Ольховая серёжка

				Д. Батлер


Уронит ли ветер
                в ладони серёжку ольховую, 
начнёт ли кукушка
                  сквозь крик поездов куковать, 
задумаюсь вновь,
                 и, как нанятый, жизнь истолковываю 
 [показать]и вновь прихожу
                к невозможности истолковать. 
Себя низвести
              до пылиночки в звёздной туманности, 
конечно, старо,
                но поддельных величий умней, 
и нет униженья
               в осознанной собственной малости - 
величие жизни
              печально осознанно в ней. 
Серёжка ольховая,
                  лёгкая, будто пуховая, 
но сдунешь её -
                всё окажется в мире не так, 
а, видимо, жизнь
                 не такая уж вещь пустяковая, 
когда в ней ничто
                  не похоже на просто пустяк. 
Серёжка ольховая
                 выше любого пророчества. 
Тот станет другим,
                   кто тихонько её разломил. 
Пусть нам не дано
                  изменить всё немедля, как хочется, - 
когда изменяемся мы,
                     изменяется мир. 
И мы переходим
               в какое-то новое качество 
и вдаль отплываем
                  к неведомой новой земле, 
и не замечаем,
               что начали странно покачиваться 
на новой воде
              и совсем на другом корабле. 
Когда возникает
                беззвёздное чувство отчаленности 
от тех берегов,
                где рассветы с надеждой встречал, 
мой милый товарищ,
                   ей-богу, не надо отчаиваться - 
поверь в неизвестный,
                      пугающе чёрный причал. 
Не страшно вблизи
                  то, что часто пугает нас издали. 
Там тоже глаза, голоса,
                        огоньки сигарет. 
Немножко обвыкнешь,
                    и скрип этой призрачной пристани 
р [показать] асскажет тебе,
                что единственной пристани нет. 
Яснеет душа,
             переменами неозлобимая. 
Друзей, не понявших
                    и даже предавших, - прости. 
Прости и пойми,
                если даже разлюбит любимая, 
серёжкой ольховой
                  с ладони её отпусти. 
И пристани новой не верь,
                          если станет прилипчивой. 
Призванье твоё -
                 беспричальная дальняя даль. 
С шурупов сорвись,
                   если станешь привычно привинченный, 
и снова отчаль
               и плыви по другую печаль. 
Пускай говорят:
                «Ну когда он и впрямь образумится!» 
А ты не волнуйся -
                   всех сразу нельзя ублажить. 
Презренный резон:
                  «Всё уляжется, всё образуется...» 
Когда образуется всё -
                       то и незачем жить. 
И необъяснимое -
                 это совсем не бессмыслица. 
Все переоценки
               нимало смущать не должны, - 
ведь жизни цена
                не понизится и не повысится - 
цена неизменна тому,
                     чему нету цены. 
...С чего это я?
                 Да с того, что одна бестолковая 
кукушка-болтушка
                 мне долгую жизнь ворожит. 
С чего это я?
              Да с того, что серёжка ольховая 
лежит на ладони
                и, словно живая,
                                 дрожит... 

Евгений Евтушенко, 1975 г.
Фото - http://www.foto-konkurs.ru/details.php?image_id=1734 и http://rodonews.ru/etouetorrents.ru/news_1287154595.html