Автор: Рафьен
Пэйринг и персонажи: Тор, Локи, Хела
Рейтинг: R
- Жанры: Ангст, Драма, Психология, AU
- Размер: Миди
Описание:
Прошло почти три месяца, как братья забрали Хелу на корабль, а ситуация никак не улучшилась. Новый Асгард рос в геометрической прогрессии, но это давалось Хеле дорогой ценой. Поначалу богиня смерти выздоравливала, но рана, нанесенная Валькирией, стала поворотным моментом.
Хела держалась гордо, старалась не показывать своей слабости – Тор даже пытался снова научить сестру ходить. Но силы вернулись к богине ненадолго. Постоянная магия буквально выжимала из злодейки всю кровь.
Зачарованный кристалл уже в пять раз превышал корабль, но это не радовало. Локи пытался вспомнить, когда сестре стало заметно хуже. Шестнадцать с половиной суток назад, если быть точным, во время создания еще одного выроста на ядре планеты, Тор заметил, что Хела совсем выбилась из сил. Слова брата в подробностях запали в память, и Одинсон утверждал: «Хела пожаловалась, что не может умереть, призналась, что не выдержит больше... И сожалела, что давно не видела мать. Похоже, насчет Фригги она бредила!»
В тот день Тор приволочил Хелу в покои, не сразу заметив, как черный костюм злодейки пропитался кровью – без причины разошелся старый шов на животе.
И вот уже больше недели Хела мучилась в агонии, не могла не то что колдовать – даже поддерживать температуру собственного тела.
– Мы тебе поможем, если что-нибудь нужно! Ты пацан нормальный, вроде бы...
Звонкий голос Корга опять отвлек Локи от раздумий. Лафейсон очень устал: он отлучился из каюты Хелы всего на пять минут, чтобы спокойно поесть в круглом отсеке, что служил трапезной. Все асгардцы спали, поэтому кроме них с Коргом принимать пищу было некому. Тор опять пропал на Земле, это начало жутко раздражать Локи.
– Кстати, чувак, у тебя есть какой-нибудь план?
– О чем ты? – встрепенулся Лафейсон, фраза собеседника дошла до разума с опозданием.
– Все уверены, что рано или поздно ты слиняешь... Вот я и спрашиваю: куда?
Локи чуть не поперхнулся безвкусной кашей от услышанного. Он действительно хотел сбежать на Сакаар, пока Хела не окрепла, и давно запланировал это. Но, ввиду последних событий, бегство постоянно откладывалось.
Локи уже привык к толпам детей, осиротевших из-за войны, которые следовали за ним по пятам, называли героем и просили показать фокус. В сиротах Лафейсон видел себя, поэтому отказывал крохам только по важным причинам. Локи, без преувеличения, считали спасителем асгардского народа.
Тор с помощью мозговитого Старка заранее знал, как следует поддерживать системы жизнедеятельности на планете до того, как с помощью энергии Тессеракта можно будет воссоздать атмосферу. Одинсон ответственно подходил к последнему своему начинанию, поэтому старался не упустить ничего из виду.
Локи нравилась идея с новым домом, но отдавать за нее жизнь он точно не намеревался. По-идее, следовало бежать прямо в этот миг, когда разум Хелы был затуманен, а Тор пребывал на Земле.
– Ну, почему ты молчишь? – улыбнулся Корг.
Локи наклонился к узкому блестящему столу и прошептал с напускной серьезностью:
– Только тебе я поведаю свои замыслы... Я собираюсь на Сакаар!
– Чувак, ты предсказуем! – расхохотался Корг, забыв, что их разговор был совершенно секретен.
Локи подумал, что неплохо смотрелся бы в роли нового Грандмастера. Однако что-то мешало все бросить и улететь.
Быстро покончив с ужином, не в силах больше слушать болтовню Корга, Локи направился прочь из трапезной.
Медленно открыв дверь каюты сестры, Лафейсон, с горькой ухмылкой на лице, отметил, что Хеле становилось хуже с каждым часом. Угнетала не столько остановка «строительства» планеты, сколько сам вид богини смерти. Она лежала на боку и задыхалась, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Волосы скрывали ее лицо, но Локи догадывался, что кожа сестры приобрела землисто-серый оттенок.
Злодейку бросало то в жар, то в холод. Раны гноились, и никакие лекарства не помогали. Лафейсона искренне пугало происходящее. Изо дня в день смотреть, как страдало живое существо, становилось невыносимо. И пусть Хела пообещала расправиться со своими братьями, Локи все равно было ее жаль. Только редкостный садист мог с равнодушием наблюдать, как другое разумное мучилось в агонии. Лафейсон почти рефлекторно старался защитить сестру, постоянно находился рядом, хоть разум велел поскорее бежать с корабля.
Локи даже не требовалось касаться плеча Хелы – он на расстоянии чувствовал, что ее кожа опять была горячей, как у демона Муспельхейма.
– Бедняжка... – едва слышно проговорил Лафейсон, подвинув кресло ближе к кровати сестры.
– Локи?.. – Хела обратилась к пустоте, ее затуманенный взор не мог ничего различить даже при ярком свете.
Она протянула руку – вернее сказать, попыталась это сделать. У богини смерти еле хватило выносливости, чтобы просто раскрыть ладонь. Локи вздрогнул: это движение дрожащей руки напомнило последний разговор с матерью в темнице. Лафейсон отчетливо увидел, будто это произошло полчаса назад, раскрытые ладони иллюзии царицы и ее голубые глаза, на которые наворачивались слезы. Хела протянула руку, невольно в точности скопировав движение матери.
В этом жесте присутствовала столь отчаянная немая мольба, что Локи без раздумий сжал хрупкие пальцы Хелы, прижимая к губам ее руку, влажную от пота. Сестра продолжала слабнуть, и Лафейсон беспокоился – существовала ли точка невозврата, после которой тело Хелы уже не смогло бы регенерировать.
***
– Слушай, тебе не надоело ходить циклопом? – Старк умел задавать обескураживающие вопросы, но эта фраза стала апогеем и заставила Тора умолкнуть на полминуты.
– Кем, прости? – насторожился Одинсон.
– Циклопы – мифические одноглазые существа, в которых верили земляне очень давно.
– Что ты имеешь в виду? – смутился Тор, дотронувшись до глазной повязки, в которой отражались огни ночного мегаполиса.
– Ты думаешь, я не способен восстановить твой глаз? Обижаешь, мой друг... Я не только с железками могу управляться – у меня есть деньги, а они подчас решают все!
– Ты можешь меня вылечить? – переспросил Одинсон, до конца не поверив в услышанное.
– Восстановить зрение на все сто процентов не получится, но вернуть хотя бы половину – запросто!
Тор наклонил голову и задумался.
– Теперь я похож на отца.
– Странный аргумент, – ухмыльнулся Тони. – Никогда не придумал бы более глупого повода отказаться от лечения!
– Я не верю, что земные технологии настолько развиты, – признался царь.
– Ты ничего не теряешь в любом случае! А если глаз удастся восстановить, ты будешь знать, что в следующей стычке у тебя останется запасной шанс полностью не ослепнуть!
***
Локи делал вид, что читал книгу, но его помыслы были обращены к более важным вещам, чем пропитанные чернилами страницы. Асгард не бедствовал, однако продовольствия не хватало для побега. Лафейсон не планировал путешествовать по червоточинам полуголодным. Но самой большой неприятностью был челнок: в случае его поломки Локи не сможет самостоятельно починить все механизмы, а перспектива сгинуть в открытом космосе отнюдь не радовала.
«Надо было удирать с Валькирией, даже у нее больше навыков обращения с межпланетными кораблями», – сокрушался Локи.
Хела тихо скулила, это расшатывало и без того подпорченную психику Лафейсона. Он старался не смотреть в остекленевшие зеленые глаза сестры. Организм богини смерти будто сломался, напомнил обогреватель с неисправным тумблером, поэтому за считанные минуты Хела стала холоднее ётуна.
Локи встревоженно мотнул головой, когда в каюту без стука зашел Тор. Лицо царя стало бледным, как у сестры, а золотую повязку заменил мягкий комок ваты.
– Что с тобой? – Локи неотрывно смотрел на бинты, которые плотно обхватывали голову Тора, соединяясь на затылке. – Нарвался на кого-то в подворотне?
– Как она? – Одинсон кивнул в сторону Хелы, не желая отвечать на глупые вопросы брата.
– Ей ничуть не лучше...
Локи тяжело вздохнул: теперь на его шее было уже двое родственников с увечьями. Судя по осторожным движениям головы Тора, глаз болел, причем сильно. О богине смерти, что почти не отличалась от трупа, не стоило даже упоминать.
«Демон бы вас всех побрал!» – мысленно ругался Лафейсон.
Дни тянулись один за другим. Локи казалось, что он начал сходить с ума. Он думал о побеге все реже и реже: не потому, что изменил свое решение, причиной были его сводные брат и сестра. Тор как всегда неуклюже пытался выглядеть всемогущим, но в последнее время заметно ослаб. Локи не знал, что с его братом делал Старк, но сомневаться не приходилось, что лечение было совсем не безболезненным.
С Хелой дела обстояли в разы хуже. Ни один антибиотик ей не помогал, хоть Тор любезно доставал с Земли сотни препаратов. Богиня смерти слабла, ее раны гноились все больше с каждым днем.
Лафейсон выдохся, а неприятностям не было видно конца и края. Он старался убежать, спрятаться в мире грез. Локи уже видел, каким будет его трон на Сакааре. До мелочей представлял дворец, который выстроит. Даже прикинул вектор внешней политики своего будущего царства, но мечты не приносили даже временного облегчения.
Глупо было заботиться о той, кто пыталась их убить, но братья продолжали дежурить у постели Хелы. Так прошел еще один месяц. Все в царской семье страдали: кто от моральных мук, кто от физических.
Однажды Локи почти решился улететь, даже запланировал побег на раннее утро, но среди ночи его разбудил истошный крик сестры. Их с Локи кровати находились совсем рядом, через тонкую стену, поэтому Лафейсон не мог не слышать, как Хела выла от боли. Было страшно даже представить, какие муки она испытывала, что даже заклятие неспособно полностью заглушить ее рыдания.
В ту ночь Локи так и не смог заснуть, но не спешил наведываться к Хеле – была очередь Тора дежурить, и он паршиво справлялся со своими обязанностями. У Одинсона хоть оставалась возможность посещать Землю, чтобы немного развеяться; Локи же вновь оказался пленником.
– Разреши хоть взглянуть на старания Старка? – спросил Локи в ту часть суток, которая должна была именоваться утром.
Бинты с легкостью поддались ловким пальцам, и через минуту Лафейсон издал тихий смешок:
– Ты похож на рыбу! Глазница вот-вот вывалится!
За шуткой Локи старался скрыть радость: если им и суждено умереть, то Тор встретит скорую смерть без увечий, посмотрит на Хелу двумя глазами, когда она будет выбивать ему зубы, как и обещала.
Глаз Тора напоминал мутно-голубой студень – ткани еще не восстановились полностью. Вид был не самый приятный, но Локи увечья членов своей приемной семьи уже не смущали. Он привык к травмам, а после гниющих ран Хелы его уже ничто не могло напугать. Отвращения тоже не было, как ни странно.
Лафейсон осторожно вернул мягкую повязку брата на прежнее место и ухмыльнулся: «А ведь сейчас я был бы уже на челноке!»
– Иди отдохни, настала моя очередь, – сказал Локи, стараясь, чтобы его голос казался как можно более отрешенным.
Хела оставалась критически худой. Ее кости не срастались, и даже давно зажившие раны опять начали кровоточить. Лафейсон с ловкостью известного на все миры хирурга промывал швы сестры антисептиком.
– Почему я не могу умереть? За что мне эта кара?.. – шептала Хела, едва шевеля пересохшими губами. – У меня нет больше сил...
Последующие несколько дней злодейка чахла, все больше напоминая скелет. Время, свободное от решения жизненно важных для Асгарда вопросов, Тор проводил в каюте сестры, уделяя на сон всего несколько часов в сутки. Иногда в голову Одинсона закрадывались пугающие мысли, но он старался их сразу отметать, но не всегда успешно.
Порой Тор думал, что ситуация с Хелой не столь трагична: когда богиня смерти была не в силах даже дышать, Асгард находился в безопасности.
«Оставить бы ее там, где никто не найдет, захоронить, как некогда был спрятан Эфир... Она слишком слаба, чтобы сражаться. Можно этим воспользоваться, пока не поздно, пока мы с Локи еще живы. Если закопать Хелу в каком-нибудь саркофаге из вибраниума, или скинуть на ближайшую звезду, понадобятся годы, чтобы злодейка восстановилась. Возможно, успеет прийти старость не только ко мне, но и к моим детям», – рассуждал Тор.
Но он не решался затевать нечто подобное, и не потому, что боялся скорого выздоровления Хелы даже в металлическом саркофаге. Воображение слишком красочно рисовало возможные последствия этого решения. Глядя на находившуюся в полуобморочном состоянии Хелу, царь стыдился собственных мыслей.
Он не мог избавиться от нее, хоть она и оставалась опасным врагом. Попросту не был способен на такое. Идея выбросить злодейку на ближайшую звезду казалась теоретически легкореализуемой, но причиняла в разы больше мук совести.
Тор смотрел на изможденное лицо сестры и невольно представлял, как пламя пожирает ее бледную кожу, истончает волосы и превращает кости в пепел. Чисто из любопытства возникал вопрос: «Как быстро Хела регенерирует, если сжечь ее дотла?»
Одинсон тяжело вздохнул: он смирился с мыслью о скорой смерти. И если будет новая битва между родными детьми Одина, Тор, несомненно, проиграет.
Время текло предательски медленно. Царь с каждым днем все больше убеждался, что в сложившейся ситуации можно запросто лишиться рассудка. Глаз болел, но ткани восстановились настолько, что сетчатка уже слабо распознавала свет.
Агонии Хелы не было конца. Злодейка обладала незаурядной гордостью, поэтому убила бы братьев лишь за то, что они видели ее слабой, если бы была с состоянии о чем-либо думать. Естественный страх одиночества, свойственный всему живому, как ни странно, был присущ даже богине смерти. Когда ей становилось совсем худо, она рефлекторно сжимала ладонь, ведь нуждалась в поддержке. Обычно Тор и Локи, заметив такой жест, держали Хелу за руку и тихо разговаривали, пытаясь успокоить. Однако братья никогда не признались бы в этом друг другу.
Создание Асгарда приостановилось, но Хеймдалля больше беспокоило душевное состояние царской семьи. От взора Всевидящего ничему не удавалось скрыться. А в сердцах Тора и Локи был виден только страх. Сильные и выносливые воины, они не хотели признавать своей тревоги.
– Избавься от меня, пока не поздно... – Хела однажды озвучила самые потаенные мысли, что могли возникнуть в голове Тора.
В руках брата тонкие пальцы злодейки с длинными черными ногтями напоминали лапы мертвых пауков, побелевших и свернувшихся в комок.
– Все пройдет, рано или поздно! – уверял Тор. Ложь далась ему на удивление легко. – Все будет хорошо.
– Не будет, – охнула злодейка. Каждое слово стоило невероятных усилий. От монотонной боли слезились глаза.
Тор подумал, что на месте отца никогда не поступил бы так с родной дочерью. И понимал, что Хела была самой достойной претенденткой на трон. Эй бы золотую корону и платье, украшенное мелкими чешуйками, под стать боевому костюму. А не лежать на узкой кровати, истекая кровью...
– Эй, ты все забываешь забрать второй генератор для челнока! Он у меня валяется уже суток десять... – Корг бесцеремонно распахнул дверь и затараторил с порога, помахав какой-то блестящей штукой, похожей на металлическую шкатулку.
Тор резко обернулся, от свирепого взгляда царя гладиатор попятился и поспешил объясниться:
– Ой, я думал, здесь сейчас Локи...
– Генератор, говоришь? Ну, сейчас мы Локи напомним...
Тора не удивило очередное предательство брата, но гнев растекался по жилам царя подобно лаве. Всего парой шагов Одинсон пересек расстояние между царскими каютами, с молниеносной скоростью влетел в их общие с братом покои и схватил за воротник спящего Локи.
– Врезать бы тебе хорошенько, только руки марать не хочется... – в голосе Тора слышалось больше упрека, чем ярости. На удивление спокойное выражение лица брата насторожило Лафейсона даже больше перспективы распрощаться с парочкой зубов.
– Что случилось? – спросил Локи с наигранным удивлением, хотя догадался, что Корг его выдал, пусть и не желая этого.
– Генераторы запасные готовишь? Очень вовремя, братец! – фыркнул Тор и потащил Локи за шиворот прочь из каюты.
– Что ты задумал? – поинтересовался Лафейсон. Он понимал, если Тор не ударил его сразу, значит на то были веские причины.
– Не хочу портить донора, – негромко проговорил Одинсон.
Ему почти волоком приходилось тащить изворотливого брата, но физическая сила была на стороне Тора. Он толкнул Локи в кресло, чуть не задев Хелу.
Ответом на немой вопрос Лафейсона послужили странные действия Тора – он резко засучил рукав брата, изучив взглядом синевшие под кожей вены.
– Пусть от тебя будет хоть какой-то прок! – сказал Одинсон, не скрывая презрения.
– Не знаю, что у тебя на уме, но заранее отказываюсь в этом участвовать! – Локи улыбнулся, скаля белоснежные зубы. Тор оглянулся, задержав взгляд на лице сестры, и Лафейсон все понял – высокий интеллект всегда был его преимуществом. – Даже не думай! Я же ётун, а она... вообще демон пойми что! Слыхал про резус-конфликт у людей? Мы же с ней разных видов!
– Хуже ей уже точно не будет, – возразил Тор и тяжело вздохнул. – Тебе что, жаль немного крови для сестры?
– Если ты настаиваешь... – процедил Локи сквозь зубы, его лицо исказила недобрая ухмылка.
– Все равно скоро сбежишь, так что не ной!
С грацией музыканта Локи превратил тонких шнур, что лежал на столике, в мидгардское устройство для прямого переливания крови. Тор с недоверием наблюдал за манипуляциями Лафейсона. Хела совсем ослабла и не издала ни звука, когда ее кожу проткнула игла.
– Ты жертвуешь братом ради своего будущего убийцы, просто гениально! – саркастично пошутил Локи, глядя исподлобья на мимику Тора.
– Не бойся, много не выкачаем, – съязвил Одинсон в ответ.
Всего через десять минут он без слов – одним взглядом – приказал брату остановиться.
– Слишком мало, – заметил Локи.
Тор решительно протянул собственную руку. Когда темная кровь Одинсона потекла по прозрачной трубке, повисла гробовая тишина.
– Ей не помогают никакие лекарства, даже боль не удается уменьшить, – прошептал Локи спустя пару минут молчания. – Думаешь, от нашей крови будет хоть какая-то польза?
– Если начать философствовать, то пользы нет ни от чего и ни от кого, – возмутился царь.
Братья молча наблюдали за Хелой, которая опять стала холодной, как ледышка. Убедившись, что сестра не могла ничего услышать, Тор прошептал:
– Я не злюсь на тебя. Ты непременно должен улететь отсюда!
– Ты так быстро поменял свое мнение? – Локи не обошелся без издевки.
– Ты нам брат не по крови, значит и погибать в этом противостоянии не должен. Пусть Хела довольствуется убийством только одного из сыновей Одина!
Не прошло и недели, как тело богини смерти прекратило бесконтрольно менять температуру. Хела стала чуть теплее – как труп человека, но не ётуна. После продолжительной агонии даже такое незначительное изменение говорило, что злодейка пошла на поправку. И Тор понял, что последняя битва не за горами.
