Часть 1. Рокировка Глава 1. Роковые сутки


31 октября 1981 год. Годрикова лощина

«Элоиза же меня предупреждала, чтобы я не покушался на жизнь
мальчика!» - это была последняя связанная мысль Лорда Волдеморта,
перед тем как тело поглотил огонь от его же собственного проклятия,
а душа улетела в неизвестном направлении.
Комната, в которой произошла трагедия, представляла собой жуткое
зрелище: на полу рядом с колыбелью было распростерто тело мертвой
рыжеволосой женщины, неподалеку ещё тлела небольшая горсть пепла, а
в кроватке стоял и горько плакал годовалый малыш с кровоточащим
шрамом на лбу в виде молнии.
Именно такую картину, а ещё труп молодого мужчины у подножия
лестницы, ведущий в детскую, увидели несколько авроров, прибывшие на
место происшествия слишком поздно, чтобы успеть предотвратить
убийства. Они рассредоточились по дому с неизвестной даже им самим
целью. Внезапно входная дверь распахнулась, и в дом влетел высокий
худощавый мужчина в кожаной куртке с ярко-синими глазами. Он бешеным
взглядом обвел холл и только стиснул губы, увидев мертвого мужчину,
затем бегом направился на плач ребенка, которого никто из авроров не
удосужился взять на руки и успокоить. Сириус Блэк, а это был именно
он, зашел в комнату, и взгляд его сразу наткнулся на труп женщины.
Вида уже второго мертвого друга он вынести не смог и с диким,
практически животным стоном, упал на колени перед девушкой, и
несколько раз ударил кулаками в пол, разбив их в кровь. Выместив
таким образом хотя бы часть своей боли, он нежно провел ладонью по
лицу женщины, закрывая той глаза, а потом поднялся и взял на руки
малыша, который узнав родного человека, сразу успокоился, изредка
всхлипывая. Сириус буквально впился взглядов в шрам на лобике
мальчика, а потом перевел глаза на тлеющие останки, догадавшись, что
здесь произошло.
- Гарри, ты пожертвовал семьей, чтобы остановить Лорда, но надолго
ли он вышел из игры? – печально сказал мужчина, прижимая малыша к
себе.
Раздался треск перекладин, и Сириус поняв, что ещё немного, и
деревянные перекрытия, не выдержав концентрации в доме темной магии,
рухнут на головы тем, кто внутри, быстро спустился в холл. Увидев,
что авроры до сих пор бездельничают, при этом изображая активную
деятельность, он рявкнул:
- Господа, если вы не можете самостоятельно придумать себе занятие,
то немедленно вынесите тела на улицу, так как с минуту на минуту дом
обрушится. Ещё бы я посоветовал кому-нибудь придержать перекрытия
магией, пока его товарищи будут эвакуировать трупы.
Раздав задания, Сириус вышел из дома и уже собирался оседлать свой
мотоцикл, чтобы доставить ребенка в безопасное место, как в спину
ему ударил луч проклятия, а холодный голос жестко произнес:
- «Imperio». А теперь, мальчик мой, ты отдашь мне ребенка, а сам
отправишься на поиски крысы Питтегрю и, найдя, покараешь его за
предательство Поттеров. Будь жесток и беспощаден: он это заслужил.
Свой мотоцикл оставь тут, он тебе больше не пригодится.
Сириус развернулся и отдал малыша человеку в мантии с капюшоном,
затем, не произнеся ни слова, аппарировал.
Мужчина открыл лицо и посмотрел на ребенка, хитро поблескивая
голубыми глазами:
- Ну, что ж, Гарри Поттер, главные герои совершили по первому ходу;
игру под названием «Противостояние Темного Лорда и
Мальчика-который-выжил» можно считать открытой.
С этими словами мужчина исчез, чтобы через мгновение появиться на
Привит-драйв 4.


***
На другой день после описанных событий. Поместье де Клер во Франции

Солнце, проникавшее в комнату через высокие окна, освещало трех
человек, сидящих за круглым столом. Было время завтрака, да и погода
располагала к хорошему настроению, но присутствующие, даже
прелестная девочка лет тринадцати, были напряжены. С минуты на
минуту должна была прибыть сова с новостями из Англии. Это письмо
предопределяло дальнейшее будущее этой семьи.
Несмотря на то, что этого звука с таким нетерпением ожидали, не
вздрогнул от стука клюва о стекло только мужчина. Он встал и, чуть
помедлив, подошел к окну. Впущенная птица, поразительного
иссиня-черного оттенка, совершив круг почета по комнате, подлетела к
хозяйке и сбросила послание ей на колени, после чего гордо полетела
в совятню.
Элоиза смотрела на послание, будучи не в силах раскрыть его. Глубоко
вздохнув, она дотронулась палочкой до конверта, который послушно
раскрылся, и письмо выпало прямо ей в руки. Женщина решительно
развернула пергамент и, быстро пробежав глазами по строчкам,
обреченно закрыла глаза. Рука с письмом безвольно повисла. Люсьен
поспешил к жене и, удостоверившись, что в физическом плане с ней все
в порядке, аккуратно вытащил из ослабевших пальцев письмо.
- Читай вслух.
Он послушно принялся за чтение:

«Уважаемые лорд и леди де Клер.
Спешу сообщить вам о событиях, имевших место накануне. Вчера,
поздним вечером, в Годриковой лощине произошла трагедия. Известный
вам Лорд ворвался в дом к Поттерам и, поразив родителей мальчика,
погиб сам, поймав свое же, отраженное лбом юного Поттера проклятие.
Не могу с уверенностью утверждать об истинном его состоянии, но
достоверно известно, что от тела Лорда осталась только горстка
пепла, которая погребена под руинами дома Поттеров. Но если вас
интересует мое мнение, я сомневаюсь, что Лорд мертв окончательно.
Также, сразу после падения Лорда, произошел ряд важных событий.
Пожиратели активизировались и провели несколько рейдов, мстя за
гибель своего повелителя. Не думаю, что стоит перечислять всех, но
одно имя я бы хотел назвать, оно вам, несомненно, знакомо - Сириус
Блэк. В данный момент он арестован, по обвинению в предательстве
Поттеров, убийстве Питера Питтегрю и ещё двенадцати маглов, случайно
попавших в эпицентр разборки между Блэком и Питтегрю. Делайте выводы
сами, хотя все мы прекрасно знаем, что здесь что-то не сходится. И
последнее, что я бы хотел отметить: вся магическая Англия празднует
победу и воспевает Героя, Мальчика-который выжил, но сам Гарри
Поттер пропал. Как объясняет ситуацию уважаемый директор, мальчик
находится под защитой крови его матери в безопасном месте, так как,
хотя Тот-кого-нельзя-называть благополучно почил, его верные
последователи не оставят ребенка в покое. Я буду на связи.
Предполагаю, что скоро увижу вас в Англии. И помните: мои шпионы,
так же, как и я сам, всегда в вашем распоряжении.
Лорд Люциус Малфой»

В столовой повисло тяжелое молчание, которое спустя пару минут
нарушила Элоиза:
- Люсьен, нам надо ехать в Англию и забрать мальчика из-под опеки
Дамблдора. Как ты думаешь, в какой дыре он его поселил?
- Элоиза, успокойся. На скорую руку такие вопросы не решаются. Тем
более, если мы не найдем Гарри логическим путем, мы всегда сможем
сварить зелье поиска, – он ободряюще улыбнулся жене и подмигнул
дочери, которая с большим внимание следила за происходящим. - У меня
есть более сложный вопрос: что случилось с Томом? Он естественно не
послушал тебя и направил на малыша палочку. У меня такое ощущение,
что все те многочисленные обряды и ритуалы омоложения, которые вы с
ним практиковали, подействовали не только на его тело, но и, в
большей степени, на умственное развитие.
- Моргана спаси, я только сейчас осознала, что он мертв. Раньше он
тоже частенько пропадал на длительные сроки, но сейчас он не
вернется, не притащит с собой какой-нибудь древний фолиант и не
затащит меня в лабораторию со словами: «На этот раз я уверен на сто
процентов, что наконец-то отыскал путь к бессмертию!»
- Милая, мы не смогли его изменить. Он все равно продолжал тянуться
к власти. Ради неё он пренебрег твоими словами, его не разжалобили
слезы, он просто ушел – ушел убивать, как он это делал на протяжении
всех лет нашего знакомства. И на этот раз его не остановило даже то,
что очередные жертвы – семья твоего брата. После того, как он узнал
то Пророчество, он будто обезумил, – Люсьен задумчиво крутил в руках
письмо. - Знаешь, у меня такое чувство, что все произошедшее с
Томом, начиная со знакомства с директором, - это отлично продуманный
сценарий, в который вчера был вписан ещё один герой. На этот раз
положительный. И Пророчество – не более чем фарс…
- Ты прав. Если кто и подходит на роль злого гения, манипулятора
человеческими душами и просто сумасшедшего, так это Альбус Дамблдор.
Он мне ещё на первом курсе не понравился. Но если предположить, что
Пророчество – это всего лишь набор пафосных слов, тогда что
произошло вчера? Почему Том не смог убить Гарри?
- Как раз это мы и должны выяснить. Это знание поможет нам найти
конец нити, и тогда мы сможем, размотав клубок директорских интриг,
добраться до истины, – Люсьен на минуту задумался, потом хлопнул
себя по коленям и провозгласил. - Итак, решено. Мы отправляемся в
Англию. Элоиза, Корнелия, начинайте собираться, вам поможет Холла. А
я пока отправлю сову в замок, чтобы предупредить о нашем визите.
Также, думаю, стоит написать Люциусу. Он сможет помочь нам
сориентироваться по приезде.
- Люсьен, я обожаю, когда ты берешь ситуацию в свои руки. Это так
возбуждает… хм… - Элоиза осеклась, кинула взгляд на дочь и,
покраснев, добавила, - жажду действий!

***
Вечер трагедии. Привит-драйв 4

Петунье Дурсль не спалось. Вроде бы все дела по дому были сделаны,
её мужчины уже угомонились, да и за день не произошло ничего, что
могло бы нарушить покой матери добропорядочного семейства. Но мозг
ни в какую не хотел принимать эти аргументы, и упрямо отказывался
погружаться в сон. Поняв, что если она ещё немного повозится, то
проснется Вернон и начнет своим громоподобным голосом выспрашивать,
что случилось, а это, в конце концов, приведет к тому, что Дадли, с
таким трудом уложенный два часа назад, пробудится, и тогда на всей
Привит-драйв сегодня вообще никто спать не будет. Ужаснувшись
представившейся перспективе, Петунья решила не рисковать и,
выскользнув из спальни, спустилась на кухню. Часы гордо
демонстрировали полвторого ночи. Она вздохнула и поставила чайник.
На секунду ей показалось, что снаружи раздался шорох. Но,
прислушавшись, она больше ничего не услышала.
Прошел час, была выпита ни одна чашка чая, и прочитана треть нового
любовного романа. Но сон не шел, как будто предостерегая, заставлял
находиться в напряжении, ожидая чего-то. И она ждала. С каждой
минутой становилось все тревожнее на душе. И, когда со стороны
входной двери раздалось ели слышное хныканье, так похожее на плач
ребенка, но так отличающееся от вальяжного писка Дадли, Петунья даже
не вздрогнула, а сразу бросилась к дверям.
Осторожно открыв дверь, чтобы ненароком не задеть ребенка, который,
как она была уверена, ожидал её на пороге, она вышла на улицу. И
задохнулась от ужаса: прямо на холодном камне в одном тонком
одеяльце лежал поразительно красивый малыш. Ей только стоило
взглянуть в его глаза, которые, отражая свет фонаря, горели ярким
изумрудным цветом, чтобы понять, чей это сын. Она наклонилась и
аккуратно взяла мальчика на руки, от этого движения из складок
одеяла выпал белоснежный конверт. Она подняла его с дорожки и
положила в карман, решив прочитать позже, так как сейчас необходимо
было заняться замерзшим малышом. Почему-то ей казалось, что его
положили сюда ещё час назад, когда она в первый раз услышала шум:
«Боже, вот я дура! Надо было выйти посмотреть. Только бы он не
заболел».
Она зашла в дом и направилась на кухню, рассудив, что ребенок
голоден. Странно, она была ему чужой, но малыш, как только оказался
на руках у своей тети, затих и улыбнулся, являя миру два молочных
зубика. В этот момент Петунья поняла, что никому не позволит
причинить вред племяннику. Она уже догадалась, что с сестрой и её
непутевым мужем произошло что-то ужасное, иначе вряд ли бы на пороге
её дома оказалось бы это чудо.
Она ловко приготовила бутылочку со смесью и, присев на диван в
гостиной, стала кормить мальчика. Доев до конца, Гарри блаженно
потянулся и, немного поболтав на своем языке, заснул в объятиях
Петуньи.
Она устроила его прямо на диване, со всех сторон обложив подушками.
Удостоверившись, что ребенок не упадет и что ему удобно, она решила
заняться письмом.
Спустя пять минут и массу нецензурных выражений сквозь стиснутые
зубы, письмо было прочитано. Вот, что в нем было:

«Здравствуй, дорогая Петунья.
С прискорбием сообщаю тебе, что твоя сестра и Джеймс Поттер убиты
этим вечером Темным Лордом. К счастью, проклятие, которое тот послал
в их сына, отразилось от мальчика и настигло самого Лорда. Как ты
уже поняла, мальчик остался сиротой, и ты его единственная живая
родственница. Так как ты родная сестра Лили, когда он рядом с тобой,
действует защита крови, наложенная на него матерью. Оставляю его
тебе. Следи за ним, но не балуй слишком. Мальчик должен вырасти
добрым, неиспорченным известностью, которая свалилась на него после
победы над Лордом. Я, конечно, знаю, как ты не любишь волшебство, но
усмири свою воинственность совсем немного и прими юного волшебника в
семью.
Прощу прощения, что не зашел поздороваться, не хотел наводить
переполох. Помни о моих наставлениях в воспитании Гарри Поттера.
С уважением, Альбус Дамблдор».

Женщина с остервенением скомкала письмо, затем аккуратно расправила
его, но только затем, чтобы разорвать на мелкие кусочки. Это же надо
додуматься: прося человека, который на дух не переносит волшебство,
принять племянника, в письме акцентировать внимание именно на том,
что иждивенец – сильный волшебник. Или это: «Усмири свою
воинственность совсем немного…» - и вовсе великолепный образец
эпистолярного жанра. Если бы она на самом деле отнеслась к ситуации
так, как предполагал старый козел, то после этого памфлета, она бы
устроила племяннику такую «веселую» жизнь, что даже последний
уличный попрошайка не позавидовал бы.
Ещё раз взглянув на Гарри, Петунья прилегла рядом и обняла кроху.
Она ещё покажет этому… Дамблдору, где раки зимуют, если он сунется к
её Гарри. С этого дня он – её второй сын, и пусть только кто-нибудь
попробует оспорить это утверждение.

***
Это же время. Хогвартс

Тот, чье имя в этот момент склоняли на все лады, спокойно сидел в
мягком кресле в своем кабинете, камере пыток для диабетика, и
довольно улыбался, закидывая в рот одну за другой лимонные дольки.
Первая сцена драмы сыграна, герои на ближайшие годы ушли за кулисы,
ожидая команды режиссера пьесы, а он сам, постановщик, директор
Хогвартса Альбус Дамблдор использует время антракта с пользой для
себя и своей репутации в волшебном мире. Он обнесет себя такой
высокой стеной общественной любви и уважения, что никто и ничто не
сможет ему помещать на пути к абсолютной победе. Он не боится
применения жестких, а когда нужно даже жестоких мер, в нем нет
жалости ни к кому, и не существует не свете человека, которого бы он
любил. Очень давно тот, кому он доверил бы даже свою жизнь, предал
его.
Геллерт был необыкновенным: его идеи покоряли сознание, клятвы –
душу, а любовь подчиняла сердце. Они любили друг друга, строили
великие планы, и казалось, что вся Вселенная принадлежит только им
двоим. Но со временем Альбус стал замечать за возлюбленным странное
поведение, нелогичные поступки, долговременные исчезновения. Сначала
он не придал этому значения, но позже в нем проснулась
подозрительность, а затем и ревность. Он изводил себя, мучился, но
спрашивать не решался. А потом, когда нервы уже были на пределе
после очередной отлучки Геллерта, он нашел след аппарации и
перенесся следом. Увидев открывшуюся картину, он замер на месте, не
смея вздохнуть: его Геллерт был прижат к древу каким-то мужчиной и,
как казалось Альбусу, плавился под поцелуями и прикосновениями
любовника. Вокруг раскинулась живописная дубовая рощица, нежный
ветер трепал листву и смешивал пряди двух целующихся юношей, птицы
весело трещали, радуясь весне, а Альбус чувствовал, как его сердце
медленно, миллиметр за миллиметром обращается в ледяную глыбу, а
место счастья заполнила обжигающая ярость. Стоя в этом лесу и смотря
на измену главного человека в его жизни, он корил судьбу и клялся
отомстить всему миру за свое горе. Геллерт поднял голову и
столкнулся с яростным взором, но в глубине, прежде ясных и теплых
как летнее небо, а теперь льдисто-голубых глазах уже зарождалось
смертельное равнодушие. Он испуганно оттолкнул недоумевающего
партнера и бросился к любимому:
- Мерлин, Альбус… Я…
- Не хотел? Наверное, ты это собирался сказать? - Альбус горько
усмехнулся. – Можешь не оправдываться. Я все понимаю, но почему ты
не мог сказать, что больше не любишь меня? Зачем была необходима эта
ложь?
- Любимый…
- Не смей! – он сжал кулаки. – Слышишь? Никогда больше не смей меня
так называть! Когда кого-то любишь, то не трахаешься с кем попало
под первым же деревом!
Сказав это, он аппарировал в гостиную своего дома. В кресле сидел
Аберфорт и читал газету, а у окна, замерев и уставив взгляд в
пустоту - Ариана. Аберфорт бросил на прибывшего удивленный взгляд:
он только один раз видел брата в таком состоянии. Тогда тому
сообщили, что мать мертва, и теперь он отвечает за семью. Когда
Альбус, проигнорировав родных, уже собирался выскочить из комнаты,
вслед за ним аппарировал Геллерт.
- Альбус, выслушай меня! Я могу все объяснить! На то, свидетелем
чему ты стал, были причины! Я был вынужден! – красивый светловолосый
юноша чуть не плакал.
Альбус медленно развернулся и, глядя Геллерту прямо в глаза,
прошипел:
- Если у тебя были какие-то проблемы, ты должен был прийти ко мне и
все рассказать, попросить помощи, в конце концов, Мерлин тебя дери!
Ты слышишь? – он все же сорвался на крик. - ПРИЙТИ КО МНЕ, А НЕ
СТАНОВИТЬСЯ ШЛЮХОЙ, КОТОРАЯ РАЗДВИГАЕТ НОГИ ПЕРЕД НЕИЗВЕСТНО КЕМ!!!
Он только успел закрыть рот, как в него полетел «Stupefy»,
выкрикнутый безумным голосом. Альбус отлетел на пару метров и, сбив
журнальный столик, врезался в стену. Было больно, но сознание не
оставило его, он сразу вскочил и, выхватив палочку, злобно посмотрел
на Геллерта, который в ужасе уставился на палочку в своей руке.
- Альбус, Мерлин, прости, я не хотел! Я не знаю, как это вышло!
Мерлин! Выслушай меня! Я не шлюха! Я тебя люблю! Но ты ничего не
смог бы сделать! У меня не было другого выхода! Мерлин, прости,
только прости меня! – его речь была бессвязной, он практически бился
в истерике.
Но гнев застилал глаза, и Альбус ничего не слышал, не обращал
внимания на состояние юноши, в голове билось понимание того, что его
предали, что любовник, друг поднял против него оружие. Он вскинул
руку с палочкой и четко произнес:
- «Crucio»!
Тело под его проклятием изогнулось под неестественным углом, а
комнату огласил крик, полный жуткой боли. Но Альбуса не отрезвило
даже это. Он с бешеным блеском в глазах и с улыбкой продолжал
направлять палочку на жертву. Альбус, в отличие от своего учителя –
Геллерта, никогда не мог спокойно переносить подчиняющую силу темных
проклятий, наслаждение властью брало верх над разумом.
Аберфорт, единственный кто знал об истинных отношениях друзей,
смотрел на происходящее со смешанными чувствами. С одной стороны, он
всегда был против связи между братом и Геллертом, который забивал
голову Альбуса идеями мирового господства, но с другой, он не мог
позволить Альбусу совершить непоправимую ошибку. Приняв решение, он
подошел к Альбусу и, ударив того по руке, сбил проклятие. Альбус
обернулся и возмущенно посмотрел на Аберфорта:
- Какого Мерлина? Не лезь не в свое дело!
С этими словами он повернулся обратно и вновь поднял палочку:
- Ну, что же ты лежишь? Неужели один безобидный круциатус так на
тебя подействовал? Вставай и дерись со мной! – увидев, что его слова
не подействовали, он презрительно закончил. – Шлюха.
Геллерт, тяжело дыша, безвольно лежал на ковре, а с его губ капала
кровь. Но глаза были широко открыты и, не отрываясь, смотрели на
любимого взглядом, переполненным физической болью и душевной мукой.
Он приоткрыл рот и на грани слышимости прохрипел:
- Несмотря на то, что ты совершил, я все ещё люблю тебя больше жизни
и не подниму против тебя палочку. Прощай, Альбус.
Воспаленное воображение Альбуса нашло в этих словах издевку, и он
повторно запустил в Геллерта проклятием, которое стало роковым. Ему
оставалось только наблюдать, как изменник из последних сил
аппарирует, исчезая из гостиной, а луч проносится мимо пустующего
ныне места и врезается в безразличную ко всему сестру. Раздался
высокий визг, и Ариана, слетев со стула, забилась в секундной
агонии, а затем затихла, хотя проклятие все ещё было на ней. Все
произошло в считанные секунды.
Аберфорт взирал на затихшую сестру, на замершего с поднятой рукой
Альбуса, затем подскочил к брату и ударом, во много раз сильнее
предыдущего, выбил у того оружие. Казалось, Альбус очнулся только
после этого и сразу бросился к Ариане, Аберфорт последовал за ним.
Они склонились над телом сестры в бесплодной попытке уловить
признаки жизни. Она была мертва. Вероятно, больной разум не выдержал
и секунды воздействия, и сердце остановилось.
Потом последовали похороны, жуткая ссора с братом, который обвинял в
трагедии его, решение устроиться в Хогвартс преподавателем,
многочисленные соболезнования ему и проклятия в сторону
Гриндевальда, которого все считали виноватым в случившемся.
Альбус же лелеял в душе месть: Геллерту, который предал его, судьбе,
которая допустила это, обществу, которое просто не устраивало его.
Он поклялся, что больше никогда не полюбит, поклялся, что прогнет
этот мир под себя.
Через некоторое время стали появляться новости о том, что Темный
Лорд Геллерт Гриндевальд, приняв активное участие в магловской войне
и подчинив себе практически всю магическую Европу, направляет свои
взгляды на Англию. Альбус стал негласным спасителем и, когда уже
нельзя было тянуть дальше, вышел на бой с бывшим возлюбленным, а
теперь злейшим врагом.
Они стояли друг напротив друга и молчали. Также, не произнося не
слова, Альбус поднял палочку и направил её на Геллерта. Но тот
только усмехнулся и, не притрагиваясь к своей Бузинной палочке,
сказал:
- Альбус, помнишь, я поклялся, что не подниму на тебя палочку? Я не
собираюсь нарушать эту клятву, – он помолчал. – Я все ещё люблю
тебя.
Как только он произнес последние слова, безучастный голос твердо
сказал:
- В таком случаи, Геллерт – «Petrificus Totalus», «Silencio» - ты
будешь подвергнут суду, а местом твоего заключения станет твоя же
тюрьма.
Дамблдор выскользнул из воспоминаний. После того, как он отомстил
Геллерту, он активно начал вести интриги, все выше и выше поднимаясь
по пирамиде власти. Вскоре его имя уже произносили почтительным
тоном, а он сам принялся за главную шахматную партию своей жизни. И
окончательная победа близка, как никогда прежде. Он блеснул глазами,
спрятанными за очками-половинками, потрепал перья Фоукса и положил в
рот очередную дольку.
Альбус Дамблдор – жестокий правитель под личиной милого дедушки -
пока ещё не знал, что его цитадели хитрости, полные запасов
тщеславия на двадцать лет вперед, начинают рушиться. Он даже не
подозревал, что девушка, от которой четырнадцать лет назад по его
плану отреклась семья, и о которой он успел забыть, изменит
расстановку сил и разрушит годами лелеянную Великую Манипуляцию.

***
Примерно тоже время. Поместье Малфоев

Люциус, дописав письмо, отложил перо. Только он, спустя всего
несколько часов после события, мог собрать столь полную информацию.
Он запечатал письмо чарами, распознающими адресата, и позвал эльфа:
- Добби!
- Да, лорд?
- Пошли это письмо с Афиной. Место назначения – французское поместье
де Клер, получатель – леди Элоиза. И предупреди сову, чтобы отдала
послание прямо ей в руки.
- Слушаюсь, лорд.
Закончив с запланированными на сегодня делами, Люциус решил
расслабиться с бокалом чего-нибудь алкогольного.
Он прошел в маленькую библиотеку, которая прилегала к его кабинету,
и направился к своей гордости – бару, содержащему, как и сорта
огневиски премиум-класса, так и элитный магловский алкоголь. Он
только приступил к тщательному выбору, как камин затрещал, сообщая о
позднем госте, который пожелал лицезреть Люциуса Малфоя. Он
обреченно вздохнул и нацепил на лицо маску бездушного аристократа.
Губы самостоятельно, без напоминания сложились в усмешку. После
наведения марафета, он подошел к камину и открыл проход. Перед ним
тут же вырос Северус Снейп, и, что интересно, тоже с фирменным
выражением лица: глаза презрительно сужены, губы сложены в ухмылку,
на лице – маска слизеринского ублюдка. Так они и стояли друг
напротив друга, старательно изображая официальных себя в четыре часа
утра, когда в комнате, кроме них, никого не было. Люциус, как
всегда, не выдержал первым и произнес их традиционную шутку:
- Ну что, как обычно на счет три?
- Давай. Раз.
- Два.
- Три, – и они с облегченными улыбками расслабили лицевую
мускулатуру.
Люциус сделал приглашающий жест рукой, предлагая другу занять одно
из кресел, а сам вернулся к прерванному занятию:
- Что ты будешь, Сев?
- Самое крепкое из того, что у тебя имеется, Люц.
- Даже так? Ну, тогда абсент.
- Доверюсь твоему вкусу.
Люциус хмыкнул, выражая своё мнение о возможности доверия со стороны
слизеринца, и стал готовить аппаратуру для употребления «Зеленой
феи».
Северус немного помолчал, а потом спросил:
- А Нарцисса с Драко дома? Не хотелось бы мешать.
- Сев, в четыре часа ночи нормальные люди уже спят. Тем более я
надеюсь, что ты будешь вести себя прилично, – он очаровательно
улыбнулся и продолжил, не заметив печального взгляда друга. - Итак,
мой непосвященный друг. Это единственный напиток маглов, которому
можно присвоить гордое звание «магический», – Люциус вешал с видом
профессора. - Берем два стакана, наливаем туда жидкости на два
пальца, топим сахар, превращая его в карамель, и заключительный
этап: «Incendio». Вот! За что пьем?
- Давай выпьем за упокой Поттеров… - сказал Северус с таким
выражением, что Люц, который уже собирался отколоть шутку на тему
Мародеров, серьезно кивнул.
После первой дело пошло. Люциус даже предложил выпить за скорейшее
освобождение Блэка, но, видимо, до такой степени забыть школьные
издевательства Северус не мог, и в очередной раз выпили за Драко.
Разговор также коснулся темы Дамблдора, Темного Лорда и Гарри
Поттера, которая в ближайшее десятилетие обещала стать весьма
модной, но затуманенный рассудок отказывался воспринимать серьезную
беседу, и все сводилось к тосту.
Спустя два часа, когда бутылка сверкала девственной чистотой, а оба
представителя бывшего Внутреннего круга Лорда перешли уже на отнюдь
не девственные темы, Люциус, как хозяин пьянки и более трезвый
участник, объявил о завершении банкета. Оттащив неуправляемого
Северуса в гостевую комнату, он пообещал себе подумать о том, почему
его юный друг приставал к нему по пути с поцелуями, завтра. Решив не
будить жену, хотя ему безумно хотелось ощутить ласку и тепло любимой
женщины, Люциус отправился в свою редко посещаемую спальню.