Автор: Скитлз
Фандом: Дозоры
Тип: джен с легкими, незначительными намеками оО
От автора: этот фик - самое большое из всего написанного мною. 15 страниц Х) Собственно, к конце немного не айс уже, наверное. К тому же, автор умудрился запутаться во времени и вампирской анатомии. И еще он неграммотен.
Самое высшее наслаждение — сделать то, что, по мнению других,
вы сделать не можете. (c)
Уолтер Бэджот


Один шаг назад.]
Один шаг назад.

Солнце потихоньку садилось. Садилось со всей театральностью хорошей актрисы, которая останавливается через несколько шагов и смотрит через плечо, оттягивая начало главного действа. А перед ними раскинулось зеленое море. Море из листьев, веток и, несомненно, цветов. И, одновременно, небольшой островок, сохранившийся среди лент дорог и каменных джунглей.
Люди были тут несовсем к месту, и им было несовсем все это по душе. Городские жители заблудились в лесу, еще даже не войдя в него.
Олег потер шею и запрокинул голову. Становилось прохладно.
- Круто.
- Придурок.
Они опять замолчали, разглядывая верхушки деревьев и думая каждый о своем.
- Шеф, а шеф.
- М-м-м?
- А мы это… Мы как бы не заблудимся?
- Никогда в лесу, что ли, не были?
- Не…
Витезслав закинул руки за голову, потянулся и, блаженно прикрыв глаза, вдохнул запах листьев, терпких цветов и чего-то еще. Лес словно возвращал ему все те годы, которые вампир провел у себя в пражской квартире, в разъездах, в холодных комнатах Инквизиции. Как будто встреча со старым другом.
- Помниться, когда сэр Гуд соизволил заблудиться в этом своем Ноттингемском лесу, то выводил его именно я. Но моя персона оказалась слишком скучна для бардов, и в легенды я, как видите, не попал, - Грубин притворно вздохнул, повернулся к небольшой группе мнущихся на дороге инквизиторов. – Пошли, Иные вы или кто?
И сделал первый шаг, а за ним поспешил Эдгар. А следом братья Игорь и Олег. И все остальные потянулись.
- Слушай, Игорь, - вампир ткнул брата локтем в бок. – А про какого он Гуда говорил? Неужели про Робина?
- Верь ему больше, - Игорь прищурился, разглядывая спину начальника. – Хотя, Сумрак его знает. Может и про Робина.
Это была странная компания. На туристов, как не старался Витезслав, она тянула плохо. На сектантов – вполне. Рюкзаки на серых плащах смотрелись комично, и глава европейского отделения Инквизиции периодически смотрел вверх, на клочки неба, стараясь не фыркать насмешливо или банально не хихикать. Конечно, это, наверное, плохо – гулять в лесу, когда на наручных часах уже за полночь. Но, с другой стороны, из людей, которым темнота – помеха, здесь был только Эдгар и Виталий. Да и то, последний был, как утверждают его коллеги, немного не в себе.
А началось все с того, что…

[первый шаг]
- Витезслав! Шеф! – Эдгар заглянул в приоткрытую дверь кабинета и, балансируя на одной ноге, лихорадочно замахал руками.
- Эдгар?
- Там это… Как же это говорится-то, по-русски… Завулон пожаловал! – маг хихикнул, но, все же, опасливо покосился через плечо. Артур стоял и мрачно чиркал спичкой по коробку.
«Странно, никогда не подумал бы, что Завулон – курит.» Вампир мысленно пожал плечами, сложил руки на груди.
- Добрый вечер. Могу узнать, чем Инквизиция обязана такому визиту? – Грубин кивнул на кресло.
Завулона он не любил. Правда, не любил он его все же меньше, чем Гессера, но все равно со вкусом и примесью раздражения. Витезслав вообще не любил заносчивых людей, а заносчивых начальников – тем более.
Темнейший развалился в кресле, закинул ногу на ногу и побарабанил пальцами по подлокотнику. Посмотрел на инквизитора, опять побарабанил пальцами, повертел сигарету, посмотрел. Витезслав выжидающе приподнял бровь. Завулон подпер щеку рукой и поджал губы.
- Вы что-то хотели? – проникновенно.
Артур щелкнул языком, хмыкнул, словно признавая поражение.
- Банально, но огонька не найдется? Ваш уважаемый охранник на входе настоятельно попросил меня не использовать магии, амулетов и «всего прочего, что может прийти в Вашу темную, уважаемый Темнейший, голову. Потому что я Вас пропускаю только под свою ответственность, и шеф мне оторвет все, что можно и что нельзя отрывать, если что будет не так. Поэтому я Вас очень прошу.» - Витезслав с трудом пресек желание расхохотаться и старательно запрятал улыбку. Несмотря на внешнюю легкомысленность, этот оборотень дело свое знал и пускал только по пропускам или тех, кого не пускать было бы бесполезно. А еще у Александра было чувство юмора, и он всегда «настоятельно просил не баловаться в стенах Инквизиции всяким магическим хламом».
Грубин щелкнул пальцами, зажигая огонек и всем своим видом показывая, что через стол он лезть не будет. Завулон, еще раз хмыкнув, приподнялся и поднес сигарету к рукам Витезслава, затянулся.
- Не бережете Вы себя, Завулон, - вампир холодно улыбнулся, откинулся на спинку стула, недовольно смахивая лезущие в глаза волосы. – Так что же Вас привело в наши апартаменты?
- Ох, Витезслав. Что есть, то есть. Некому за мной следить, видите ли, господин инквизитор, - Артур лукаво посмотрел на Грубина, последний же предпочел это проигнорировать. – А вообще, я тут немного по делу.
Темнейший встал и нервно заходил по кабинету, сбрасывая сигаретный пепел прямо на ковер.
- Видите ли, Витезслав… Тут такое дело. Несовсем дело между Дневным Дозором и Инквизицей, а, скорее, разговор между двумя темными. Я бы сказал, что между двумя приятелями, но, возможно, Вам это не понравится, - Завулон замер, навис над сидящем за столом вампиром, прищурился.
- Ближе к этому Вашему делу, прошу.
Как-то Эдгар рассказывал своему шефу, что чем витиеватее речь Темнейшего, тем хуже все обычно оборачивается. Витезслав не имел оснований не верить.
- Витезслав, - Артур выпустил колечко дыма и выдержал эффектную паузу.
- Выходите за меня замуж? – вампир любопытно поднял брови, подпер щеку рукой. Завулон лишь закашлялся, давясь дымом и слезящимися от смеха глазами.
- Какая заманчивая идея. Я подумаю о последствиях и в следующий раз обязательно предложу это. Но, - он уселся на край стола и посерьезнел. – До меня дошли слухи, что была найдена Звезда Давида. Вы же слышали об этом артефакте, господин Инквизитор?
Конечно же, все проблемы свалили на Инквизицию и на Витезслава в частности. Это ему пришлось набирать добровольцев и играть в Робин Гуда, шагая по лесной тропинке и периодически высматривая небесные лоскутки у себя над головой.
[пауза]

- Звезда Давида – мощнейший и, как все думали и думают, мифический артефакт. Эдгар, здесь - осторожнее, - Витезслав переступил через выступающий из земли корень и задумчиво оглянулся через плечо. Для вампиров и оборотней это было обычной прогулкой. Магов же приходилось обводить вокруг луж и предупреждать о мелких препятствиях. Периодически сзади слышалось, как чертыхается Эдгар, или сдавленно шипит Виталий. Грубин вздохнул, дернул себя за воротник плаща, поправляя висящую на плече сумку. Если честно, иногда он начинал чувствовать себя немножко идиотом, возводил глаза к черному небу и раздраженно цокал языком.
- И чем он такой… мощнейший? – Олег, обогнав своего брата, подошел ближе, любопытно пытаясь заглянуть в глаза. Братья вампиры были вообще отдельным разговором. Не близнецы, но похожи внешне и совершенно разные по характеру. Старший – Игорь – слишком женственный, холодный и заносчивый. Младший – Олег – любопытный, ранимый, по-детски жестокий и импульсивный. И редко их видят друг без друга. И называют их чаще не «Олег и Игорь», а «братья Шурты». То ли прибалты, то ли поляки. А может и чехи, кто их там разберет.
- Да тут уже не разберешь, где правда, а где легенда, - Витезслав задумался. – Говорят, мертвых из Сумрака возвращал. Хотя сомневаюсь я во всем этом.
Они замолчали. Несмотря на все свои сомнения, группу Инквизитор подбирал тщательно и вдумчиво. Давно он уже не участвовал в чем-то подобном. Засиделся за бумажками, как верно подметил пресветлый.
Витезслав шел впереди, засунув руки в карманы и смотря себе под ноги.
«- Витезслав, неужели Завулон просто так решил помочь Инквизиции в поисках артефактов?
- Если Звезду найдет кто-то до нас, то, скорей всего, у нас будут очень большие проблемы. Возможно, что не только у нас. А возможно, Великие опять тешатся, использую Инквизицию в качестве мальчика на побегушках.»
Он так и сказал Эдгару несколько дней назад «используют Инквизицию». Хотя, скорее, мальчиком на побегушках был именно он, Витезслав, и никто другой. Это выбешивало на столько, что хотелось выть от бессильной ярости на луну. Раньше Грубин думал, что, со временем, большинство эмоций пропадет или, хотя бы, станет блеклыми и незначительными. Может быть, со всеми нормальными инквизиторами это и происходило, ведь не зря же ходят шутки о не пробиваемости серых дозорных, но, почему-то, с вампиром так не стало. Шли десятилетия, оболочка становилась более отстраненной, холодной, стремясь к идеалу. А внутри все по-прежнему клокотало и, будь Витезслав обычным человеком, когда-нибудь сожгло. Но он был вампиром и точка.
Наверное, это называлось бы лицемерием, если бы кто-то решил бы над этим задуматься. Но не темным проповедовать на площадях и читать мораль. Витезслав мысленно хмыкнул, вспомнив одного такого идиота. Кажется его, в конце концов, сожгли на костре – давно это было.
А ведь они, вампиры, оборотни, для них, людей, всего лишь оружие в играх. Опасное, ненадежное, но оружие. Витезслав ясно это чувствовал и поэтому так ненавидел этих двоих. Великих, Сумрак бы их забрал.
Мысли инквизитора метнулись в сторону, пробираясь, через мутную глубину столетий памяти. Вдруг подумалось, что никто не знает, чем бы закончилась та самая трансильванская драка, если бы Витезслав встретил Дракулу не в столь юном возрасте, а, к примеру, сейчас. Самолюбие приятно зашевелилось где-то в районе груди, но оставалось оно там не надолго. Сзади, споткнувшись о выступающий корень, на задумавшегося вампира налетел Эдгар.
- Сумрак!
- Тьма!
Грубин бросил на прибалта раздраженный взгляд, тот его не разглядел.
- Не ругайся тьмой, по статусу теперь не положено, - Олег хихикнул, отходя на пару шагов назад. Послышались смешки.
- Шеф! Может, передохнем? – Эдгар по-прежнему продолжал устало висеть на своем начальстве. Тоже засиделся в городе, да и в молодости не слишком привык к таким прогулкам. К тому же, путешествие вслепую раздражало и изматывало еще больше.
- Ну шеф! – чертыхаясь и периодически хватаясь на коллег, вперед пробрался Виталий: усталый и злой, с руками в рукавах балахона, на манер священника. Может, конечно, он и был двинутый, этот чародей, но сейчас вел себя, как человек. Эдгар был тихо благодарен.
Витезслав помолчал, потом вздохнул:
- По карте тут где-то рядом должна быть небольшая полянка. Найдем – будет вам привал, не найдем – уж извините. Кстати, Вы заснете-то на свежем воздухе? – вампир ехидно изогнул брови, инквизиторы зашептались.
- Разнежились, привыкли к подушкам. За что я вас вообще только держу? – Грубин притворно заворчал.
Полянка была найдена только спустя час. Себастьян и Вовик (забавно, правда?), как истинные оборотни, презрели всех остальных и, перекинувшись, сразу же уснули, выбрав местечко помягче.
«Вот поспите мне, поспите. Потом, как обратно в человека будите превращаться, так спину и заломит,» - Витезслав мстительно улыбнулся. Все-таки у этих вампиров такой склочный характер.
Поставили палатки. Всем стало смешно: порядочные туристы на выгуле. Да и палатки в лесу как-то неочень смотрелись. Грубин оглядел свой небольшой отряд (отрядом-то совестно назвать): два оборотня, дергающих во сне лапами, два усталых человека с красивой биографией, подходящей для того, чтобы написать большую повесть в стиле фэнтези, да двое братьев-вампиров. Ну и он, Витезслав, конечно. И никаких светлых. Не верил он в честность и надежность этих светлых, да и людей в целом.
Эдгару и Виталию, нетерпящим возражений тоном, Витезслав выделил отдельную палатку, сам же разместился вместе с Шуртами: кто знает, когда подведет выдержка этих молодых полумертвых. Лес, словно бы улыбнувшись и что-то вспомнив, отогнал бессонницу и подарил спокойствие.

[шаг второй]
- Друзья! Братья и сестры! Сегодня великий день! – мужчина в богатой одежде старинного покроя и лихорадочно горящими глазами оперся одной рукой о стол, словно готовясь к прыжку. Резкие, но, в принципе, ненужные вдохи-выдохи. Казалось, еще чуть-чуть и на щеках выступит румянец.
Он же предпочитал не дышать. Зачем обманывать себя и остальных? Раз уж ты не живешь, то незачем притворяться и убеждать всех в обратном. Наверное, Витезслав был самым практичным, что ли, из них. Но не самым сильным, к сожалению.
«На моих глазах происходят бессмысленные события. Они, должно быть, ужасающи по своей жестокости, но меня, почему-то, беспокоит только то, что все это – пустая трата времени. Не тот путь, по которому мы должны идти. Сколько бы ни убивали эти трое, все будут лишь укрепляться во мнении, что вампиры – звери, не отличимые от волков или шакалов. Но мы же люди? Люди же? Я же еще помню вкус вина и нежное тепло солнца…
P.S. Не надо истерик… Только не надо истерик.»
Носферату, Элизабет и, безусловно, Дракула. Носферату был самым старшим из них. Самым сильным, его ненависть была холодной и отвратительной. Витезслава, как самого юного, иногда выворачивало от его идей. Он внушал страх. Влад же был не просто неуравновешенным, он становился совершенно невменяемым, уловив только запах крови или услышав самую безобидную шутку в свой адрес. Элизабет Батори – кровавая графиня – обладала таким стервозным и капризным характером, что Грубину иногда хотелось лезть на стенку, а в тайне он радовался, что не молодая девушка. Не дай Сумрак горло во сне перережут. Не смертельно, но довольно неприятно. Да и унизительно как-то ползать по кровати, отплевываясь от своей же крови и пытаясь прохрипеть что-то нецензурное.
Иногда Витезслав подносил к глазам дрожащие руки и слизывал с ладоней капли крови. В такие моменты его трясло и хотелось завыть, заорать, сделать что-нибудь, чтобы разодрать себе глотку и выпустить все то, что душит, душит за горло. Мир перед глазами пыл и отгораживался красной пленкой. Кажется, в такие моменты, в нем не оставалось ничего человеческого, и Дракула делал шаг назад – он не знал, чего можно ожидать -, а Носферату тихо смеялся, запрокинув голову назад. А Элизабет нервно облизывалась, и пальцы у нее едва заметно дрожали.
- Сегодня мы собрались здесь! Все вместе! – он уже кричал, опираясь обеими руками о стол. Влада всегда слушали, в такие моменты на его ауре причудливо распускались красные цветы, и Витезслав, откинувшись на спинку резного кресла, часто развлекал себя этой картиной. Грубин прекрасно знал, что люди находят каждого из них по-своему привлекательными, но даже и думать не хотел, что творится на тех оргиях, в которых участвует Влад. Графиня в вопросе личной жизни была сущей девчонкой и мечтала о прекрасном принце и, иногда, о ком-то из этой троицы. Носферату же - просто расчетливый садист. Сам Витезслав старался обходить эту тему как-нибудь стороной, хотя, по отзывам «товарищей», обладал хорошим вкусом.
- Я хочу поприветствовать нашего дорого Витезслава! Мы все скучали по тебе, во время этого твоего путешествия, - граф улыбается, в зале раздаются одобрительные выкрики. Конечно, такой прием безусловно приятен, хочется забыть о всех своих мыслях, догадках, идеях и просто впитывать эту атмосферу, эти горящие глаза: кто тут? Мелкие оборотни, кто-то из низших вампиров, несколько полезных людей-иных. И четверка самых сильных существ на этом куске земли. Власть – что может пьянить сильнее, что может настолько вскружить голову? Что может принести больше счастья и больше боли?
- Мы снова все вместе! Давайте же отметим это! – сколько бы не было существ в этом зале: сто, двести, тридцать или четверо, все равно он будет говорить «мы снова вместе!», потому, что никого здесь не волнует судьбы слабейших и низших. Ни здесь, ни среди людей.
«Если мы – звери, то почему же называются людьми все те, кто развязывает войны? Почему так называет себя тот же Гессер? Разве он так же не упивается кровью, как и мы? Разве что-то меняется от того, что у него бьется сердце, а у меня уже давно – нет. Мы ведь пьем одну кровь, кровь слабых. Я – в прямом смысле, запуская клыки вам в шею и прижимая ваше безвольное тело к себе. Он – в переносном, кидая подчиненных на заведомо проигрышные войны и смеясь, ставя крестики на карте. Пусть я – не человек. Я давно потерял надежду, что нас будут называть именно так, вот только почему же вы не зовете своих убийц - зверьми?»
[пауза]

Витезслав проснулся, резко сев и невольно прижимая пальцы к гудящим вискам. Воспаленное сознание метнулось в черепной коробке и замерло, прислушиваясь.
«Неужели, я действительно настолько засиделся за бумагами, что меня подвело чутье?» - Грубин прикрыл глаза, дотрагиваясь до нитей вероятности, заглядывая в сумрак, вороша в свое подсознание. Везде было спокойно, а снаружи уже пели далеко не первые птицы. Но что-то ворочалось где-то там, где должно быть сердце, а по коже пробежал озноб, заставив передернуть плечами. «Непросто так Завулон рассказал о Звезде. Непросто так…»
Грубин опустил глаза на свои пальцы, сведенные судорогой, расслабился, потягиваясь.
«Мне снилось мое прошлое,» - он бездумно уставился на солнечный луч, заглянувший в палатку. – «Мне ведь никогда не снятся такие сны. Сон-воспоминание о празднике. Празднике в честь моего возвращения, и нашего воссоединения. Но такого ведь… никогда не было.»
Витезслав резко поднялся, правда, не вставая во весь свой рост, чтобы не задеть потолок палатки.
- Подъем! – вампир посмотрел на мирно спящих Шуртов, качнул головой и вышел.
На поляне началось вялое шевеление и признаки полу-жизни. Позавтракали, хотя, по времени это больше смахивало на обед, на скорую руку, какой-то полусухой отравой, купленной в ближайшем к Инквизиции супермаркете. Прогресс, Сумрак бы его побрал. Оборотни подозрительно есть отказались, задумчиво отводя глаза и вытаскивая какие-то колючки из волос. Витезслав тоже ни к чему не притронулся, лишь безразлично пожал плечами и отмахнулся от увещеваний Эдгара.
- Пропущенный завтрак может повредить твоей работоспособности, но никак уж не моей, - Грубин насмешливо оскалился, а прибалт стих.
Все внутри у Витезслава звенело, как натянутая струна, а в глазах разгорался огонек азарта. Он привык доверять своим предчувствиям, несколько столетий жизни научили этой нехитрой вещи, а они, эти предчувствия, сейчас буквально кричали, что простой прогулкой этот поход не закончится. Вампир, наверное, был похож на ищейку, которая почуяла в воздухе легкий отзвук запаха. Чем бы это ни было, оно изменит его жизнь. Грубин знал об этом.
Он вообще много чего знал. Знания, опыт, чутье, накопленное за жизнь, не всегда помогало, а часто приходило вместе с ночью, кошмарами. Инквизитор вообще мало спал, немногие с такой жизнью, как у него, не бодрствовали по ночам. Да, к тому же, происхождение обязывало: вампир, как-никак.
Иногда хотелось взять тайм-аут и выйти на пыльную дорогу, посмотреть на небо, на солнце. Просто так, не щурясь и не чувствуя тошнотворные спазмы в районе живота и невозможную, просто нереальную жажду. Хотелось пожить немного человеческой жизнью, где слово «инквизиция» ассоциировалось со Средневековьем и церковью. Нет, Витезслав не устал. Не устал вытаскивать своих непутевых подчиненных, не устал направлять группы за особо ценными артефактами, не устал выслушивать ехидные замечания Великих (может, если только чуть-чуть). Ему просто надоело бороться со своей природой, наверное. И это состояло даже не в том, что тебе хочется крови, но нельзя. А в том, что тебе хочется плакать, смеяться, делать глупости, в конце концов, а положение не позволяет. Грубин не устал жить, отнюдь. Он любил и цеплялся за эту свою полу-жизнь, как не мог ни один человек. Возможно, что ему просто надо было бы взять отпуск.
Они шли уже не первый час. Впереди – оборотни, потом оба мага, братья-вампиры и Витезслав.
- Витезслав, - Виталий был немножко позером и тянул гласные. От этого создавалось ощущение, что он то ли вас соблазняет, то ли считает себя самым крутым. Маг любил красивые жесты, красивых женщин, красивую жизнь. Красивую смерть не любил – вообще смерть не любил. Наверное, он был бы невозможен, если бы не был так обаятелен и если бы не нарывался каждый раз на мрачные взгляды своего начальства. - А как выглядит эта звезда?
Витезслав пожал плечами.
- Не имею ни малейшего понятия, - он очаровательно, именно очаровательно, оскалился. – Нет, и я не имею ни малейшего понятия, где и как мы ее найдем. И найдем ли.
Все снова замолчали, думая каждый о своем.
- Но что-то мне подсказывает, что это не будет легкой прогулкой, - Грубин запрокинул голову, высматривая небо. Он очень любил небо, а оно его, кажется, несовсем. А может тоже любило, только каким-то извращенным, садистским образом.
- Ясно, - Виталий встряхнул головой, одним движением пальцев поправил челку. Витезслав мысленно вздохнул, положил руки в карманы пальто. Пришла запоздалая мысль, что Эдгар, наверное, все равно как-нибудь сумеет простудиться, несмотря на то, что иной.
Себастьян и Вовик, вдруг проникнувшись взаимной симпатией друг к другу, беспечно носились впереди, как самые простые собаки. Специалисты еще, Сумрак их раздери.
- Странно. Здесь какой-то странный воздух, - Олег вопросительно посмотрел на брата, тот повел носом и согласно кивнул.
- Запах. Странный запах, Олег.
Грубин заметил, как напрягся Эдгар, как пальцы скользнули в широкие рукава, нащупывая амулеты. Инквизитор точно знал, что прибалт сейчас держится за теплый, отполированный край. Безобидная деревяшка, которая упорно спасает им всем жизни, подсказывая, есть ли кто-то живой поблизости. Видимо, никого не было, но маг не успокоился и рук не вытащил.
«Правильно. Сообразительный парень. Все-таки, хорошо, что он у нас работает,» - Витезслав вдруг подумал, почему этот приторно-сладкий запах, не ударил по его обонянию со всей силой, заставляя насторожиться. Он дразнил нос, напоминая и предупреждая о чем-то одновременно.
- Шеф! – сколько было этих вскриков? Застывшие Шурты, оборотни, присевшие на задние лапы, Виталий, складывающий губы в каком-то заклинании и испуганные глаза подобравшегося Эдгара. Кажется, это он первый заметил тень сзади.
- Шеф, шеф, шеф, шеф! – Витезслав зажмурился от эха, бившего в уши. От одинакового голоса, тона, слова, мечущегося у него в голове. Поэтому он всегда был одиночкой. Чтобы чужие переживания не захлестывали его обострившиеся чувства.
Кадр: полушаг Игоря. Кадр: полу-вздох Эдгара. Кадр: полу-стук чьего-то сердца. Кадр: полу-звук чьего-то полу-движения. Время остановилось и начало двигаться кадрами, как в старом кино. Кажется, что еще чуть-чуть и все станет черно-белым, как в старых лентах. Быстро – не значит упорно перебирать ногами. Быстро – это значит почти остановить время.
Тело среагировало мгновенно, а Витезслав все еще флегматично смотрел на все это со стороны. Резкий прыжок в сторону: хорошее место для нападения, не уйдешь никуда, везде такие заросли, что даже оборотни в них не смотрели. Выпустив когти, повиснуть на толстой ветке, не прерывая движения, бросить тело наверх, привычно устраиваясь в положении: «на ветке, на корточках». Весело, наверное, смотрится: презентабельный мужчина, в пальто и дорогих ботинках, неизвестным образом все еще остается на дереве, а не под ним. Сумасшедшие глаза, а язык осторожно нащупывает чуть заострившиеся клыки: вот что называется столетней выдержкой. А внизу вертят головами, пытаясь понять, где же он. А Олег нетерпеливо передергивает плечами, видно, что раздосадован, что не заметил движения. Игорь пожимает плечами, тоже, кажется, немного задет. Это называется: Высший.
Взгляд зацепляется за лежащую на земле сумку с порванной ручкой. Кто бы это ни был, но он почти дотянулся. Даже на месте, напротив того, где должно быть сердце, немного задета ткань пальто. А что-то внутри леденеет, отгоняя все, что должно было бы приблизить вампира к человеку. Как будто чья-то опытная рука вытаскивает опасный клинок из ножен, показывая, что это – далеко не декоративное оружие.
- Блестяще! – резкий, можно сказать, поспешный разворот на голос. Позер. Висит вниз головой на одной, неочень прочной на вид, ветке и улыбается. Глаза хитрые, прищурены, волосы собраны в хвост. Их хозяин неочень любит ножницы. Одежда старомодная, сейчас такую уже несколько сотен лет, как не носят. Одна рука чуть выставлена вперед. Ровно настолько, чтобы хорошо были заметны выпущенные когти. – Ты не теряешь формы, мой дорогой!
Он смеется, забавно щурится на солнечные лучи, забирающиеся в глаза.
- Хорошо выглядишь, Влад, - удивление будет потом. Когда из груди уберутся ледяные пальцы, когти, клыки. – Помню, что в последнюю встречу, ты был вообще никакой.
Витезслав холодно смеется, вспоминая горстку праха, подбирающуюся к носкам ботинок. Дракула хохочет, спрыгивает на землю. Туда, где замерли люди и несовсем люди. Видно, что маги слегка дергаются, остальные же стоят, если не спокойно, то без движения. Напряженные позы, боевые стойки, острые взгляды. Где-то в глубине подсознания скребется гордость за своих, но не сейчас. Она будет потом. Секунда и инквизитор стоит рядом, точнее напротив.
- Ну здравствуй, Витезслав, - граф тянется то ли для того, чтобы обнять, то ли для того, чтобы ударить.
- И тебе привет, - Грубин выпускает клыки, вытягивая вперед руку, заставляя стоять на месте. Дракула дергается, качает головой, ухмыляется.
- В этом ты такой же, как и был. Подозрительный, - вампир дергает себя кончики волосы, облизывает губы. Нервный жест, говорящий о возбуждении, но никак не о страхе. – А мы ведь скучали.
Он подается вперед, а голос становится внезапно хриплым.
- Знаешь, как там хреново, Вит? Знаешь? – рука ощущает выдыхаемый вместе со словами воздух. Он все еще делает вид, что дышит, когда Витезслав давно перестал обманывать себя и других. А Влад цепляется за серое пальто, мнет в руках ткань, заставляя Грубина морщиться и пытаться отодвинуться.
- Возьми себя в руки, Влад. Мы все уже, в какой-то степени, мертвецы. А ты – пепел. И знаешь, почему? Потому что этот твой трижды чертов прах скрипел под подошвами моих сапог, и мои люди задыхались от этой пыли, забивающейся им в легкие, - инквизитор на мгновение прикрыл глаза, успокаиваясь.
«Подумаешь, разговариваю с дважды мертвецом. Успокойся. Без истерик. Только не надо истерик.»
Дракула покачал головой, тихо выдохнул.
- Я жив, Вит. Жив и полон энергии. И они тоже живы, слышишь? Он жив! Когда я его снова увидел, чуть снова не развоплотился, твою ж мать. Носферату по-прежнему словно кишки из тебя вытаскивает одним взглядом. Ты думаешь, это – твои глюки? Так нет. Ты же чувствуешь меня, чувствуешь, как я сейчас сжимаю твой воротник, правда? – Витезслав с трудом сдержал себя, чтобы не попятиться. Влад всегда был сумасшедшим. Он мог счастливо смеяться, запустив когтистую руку вам в живот или топать ногами, если вы вдруг выживите. – Мы неполноценны без тебя. И все хотим тебя видеть.
Дракула споткнулся и повис, вцепившись в руку инквизитора. Грубин разозлено зашипел, почувствовав, как в тело впиваются острые когти и как рвется ткань пальто.
- Это не тот путь. Видишь ли, я тут что-то вроде равновесия храню, - они синхронно фыркнули. Витезслав краем глаза отметил легкое движение за спиной. Инквизиторы, понемногу, осторожно, смыкали круг.
«Молодцы, ребята. Лентяи, но молодцы.»
- Вит, это чушь! Это все сплошная чушь, поверь. Поверь же, в конце концов! – инквизитор отклонился назад, уворачиваясь от пощечины. – Эти соглашения. Тьма, свет. Это ничего не стоит! Ни-че-го, ты прекрасно. Прекрасно это знаешь!
- Успокойся, Влад…
- Они всегда использовали нас! И будут использовать, и используют сейчас! – Дракула уже кричал, приблизив свое лицо, как можно ближе.
«Интересно, я так же выгляжу, когда завожусь?» - Грубин разглядывал сумасшедшие, горящие глаза, клыки, прикусывающие губы, перекошенное лицо.
- Нет, Влад, - тихо. – То, что делаете вы – бессмысленно. За несколько сотен лет я смог в этом убедиться.
Граф дернулся, яростно сверкнул глазами и вдруг успокоился, отпуская Витезслава, вытаскивая когти из его руки.
- Увидишь позже, Вит. Помни, несмотря на эту сцену, мы, я будем рады тебя видеть снова. Знаешь… Если ты к нам вернешься… Мы устроим веселье в твою честь! – он хрипло рассмеялся и исчез, метнувшись к лесу. Инквизиторы, как один, разочарованно вздохнули, а Грубин стоял и смотрел перед собой. Там, на земле, была явственный отпечаток сапог. Сейчас, кстати, уже нигде не найдешь таких сапог. Вампир присел на корточки, обводя пальцами контур. Все это не могло быть реальностью. Просто потому, что Дракулу убили на его, его глазах.
Витезслав сжал пальцами виски. Страшно гудела голова, и немного саднило руку, несмотря на то, что раны уже начали затягиваться.
- Этого быть не может, - инквизитор покачал головой. – Не может.
Тихим, едва различимым шепотом прокушенных губ. Просто потому, что не может и все тут. Грубин почувствовал, как мелко подрагивают руки и что-то испуганно ухнуло в груди. Ведь если все они: Носферату, Дракула и Элизабет живы, то должно же быть этому какое-то объяснение? Пусть нелогичное и невозможное, но объяснение. Пусть они выжили после своих смертей, после того, как по их праху протоптались целые поколения. Пусть так, он, Витезслав, готов в это верить.
- Но из Сумрака никто еще не возвращался… Иначе бы этот мир давно уже рухнул, - инквизитор облизнул губы и… стал самим собой, затолкав куда-то в глубину подсознания этот ледяной ужас и чувство абсолютного бессилия. Резким движением поднялся на ноги, отряхнул одежду, подобрал свою сумку, восстанавливая ее ручку. И каждый шаг, каждое движение чувствовал вопросительный, удивленный, ошарашенный взгляды своих подчиненных.
- А все-таки вы, ребята, слабаки, - Витезслав оскалился. – Скорость высшего вампира вам не по зубам… Точнее не по глазам, да?
Глупая подколка разрядившая атмосферу смешками и хихиканьем. Немного истеричным и облегченным: шеф шутит – все в порядке. Олег заулыбался, утыкаясь носом брату в плечо. Последний немного оскорблено фыркнул. Виталий смеялся, запрокинув голову назад и прикрыв рот рукой. Эдгар опустил взгляд, улыбнувшись. Смех оборотней был больше похож на лай, и Грубину, от этого, вдруг подумалось, что между ними и людьми слишком большая пропасть и каждый путь здесь тупиковый. А может быть, дорога этой кровавой троицы – самая правильная…

[цепочка из шагов: третий, четвертый, седьмой]
Он всегда носил с собой кинжал. Этой полоске железа было уже ни один десяток лет, а на вид он как будто только что был выкован мастером.
Многие удивлялись: зачем вампиру, такому сильному вампиру, как Витезслав, кинжал. Часто отшучивался: перерезать себе глотку и вытащить сердце. Спрятать, чтобы никому не досталось. На самом деле, конечно, это – неправда. Он им убивал. Глупо, да?
Грубин всегда решающий удар наносил этим кинжалом. Старался во всяком случае. Конечно, иногда это делать было уже бессмысленно. Например, после применения какой-нибудь плети Шааба или еще чего-нибудь похлеще, если можно так выразиться.
Знаете, когда твои руки по локоть в крови, и ты чувствуешь запах внутренностей и прохладу металла в правой руке, приходит сознание чужой смерти. Нет, конечно, умом ты понимаешь, что убил, даже когда просто щелкнул пальцами, превратив соперника в горстку пепла, или как там полагается по сюжету?
Но после того, как долго и упорно отмываешь пальцы от крови смотришь, как вода окрашивается в красный, эта мысль занозой вбивается в само подсознание, тревожа кошмарами по ночам. Нельзя спрятаться за иллюзией, которая дает магия: убил. Ты убил и никто другой. Помни. И Витезслав помнил. И, возможно, это помогало ему сохранить рассудок там, где сходили с ума, и продолжать опасно балансировать на грани между «зверь» и «человек».

На лицо капало. Большие, солоноватые на вкус, капли. Мужчина стоял, подняв голову к небу, закрыв глаза. Он не двигался и не дышал. Он вообще не жил, если быть точным, но ходил, о чем-то мечтал и чувствовал удушающие рвотные спазмы. Он думал, что, если открыть глаза, то окажется, что дождь окрасил все в красные расцветки.
Быстрые мазки по серому холсту. Неаккуратные и торопливые, большой кистью.
Ненависть? Скорее ярость.
Руки безвольно свисали, словно в них не было ни единого мускула, способного заставить их двигаться. Только лишь присмотревшись можно было увидеть, как мелко дрожат кончики пальцев. От кожи исходил легкий, серебристый пар: отмирали искалеченные клетки, мгновенно заменяясь новыми. Регенерация шла в тот раз особенно быстро: то ли из-за влажного воздуха, то ли из-за того, что в глазах отражались только дикие, звериные чувства.
Он всегда был эстетом, знаете? Любил красивые картины, художников, времен Ренессанса, любовался Венерой Милосской и мог цитировать Шекспира и Байрона. Но, когда ты – вампир, это не имеет никакого значения. Безразлично, насколько ты образован и умен.
Но в тот день образцом красоты и желания стала огромная красная луна, на которую он выл, как зверь с красными, от лопнувших сосудов, глазами. Прижатый к стене своей норы зверь, которому уже не куда и не зачем бежать.
Витезслав никогда не любил набредать в своем мозгу на это полу размытое воспоминание. В тот раз площадь перед пражским собором утонула в крови и человеческих криках.
[пауза]

- Мы уходим, - Витезслав прикрыл глаза, прислушиваясь к лесу. Мерный стук четырех сердец. Конечно, можно было бы подыграть фантазии и представить еще три, но ведь это глупо – обманывать себя. – В этом лесу нам больше ничего не светит.
Вампир открыл сумку. Нет, конечно, с этим нечеловеческим телом, помимо серой апатии, можно было поймать и плюсы: Грубину не приходилось долго копаться в вещах или вытряхивать все на землю. Он спокойно мог различить, что и в каком порядке лежит. Это забавно в какой-то степени.
Он затылком чувствовал, как переглядывается его группа. Но молчит – верит.
- По домам, что ли, шеф? – Игорь едва заметно морщится, проводит пальцами по рукаву.
- Я просто сказал «мы уходим», но никак не «задание выполнили, отлично!», - инквизитор усмехнулся и, наконец, выудил из сумки нужный амулет.
- Куда? – это было ощутимо, как они подбираются, как сверкают, в предвкушении, глаза, как чуть удлиняются клыки, как пальцы пробегаются по рукавам мантий, легкими жестами проводят по шее, проверяя все ли на месте. Словно можно было увидеть, как сознание составляет формулы, показывает цепочку пассов, как звучат голоса наставников в головах, объясняющих, как пользоваться смертоносными заклинаниями.
«Правильно. Не на прогулку идем.»
- В Прагу. На площадь перед собором святого Вита, - послышались тихие смешки, Виталий расхохотался в голос.
- Дорогой шеф! Вы обдурили простых смертных? – маг укоряюще покачал головой, дотронулся пальцами до кончика носа, скрывая улыбку.
- Нет. Это не в честь меня, можете себя представить? – Грубин оскалился, провел пальцем по прохладному материалу амулета. – Амулет перемещения. Ни вы, ни я не трачу силы на портал. Здорово, правда?
Инквизитор вздохнул.
- Возможно, что я ошибаюсь, делая это. Но, если моя интуиция меня не подводит… - он оборвал фразу и черпнул из амулета силы. Черпнул настолько, насколько хватило. Незамысловатый пасс, и вот уже портал разрезал полоской пространство этого места. – Пошли.
По щеке проползла капля, неприятно разбившись о кожу. Начинался дождь. И Витезславу вдруг показалось, что у воды соленый вкус и что луна этой ночью будет ярко красная…

Собор холодно смотрел на проходящих мимо него людей. Воздух был прозрачен, и не тронут ни газами машин, ни весенним солнцем. Было в этом что-то свое, что-то такое, чего быть вроде бы не должно. Редкий прохожий останавливался, поднимая голову, скользя взглядом по витражам, и недоуменно пожимал плечами, отправляясь дальше по своим делам.
В самом соборе было спокойно и умиротворенно. Только где-то в углу метались солнечные зайчики, подхваченные в плен чьих-то наручных часов, отраженные от чьих-то очков. Шла месса. Витезслава трясло. Эдгар чувствовал, даже через одежду, какие у вампира ледяные руки. Они сидели с краю, где-то в середине ряда. Было слышно, как мимо пролетела сонная муха. Грубин пальцами тер виски, прикрывая от рядом сидящих людей сумасшедшие, бегающие глаза, горящие лихорадочным огнем. Олег, светло улыбаясь, крутил по сторонам головой, разглядывая изображенные на витражах сцены. И магу вдруг подумалось, как они сейчас различаются. Ведь, наверное, и Высший когда-то был таким же, как и младший из Шуртов. А сейчас его трясет, потому что воспоминания заползают в уши вместе со святым текстом, потому что он захлебывается картинами своего прошлого, потому что для него сейчас два временных витка сошлись в одной точке, заставляя путаться, где двадцать первый, а где пятнадцатый века. Прибалт осторожно притронулся к руке своего шефа, улыбнулся.
«Нет, Эдгар, я еще не умираю, можешь не переживать,» - голос в голове прозвучал слабо, но с долей ехидства. А маг все-таки уловил случайно прорвавшиеся благодарные нотки и буквально расплылся в довольной улыбке. Рядом тихо фыркнул Вовик. А справа Игорь, блаженно прикрыв глаза, впитывал в себя энергию разочарований, горя и печали.
- Скоро это все закончится? – Себастьяну здесь было неуютно. Эдгар заметил это по поджатым под лавку ногами и удлинившимся клыкам.
- Помолчи немного, ладно? – Игорь приоткрыл один глаз, искривил в надменной улыбке.
- Откусил бы ты свой язык, кровосос.
- Замолчите оба, - Витезслав недовольно поморщился.
- Оставьте их, - если бы не выдержка, Эдгар бы, наверное, вздрогнул. – Тьма… Она в каждом из нас. Прислушайтесь, к тому, что говорит епископ.
Человек, сидящий перед Эдгаром, улыбнулся, опять повернулся к себе, что-то бормоча себе под нос. Обычный такой человек, который должен не знать о противостоянии, Договоре и Инквизиции. Забавный такой человек в клетчатом пальто, черных, щегольских брюках, неменее щегольских ботинках. А на коленях он держал небольшой портфельчик. Он, наверное, был примерным семьянином и гордым отцом прелестной девочки лет пяти-шести. Иные переглянулись, Витезслав возвел глаза к потолку и тяжело вздохнул.
- Святой отец! Прошу прощения, но я вынужден прервать Вашу проповедь и предъявить Вам обвинение в превышении разрешенных Инквизицией и Договором возможностей за склонение своей паствы к одной из сторон. К Тьме, если быть точным, - Эдгар спрятал руки в широких рукавах. Конечно, балахоны смотрелись довольно нелепо в современном антураже городов, но помогали в работе «на отлично».
Пастырь, дернувшись, сделал несколько порывистых шагов назад, словно это могло спасти его от серой фигуры. По рядам побежал шумок, перешептывания, колкие взгляды.
- Не так, - Эдгар резко обернулся на голос. Витезслав, вытянув шею и принюхиваясь, как ищейка, почуявшая запах добычи, прикрыл глаза. – Оставь его, Эдгар. Не до этого.
Инквизитор поднялся, пробираясь между скамьями. Выйдя на свободное пространство, вампир остановился, спокойно оглядываясь по сторонам.
- Ну и где же вы?

Лихорадку, пробиравшуюся к костям и выгрызающую внутренности, словно бы смахнули. Витезслав умел, но не любил ждать. Выжидание его выматывало, хотя нельзя было сказать, что он когда-то был слишком энергичным парнем. Вампир понимал и любил книги, а так же вечера, проведенные в их обществе. Но терпения это ему не прибавляло. За эти полчаса, проведенные в храме, в голове Грубина уже успело промелькнуть много мыслей, и главная из них: «Как, во имя Сумрака?» Почему живут те, кто должен был быть уже давно мертв?
Он был сильнейшим из вампиров, чтобы не говорил Гессер. Сильнейшим из тех вампиров, которые живы. Относительно, но живы. Но, безусловно, Витезслав уступал некоторым, давно ушедшим в Сумрак. И одним из этих «некоторых» был Носферату. И Дракула, возможно. Правда, инквизитор точно знал, что Влад слабее своего старшего приятеля. Иногда начинало казаться, что Носферату неуязвим. Но ведь так же не бывает, правда?
Они появились тихо, как и полагается в фильмах типа хоррор. Вся жизнь, в принципе, у Витезслава была в этом стиле. Кровавая драма с элементами боевика. Или боевик с элементами драмы? Наверное, сними кто-нибудь киноленту, понадобилось бы много спецэффектов и красной краски в гримерные. В конце концов, это был бы блокбастер, взорвавший кинотеатры. Хотя, все же, это была просто жизнь, несмотря на всю ее остроту и горечь.

[несколько шагов, ведущих к пропасти]
Когда Витезслав был в том нежном возрасте, который современные психологи называют «переходным», и про который у современных родителей ходит много страшилок на любой вкус, он часто горько вздыхал. Конечно, Грубин не любит вспоминать это свое прошлое, потому что больное, потому что до сих пор ничего не зажило…
Ему было тошно. И долго ему было еще тошно, и через десяток лет и чуть позже. Тошно от того, что вроде бы как и не лентяй был и ум остр, а периодически доставал отцовский бокал и наливал вином доверху. А все потому, что мир большой, а человеку, а впоследствии вампиру, места там особого не было. Не нужен он был ни соседям своим, ни так называемым друзьям. Сначала топил эти мысли в вине, потом в крови. Тогда немного полегчало и даже отпустило вроде бы. А вот перешел в Инквизицию, так и живее стал, даже эта маска вечной меланхолии, поспешно сменяемой яростью и жаждой, немного расплылась, открывая щеголеватого, гордого и остроумного мужчину.
Неужели у зверя, даже если он разумен, могут быть такие мысли? Неужели он может глотать кровь, не чувствуя металлического вкуса, и думать, правильно ли он поступает и в этом ли должна быть его жизнь?

Витезслав любил музыкальные инструменты и терпеть не мог кетчуп. Больше всего ему нравилась скрипка, чуть-чуть меньше – гитара. Наверное, по антуражу и амплуа, ему бы больше подошел рояль, как во всех этих красивых сказках про вампиров. Обычно у главных героев таких рассказов «длинные, музыкальные пальцы» и они обязательно играют на рояле и пьют легкое вино. Пальцы у Грубина были ничего так, а вот вино он терпеть не мог - что-то в подсознании связывало его со спиртом, а спирт, естественно, вампиры не пьют. Да, к тому же, клавишные казались слишком холодными и немного чужими. Хотя, когда звучал орган, инквизитор чувствовал, как то, что должно быть ему вместо души, – вампирам же душа не положена - рвется на части и тянется на свободу. Но скрипка была ему… приятнее, что ли. Уютнее, если можно так сказать. Роднее. Нельзя утверждать, что он претендовал на роль Паганини, нет, что вы. Он играл для себя и исключительно для себя, никогда, никогда не замахиваясь на что-то сложное, а потом долго сидел в полутемной комнате и думал, думал, думал... О чем-то. Его игра не поражала особой изысканностью и изяществом, пожалуй, можно было сказать, что у Витезслава не было к этому таланта. Его скрипка всегда плакала, и в ней было столько тоски, что невольно закроешь глаза на всю непрофессиональность.
Может быть, его душа, после второго рождения, осталась в этой скрипке? Даже не важно, куплена ли она десять лет назад или является подарком Мастера восемнадцатого века. Она у него такая же, как и игра: полная грусти, с проблесками ярких чувств, оттененных холодностью и подкрашенных ночными кошмарами. Может, непрофессиональная, которую не учили свету и так называемому добру, но заставляющая закрыть на это глаза.
А кетчуп просто слишком был отвратительный по запаху для обостренного нюха. Особенно такой, который продается в больших пластмассовых бутылках красного цвета. Он еще так противно засыхает на крышечке, и Грубин всегда, когда его видит, чувствует настойчивые рвотные спазмы.
[падение?]

Легкий шорох там, впереди, а в нос вдруг ударяет дурманящий, сладкий запах, и за ним, спеша, приходит воспоминание: за Дракулой всегда тянулся этот пьянящий шлейф, который иногда кружил голову и совсем немного пьянил. Грубин слишком привык к нему, слишком часто рядом был Влад, и сотня лет без него ничего не изменило. Он почти стал его собственным. И он перестал обращать на него внимание, поэтому и сразу не заметил Дракулу еще тогда, в лесу.
- Сколько десятилетий. Витезслав, - его слова облачком морозного пара вылетали изо рта и дрожали кристалликами снежинок, переливаясь в солнечных лучах. Когда говорил этот высокий, худой вампир, казалось, что все было именно так, хотя, наверное, это просто игра воображения. Носферату «кишки вытаскивал» одним взглядом, как выражался Влад. Седые волосы, странно смотрящиеся вместе с еще и навсегда молодым лицом, лишь подстегивали воображение и сгущали краски.
- Больше пятнадцати, это точно, Носферату, - вампир подавил в себе желание назвать его «Старший». Уважительно и с легким трепетом, как было когда-то давно-давно. Что-то неприятно замирает в животе и начинает скручиваться в тугой клубок, а он улыбается: холодно, как всегда, и с налетом какого-то не понятного для Витезслава чувства. Так учитель смотрит на своего ученика, который смог сделать что-то такое, что от него долго ждали. С гордостью, что ли.
- Знаешь. Хочу признаться, Витезслав. Я был так удивлен, узнав, что глава европейского отделения – ты, - вампир покачал головой. Он говорил, казалось, с трудом. Он всегда так говорил, выдыхая слова, словно его язык скован льдом и примерзает к небу.
- Ну да. В Дозор меня не взяли, - губы нервно дернулись, обнажая клыки, а ухмылка получилась больше похожей на оскал, чем иронию. – Что вы трое здесь делаете?
Вампир выпрямил спину и мысленно, он много чего делал мысленно, тряхнул головой.
«Спокойно, Вит. Без истерики, как обычно, ладно?»
Где-то сзади топтались инквизиторы: Витезслав слышал стук сердец, пульсирующую в висках кровь и сбитое дыхание, ведь Носферату умел производить впечатление.
- Не все закончили, Вит, - Влад хрипло рассмеялся из-за спины старшего, а Элизабет, красивая и, как всегда, молодая, кокетливо поднесла ладонь ко рту, хихикнув. «Стерва,» - подумал инквизитор и слегка поежился: ему вдруг показалось, что изо рта Носферату, струйкой сигаретного дыма, поднимается сизый холод. Но знаете, наверное, даже вампир не может выдыхать лед. Хотя, кто его знает. – Ты ведь вернешься к нам? Будешь очень полезен: ты был на земле все это время. Мы – в Сумраке. Многое изменилось.
- Да… Многое, изменилось. Слишком многое, Носферату. А что вы будете делать в этом мире, где никому нет места? Ни для живых, ни для полуживых, ни, тем более, для восставших из мертвых. И тут вы. Опять хотите все утопить в крови? А дало ли это что-нибудь два века назад? – Грубин облизнул губы, сощурил глаза: в висках громко стучала кровь. Наверное, он сейчас говорил все, что хотел сказать несколько столетий.
- Да. Мы хотим утопить все в крови. Ты ведь так выразился? – вампир флегматично пожал плечами и показал пальцем на деревянный круг, висящий у него на груди, на серебряной цепочке. – Смотри. Это – Звезда Давида. Кое-кто из наших слуг берег ее все это время, Вит. Передавал детям. Дети – внукам. И так далее. И недавно кто-то решил им воспользоваться и вот: мы здесь.
Носферату тихо хмыкнул, а инквизитор уставился на непримечательную вещицу. «Значит это была правда. Ну надо же.»
- Ты ведешь себя глупо. Витезслав. Ты стал сильнее с наших последних встреч, но я не знаю, что ты себе напридумывал, - он спокойно стоял, сложив руки на груди, и, если бы Витезслав не был знаком с Носферату, возможно, он просто бы расслабился и покачал головой. Но они были знакомы: давно, долго и хорошо. Да и к тому же, на высшие посты в Инквизиции просто так не берут.
«Он всегда был сильнее меня. Намного. Я вряд ли смогу так просто с ним справиться. Вот Тьма,» - инквизитор усмехнулся и сделал пару шагов назад.
- Знаете, Носферату, мой долг, долг, как хранителя Договора и равновесия – отправить Вас, и Влада, и графиню обратно в Сумрак. А, если говорить попросту: убить во второй раз, - Грубин развел руками в извиняющемся жесте. Наверное, светлых и темных разделяет понятие о гордости. Темные предпочитали победу любыми способами, если проигрыш мог обернуться катастрофой, светлые же показно махали руками, сложив амулеты в кучку и сказав друзьям: «Я сам разделаюсь!». Именно поэтому, Витезслав не любил принимать в Инквизицию кого-то из Ночного Дозора. Слишком сложно бывает втолковать этим ребятам, что равновесие и существование мира и человечества немного важнее, чем их личные амбиции и гордость.
И он ударил. Уходя в Сумрак и отдавая огромные пласты своей энергии серому пространству. Вспоминая и складывая все смертельные заклинания, что когда-то знал. Выпуская когти и клыки, когда подходил почти вплотную, и сдавленно шипя, чувствуя, как тело не успевает регенерировать, как чужая рука, чужие слова бьют то в плечо, то в грудь, то в спину, то в живот.
Что шансов мало, он знал с самого начала. Но что дело настолько паршиво, Витезслав окончательно понял, когда, сползая по стенке, почувствовал, как течет струйка крови из прокушенной губы. Кажется, все прихожане убрались из собора, когда Грубин выпустил клыки и промахнулся первый раз. Это, конечно, должно было немного радовать. Но, черт возьми, будьте честны сами с собой: какое вам дело до этой толпы, когда вас так успешно пытаются убить?
Тело слушалось уже не так хорошо, как в самом начале, а почти все инквизиторское снаряжение было разряжено полностью и даже кое-что из личных запасников валялось под ногами, не отличаясь от обычных побрякушек. Витезслав слышал, как под подошвами ботинок хрустит стекло витражей, а из горла слышится рваное рычание. Надо двигаться быстрее, а ноги подкашиваются, надо бить сильнее, а пальцы лишь нервно сжимают каменную крошку, скребут по плитам пола.
- Вот Тьма… - Грубин сдавленно хрипит, пытаясь подняться. По телу пробегают мурашки, и хочется смеяться сорванным голосом. Азарт переполняет и выплескивается наружу яростным шипением и клацаньем клыков. К сожалению, сил не хватает даже на самое простое заклинание, а воздуха на регенерацию. Он пуст: ни капли силы или магии.
- Это было глупо, - Носферату легко поднимает его за шкирку и бьет наотмашь по щеке. Колотит, и это его любимое «только без истерики» свободно скользит из мыслей и забывается вместе с кровью, ручейками стекающей по клыкам. И Грубин захлебывается своим смехом. Старший поднимает брови и слегка качает головой, прижимая своего «приятеля» к стене, заглядывая ему в глаза. Туда, где бьется его душа, в самые зрачки. И оба замирают, обрывая неуместный хохот.
Олег тыкает брата локтем в бок и испуганно смотрит на него, словно спрашивая.
- Смотри, - Игорь чуть морщится и дергает плечами. – Это – истинная дуэль между двумя вампирами.
- Попал шеф, - Себастьян говорит хрипло и не отводит взгляда от двух фигур, застывших совсем рядом, около разбитого витража.
- Замолчите, - Эдгар выдыхает сквозь зубы, прижимая к груди руку: его задело одним из выпадов кого-то из вампиров. Прибалт не успел понять, кого именно. – Мы на работе, разговаривать будем потом.
Витезслав не видит, но Носферату тяжело вдыхает воздух, ускоряя регенерацию. Конечно же, это не так уж и важно сейчас, но Старший знает, как будет саднить по ночам грудь и правое предплечье.
- А ты стал сильнее. Витезслав, - он выдыхает это и еще свой холод в лицо инквизитору и ловит взгляд. Дуэль вампиров – в ней ничего такого интересного, чтобы собирать зрителей. Просто поединок воли и разума. Просто растягивающееся мгновение без движения.
Он был самым сильным из вампиров двадцать первого века. Равно, как и двадцатого, девятнадцатого… Но Грубин всегда знал, что были те, кто сильнее. Немногие, но были. Их имена не затерялись в паутине столетий, а стали нарицательными и мифическими. Таким был Носферату – легендарный вампир. Собственно, у него, Витезслава Грубина, шансов не было, и, с каждой секундой, он чувствовал, как лопаются мысленные щиты, как в голове появляются чужие мысли и чужие желания, как по телу разливается холод. Вот, значит, как это, когда чужой разум подчиняет твое метущееся сознание. Вампир выдохнул, сквозь мутную серость перед глазами чувствуя, как разжимаются пальцы, которыми он вцепился в воротник Старшего. Возможно, это был хороший выход – сдаться, ослабить волю, открывая бреши в защите. Может быть даже Носферату оставил бы ему жизнь. Нет, совершенно точно, он бы ее оставил. А совести сказал бы, что не хватило сил.

[из колодца даже днем видны звезды. из твоей пропасти – тоже]
У Эдгара была дурацкая привычка: он любил кофе. Нет, ладно бы он просто любил кофе, но он еще любил пить его дома, на рабочем месте, в его кабинете, Сумрак забери этого прибалта. Конечно, Витезславу это было бы буквально до лампочки, если говорить честно.. И на кофе, и на кабинеты и на все, все, все, если бы маг не забывал пустые чашки на столах, в шкафах и в самых не подходящих для кофе и чашек местах. А потом, на важных для всей Инквизиции документах появлялись укоризненные пятна в форме донышек от чашек, которые для кофе. И вампир злился, заставляя эти бумажки переписывать, перепечатывать и пересоглашать. А Прибалт лишь виновато улыбался и разводил руками.
- Простите, шеф, последний раз! – Витезслав качал головой и уже на следующий день опять рвал и метал, и тыкал Эдгару под нос новой испорченной бумагой.
Инквизиция была сплоченной, в отличие от Дозоров. Наверно, это из-за того, что их, серых, было слишком мало. Даже, несмотря на то, что тут чуть ли интернационал не пели, а некоторые не понимали друг друга без переводчика. Витезслава, как ни странно, здесь любили и побаивались, в общем, относились как к хорошему, строгому начальнику. А он знал почти все, почти обо всех и вовремя отправлял в отпуска и, холодно смотря на вас, кидал на стол лицензию именно в тот момент, когда уже хотелось выть от Жажды. В принципе, самые смелые даже иногда заходили к нему в кабинет – или, как шутили, на красный ковер – и смущенно, и сбивчиво рассказывали об «особых обстоятельствах», путано объясняя, что соседи залили квартиру бабушки, а в семье только-только появилось прибавление. Вампир, обычно, на это лишь холодно кивал и говорил:
- Вы свободны.
- А как же..?
- Свободны.
А потом, когда приходило разочарование, вдруг появлялся Эдгар и серьезно трепал, что: «Тут случайно квартирка одна освободилась. Вам ведь, кажется, нужно было».
Впрочем, Витезслав никогда никому бы не признался, как доволен своей работой. Тем, что именно с его приходом в Инквизиции наступил порядок, а иные перестали отлынивать от работы. Сколько бы им не было лет, каких бы великих истин они бы ни напонимали себе, работать просто так никто не хотел. А при нем, Грубине, Серый Дозор, как, смеясь, окрестили их, работал словно отлаженные часы. Не давая сбоев и, чуть что, бегая к своему начальству.
[пауза?]

Надо было сделать совсем немного: всего заставить шагнуть назад. Эдгар, кусая губы, все пытался подвинуть заклинание чуть поближе, что-то такое совершить, чтобы получилось, но, наткнувшись на две пары серых глаз, опустил руки.
- Прости, - Игорь дернул уголком губ. – У нас ничего не получится. Против Носферату мы не имеем шансов.
И вампир опустил взгляд, обнимая Олега за плечи.
Виталий, отряхивая балахон от пыли, выпрямился, вытер рукавом лоб.
- Согласно чрезвычайному плану, в таких случаях инквизиторы должны отступить, - он развел руками. – Собственно, это довольно мудрое решение Витезслава, не находите? Инквизиция должна выжить, даже если ее глава погибнет! Иначе, я боюсь, что…
- Заткнись. Если Витезслав погибнет, то я тебя общиплю, как курицу, - Себастьян рыкнул, приближаясь к магу. – Я остаюсь здесь. Вы – валите, куда хотите.
Все замолчали. Эдгар был уверен, что если сейчас кто-то и уйдет, так это будет Виталий. По злым глазами вампиров было ясно, что они и шагу отсюда не сделают, а Вовик встал за спиной оборотня, всем видом показывая, что у них – одно мнение.
- Да ладно вам, ребята, - маг выставил руки вперед в примиряющем жесте. – Я просто процитировал вам устав и все.
- Пожалуйста, шеф… Держитесь, ладно? – прибалт опять прикусил губу, боясь оторвать взгляд от напряженного лица Витезслава.

«А у Александра повышение скоро должно было наметиться,» - Витезслав почувствовал, как рука соскользнула и безвольно повисла вдоль тела. Это было маленькой победой Носферату, которая должна была скоро вылиться в полную. «Как обидно. Я не предупредил об этом Эдгара, чтобы он распорядился за меня. Парень ведь не промах, даже Завулона хотел не пускать…»
Грубин уже не стоял самостоятельно, а удерживался в вертикальном положении лишь благодаря усилиям Старшего. Вампир прижимал его к стене всем телом и еще умудрялся держать за горло. «Домой хочу. Я бы себе лицензию вытребовал у светлых. У нас,в Праге, Ночной дозор еще ничего так. Не то что московский. Гессер, наверное, посмеется, когда я подохну,» - инквизитор вдруг остро почувствовал горький привкус крови на своих губах, а в голове всплыл образ Пресветлого, потом Темнейшего, а потом его небольшой команды, что, наверное, стояла сейчас где-нибудь в этом соборе, игнорируя план отступления. «Жить тоже хочу. Взял бы небольшой себе отпуск, уехал куда-нибудь подальше от города…» А где-то в висках простучало: «Жить хочу… Хочу.» И еще раз, и еще. Как тогда, в лесу. Только тогда было это глупое «Шеф!», а сейчас – «жить» и «хочу».
Инквизитор почувствовал, как впереди разливается сила: темная и полыхающая. Вряд ли она несла жизнь, но, если бы Витезслав был немного в лучшем положении, он бы черпнул ее, заполняя пустые внутренности. Она почти вплотную горела около сапог Носферату и лишь немного не доставала. Всего какой-то шаг.
- Шеф! – Витезслав невольно удивился, прислушиваясь к вроде бы знакомому голосу, доносящемуся из этой пелены, отделяющей вампира от остального мира. – Очнитесь, шеф! Плешь! Шаг, один шаг. Шеф!
«Глупый Эдгар,» - Витезслав попытался улыбнуться, но получилось плохо. «Плешь? Откуда здесь плешь… Плешь?!»
Грубин мысленно чертыхнулся, проклиная этот холод, разлившийся по всему телу, который дурманил сознание лучше всякого опиума. «Ничего, если я вернусь, я оттаскаю этого прибалта за уши. За все.» Вампир перебрал в голове несколько ярких воспоминаний, остановив себя на призрачной фигуре Гессера и новых брюках, которые по колено были намочены в воде. Пресветлый, кажется, всегда знал, что порталы инквизитор не любил и если и проводил, то со скрипом. Поэтому, чуть-чуть изменить расположение двери не составило для Великого никакого труда. А Витезслав тогда стоял в опустошенном на половину бассейне и смотрел на воду и на свои ноги в этой воде и заводился.
Вампир слабо дернулся и, не в силах разорвать зрительного контакта, всадил когтистую руку Носферату куда-то в бок. Последний качнулся, не ожидав такое и уже обнажил клыки, но почти сразу же громко взвыл и, отшвырнув от себя Витезслава, схватился за голову, а по плечам побежали языки синеватого пламени. Противно запахло горелым мясом и, спустя секунду, он рассыпался в пепел. Шаг назад был сделан.
Последнее, что услышал Грубин перед тем, как он отключился, так это громкий вопль: «Мы сделали его!»
«Дурак… Какой же ты дурак, Эдгар… И только попробуй сдохнуть тут, пока я не в состоянии за тобой приглядывать…»

Несколько дней спустя.
- Ну вот! А когда мы увидели, как Вы отпустили его глотку, мы подумали, что дело – дрянь! – Эдгар, гнусавя из-за насморка,взмахнул руками, показывая, какая именно была это дрянь.
- Я подумал, что еще чуть-чуть, и наш дорогой коллега начнет реветь, - Виталий откинул волосы со лба. – Но я-то знал, что Вы выкарабкаетесь, шеф!
- Не правда! – прибалт взвился и, под дружный смех Шуртов и двоих оборотней, отвернулся от мага.
Игорь усмехнулся.
- Это он догадался поставить плешь, шеф. Правда, нам не хватило сил, чтобы дотянуть еще этот шаг.
Витезслав, которому лекари строго на строго запретили вставать с кровати, молчал, а губы подрагивали в улыбке. Он ведь почти сдался тогда, когда Носферату держал его за горло, не давая пошевелиться. А эти «специалисты» поставили самую простую, самую глупую, но, как оказалось, самую действенную ловушку. Полоску темной энергии, вытягивающую все силы: магические и жизненные. Поставили, причем, топорно, испоганив несколько важных амулетов. Поставили, но так и не смогли придвинуть ее вплотную. Хорошо хоть чутье не подвело. Вампир тяжело вздохнул, невольно подумав, что было бы, не оступись тогда Старший.
- Дорогие мои, вы – идиоты, - Витезслав мрачно взглянул на притихшую компанию. – Но вы уложили троих сильнейших вампиров за все время существования людей. И, к тому же, спасли мою жизнь. Я отказываюсь в это верить, выношу выговор за не послушание моим указанием на тему «Что делать, если меня убивают», благодарность за ваше рвение, премиальные за выполненное задание и, собственно, предлагаю благодарственный ужин. Хотя мне и запретили есть что-то кроме всей этой лечебной гадости.
Грубин насмешливо фыркнул. И комната огласилась смехом и откровенным ржанием.

А Влад Дракула и Элизабет Батори бросились тогда на помощь Носферату и тоже попали в эту плешь. А Звезда сгорела вместе со своим хозяином. А потом Эдгар, не доверяя никому свое начальство, тащил Витезслава до Инквизиции на себе. А Себастьян, крича на все здание, что перебьет всех, если тут же не достанут лекаря, рычал. А Александр, встретивший их на входе, мгновенно сориентировался и вызвал врачей и потом достучался до Завулона, потребовав лучших из лучших. И последний, почему-то, не отказал.
Витезславу некогда было умирать. У него было много дел. Например, он должен был оттаскать за уши Эдгара и при этом не потерять славу выдержанного и холодного начальства. Но он не любил изменять обещаниям, данным самому же себе на пороге в Сумрак.
[/MORE]