех жутких тайн
слетели покровы. И Люсьен не обманул его ожиданий, продолжая все тем
же немного отрешенным тоном, которым пользуются официальные лица,
чтобы сообщить печальные новости.
- Сириус Блэк осужден на пожизненное заключение в Азкабане за
убийство Питера Питтегрю и двенадцати маглов, которые стали
свидетелем этого преступления, а также за пособничество Лорду
Волдеморту и предательство семьи Поттеров.
Сердце пропустило один удар, а затем забилось уверенно и сильно:
Ремус никогда не поверит в то, что Бродяга оказался предателем.
Убийцей, вором, насильником - кем угодно, но не предателем. В этот
раз разум не противостоял сердцу: они оба были на стороне Сириуса.
Тем временем Люсьен продолжал:
- Лорд также послал смертоносное проклятие в Гарри, - на этих словах
Ремус замер, - но оно, по каким-то невиданным причинам, отразилось
ото лба мальчика и попало в отправителя, развоплотив его, - Люпин
шумно выдохнул, продолжая слушать. – Гарри Поттера все называют
Мальчиком-который-выжил и Героем магического мира, но
местонахождение ребенка остается тайной за семью печатями. Альбус
Дамблдор сообщил лишь то, что мальчик находится в безопасном месте
под защитой крови, наложенной на него матерью.
Де Клер замолчал, вопросительно глядя на Ремуса. Последний же
находился в некоторой прострации, хотя, как не странно, деловой
подход Люсьена к изложению фактов весьма помог, не давая молодому
человеку сорваться. Он собрался с силами и задал вопрос:
- Что насчет Петуньи?
- А это уже другой разговор, - неожиданно прозвучал женский голос, и
леди де Клер подошла к мужчинам. – То, что вы сейчас услышали,
известно всем, об этом пишут газеты и сплетничают обыватели. Но все
совсем не так, как кажется на первый взгляд.
- Сириус… - Ремус не закончил мысль, но женщина понимающе кивнула.
- Вы не верите в виновность своего друга. Мы придерживаемся того же
мнения, но для всех он подлый предатель, жестокий убийца и чуть ли
не правая рука Того-кого-нельзя-называть, - поймав недоумевающий
взгляд, она пояснила. – Так теперь зовут Волдеморта. Его имени
боятся как огня, словно если произнести его, Лорд восстанет и сожрет
болтуна заживо. Как же это глупо! – презрительно добавила леди.
- Но то же тогда произошло на самом деле?! – воскликнул Ремус. – У
меня голова идет кругом! Вы совершенно меня запутали, я не могу даже
оплакать смерть друзей, так как слишком напряжен. Мне кажется, что
ещё немного, и я взорвусь от переполняющих меня эмоций! – голос все
же сорвался, и юноша зашелся в кашле.
В этот момент появилась Силли с коньяком и другими запрашиваемыми
предметами. Поставив принесенное на столик, она с тихим хлопком
исчезла. Леди де Клер наколдовала бокал и, щедро плеснув туда
янтарной жидкости, присела на корточки перед Ремусом.
- Выпей это, - мужчина без слов повиновался и, опрокинув в себя
содержимое бокала, на короткое время зажмурился, а затем облегченно
откинулся на спинку.
Женщина удовлетворенно улыбнулась и тоже опустилась в кресло,
возвращаясь к прерванному разговору.
- Я не успела представиться. Меня зовут Элоиза де Клер. Сейчас нам
предстоит очень долгий и сложный разговор. Но мы ни к чему не
придем, если ты не поверишь нашим словам и доводам, Ремус.
Постарайся немного отвлечься от тех ориентиров и авторитетов, слова
которых ты долгие годы воспринимал как истину в последней инстанции,
и просто доверься нам. Ведь, видит Мерлин, наши помыслы чисты.
Ремус смотрел в ореховые, совсем как у Джеймса, глаза. В холле,
когда Люпин впервые заглянул в них, они показались ему темными с
фиолетовым отливом, но сейчас он отчетливо видел поразительное
сходство. Заново окунаясь в выразительную глубину практически родных
глаз, так легко было представить, что это друг смотрит на него с
нежностью и заботой. Эта мысль принесла ему мучительную боль, и
молодой человек попытался отрешиться от неё. Время на скорбь ещё
будет, а сейчас надо во всем разобраться. Интуиция звала его
поверить этим людям, а так как Ремус никогда не игнорировал своё
чутьё, он принял решение:
- Я доверяю вам.