Проблема была в том, что я мог смотреть, как и все, только с одной стороны.

Чтобы увидеть по-другому мы все менялись. Чуть - чуть. Но перед этим, понимая, что потеряем этот вид, делали слепок с воображения, каждый на свой манер.

Мы менялись до того, как слепки переставали быть идентичными действительности.

Поражённые открывшимся нам, мы снова принимались увековечивать мир с новой точки зрения. Этот тяжёлый, трудоёмкий и кажущийся бесконечным процесс должен привести в конце-концов к тому, что из всех наших творений, имеющих лишь субъективную ценность, вылепливался образ, который мы могли охватить целиком, для того чтобы оперировать им как единицей. А тогда..Тогда это слишком далёкая перспектива.
Один из слепков моей коллекции, говорил, что пройти до конца может только тот, кто думает о бесконечности.

Я шёл по этой дороге. Я скользил, прощаясь смехом с узкими истинами.
Но я подумал - нам всем было бы проще, имей мы один глаз, который бы противоречил второму. Как только я записал эту мысль, на мой блокнот прыгнул мангуст с глазами, похожими на неочищенные семена миндаля, только один отливал зелёным, второй - оранжевым.
-У меня одинаковые,- сказал я ему, - и пользы, как от одного.

Тогда мангуст напал, уменьшив меня до своих размеров, и мы дрались, пока он не выцарапал мне левый глаз.
Я вернулся к свои обычным размерам и в ярости схватил рыжий хвост двумя руками, и поднёс зверька к лицу, чтобы разглядеть. Он выгнулся, выскользнул, и прыгнул ровно в ту темноту, откуда я видел сердцем.

С тех пор я стал быстрей в три раза идти по нашему бесконечному пути, потому что видел всё, как и раньше, а ещё видел всё, как зелёный глаз мангуста и видел всё, как рыжий глаз мангуста, что светились из моей левой глазницы.