На Духов день у Донского
собрались четыре времени года -
по-летнему: пухоснежье,
из слепящих мигов летящее
в зеленые розмыслы дерев;
кисло-желтые, темнорозовые
листья ольхи, плавающие в лужах
соловецкими островками
вперемешку с "гагажьим" ошметьем;
по-весеннему хрупкие балконы старых домов
с выпавшей лепниной и кирпичами -
на Стасовой и Малой Калужской,
готовые рухнуть
от последнего порыва ветра -
а северо-западный "зудник",
неся ночью хлывень, а в полдень песни,
дует и дует - слепой
идет за нами на звук,
и для него нет стен.
Среди отгоревших каштанов,
твердых четок калины, крепкоствольных,
бесплодных шелковиц -
акация белыми водопадами
поит лишь тех, кто видит.
За медными вратами
(над ними "Христос Воскресе"
тускнеет кованым слогом)
скрыты во тьме телега - и лошадь,
везущая патриарха Тихона;
красноармейцы топают следом.
В подъезде знакомого дома -
синий лифт с разбитым на Троицу
зеркалом -
и двери покрыты печатями:
"Аварийное вскрытие и установка"...