Утром вчера
легкая крупка снега
падала и растворялась
в предпричастных стихах
затрепанного киевской печати молитвослова
я сидел на скамейке ветер леденил по-волчьи
в храм протиснулся позже
прямо к Феодоровской лицом в костер свечей
а читали о Моисее и Купине несгарающей
захотелось разуться (в Японии и у ипиопов
так и делают, видел сам)
и о том как Премудрость
всегда веселится с сынами человеческими
но я себя чувствовал сколком сухим, не сыном
пока не прочли о Благовещении
Причастясь вышел на полузимний холод
(уж лучше пурга) и побежал за чилийским мерло
И когда наконец к вечеру распогодилось
в тучах прорезалась золотая рыбина
А сегодня брел по Тверской
с непостизаемым Паламой в кармане
(рядом с ним на пару
уместился "Хлыновск"
Петрова-Водкина; раскрыл наугад:
"...Плохо кончил Акундин, сапожный мастер")
Елисеевский снова в зеленых сетях
попался туда же и дом в начале Большой Полянки
Василий Блаженный окончательно свихнувшись сияет
пустой витиеватой рамой где нет иконы Покрова
или Николы Великорецкого
молчит на Варварке Ипатьевский переулок
но все искупает солнце