я правда не знаю, что со мной случилось. как будто мир перепутал свои концы, или потерял их, и теперь не может свести воедино. всё искажено: я не люблю тебя (или люблю не тебя), но почему, почему ты занимаешь тогда всё моё сознание? в последнее время я не делаю совсем ничего. до этого будто капала из какого-то кувшина вода, а теперь она иссякла. и тишина. а кувшин остался, глина дышит и покрывается пылью. живёт тело, не душа. и нет ничего, что могло оправдать бы мою безобразную лень. я даже читать перестала.
на горизонте встают багровые брови лета без тебя. я не выживу. спасти может только оглашенное пьянство. ха! не выживу...одни громкие слова. дыхательный рефлекс всё равно будет долбить одеревяневшую грудь, и мне остаётся только подчиниться. но, Боже мой, я вся внутренне мертва...
что ещё оживляет меня, так это надежда сказать тебе. пусть не в последний день, а как придётся. рвануть удила и всё-таки почувствовать, как раздирает рот железный трензель нелюбви. но рвануть... и тогда марионетка станет свободной, впервые за пыльную жизнь кукольного театра свободной, и упадёт, упадёт, не связанная уже ничем с тем высоким небом, которое дергало за мягкие руки и ноги и придавало им какое-то уродливок подобие жизни, упадёт на асфальт лёгким комочком никому не нужного тряпья, мёртвым голубем. ну это так, проба пера, бесвкусная кстати. я хочу превратиться в мумию, в куколку, завернуться в склеп, кокон, чтобы только не надо было просыпаться, есть, идти, говорить, снова ложиться спать. хочу застыть на тысячелетия, как не застывшие в лаве Везувия, с твоим маленьким портретом, выгравированным на барабанной перепонке, в маленьких голубых ладонях...