Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями...
...А наш роман так не хотел быть «лишним»,
Тем более – «забытым» и «вчерашним»,
Он даже к виртуальности привыкнуть
Всё обещал… Бедняга!.. Время вышло.
Остервенело бьют часы на башне…
Пора! И золоченая карета,
Не по сюжету, так, из состраданья –
Чтоб в нашем лихорадочном прощании
Хоть что-нибудь напоминало сказку -
В одно мгновенье превратилась в тыкву…
И Аннушка, что масло разливала
Который век от сотворения масла, -
Взбесилась от обилия поэтов,
От «загадай, любимая, желанье»,
От вечных «может быть» или «едва ли» -
И в целях экономии бюджета
Вдруг перешла на кожуру бананов…
Пора! Звезда вечерняя погасла…
В конце концов, не велико отличие
На чём скользнет нога, ломая шею,
И кто потом произнесет, шатаясь,
Своё: «Как больно, милая, как странно»?..
О, кожура, теперь почти святая,
Оброненная Анной Безразличной,
На лестнице, где я сбежать пыталась
От глупых сказок лишнего романа…
...Часы, в который раз отбили полночь,
И, поперхнувшись, сплюнули усталость...
А что с душой?... Стихи, как швы на раны,
Стежок к стежку, недрогнувшею рукою…
Все хорошо… Уже почти не больно…
Уже почти… А больно – значит, живы…
Еще немного – устыдившись ленью
Закончит Время свой бессрочный отпуск,
Примчится – неуёмно и беспечно,
Споет, что, мол, видали не такое
И что-то обязательно залечит,
Сменив «еще» на ёмкое «уже»…