Пальцы быстро стучали по клавиатуре, она увлеченно смотрела в монитор, казалось, что весь мир сузился до небольшого светящегося экрана ноутбука, в отражении которого она видела свои большие карие глаза и взлохмаченные русые волосы, иногда на ее лице появлялась улыбка, но она важно сдвигала брови и печатала дальше. Отвлечь ее могла только кружка горячего кофе и пара печенек, которые девушка запасливо принесла на тарелке на случай, если опять забудет перекусить.
Журналист- птица подневольная, всё зависит от вдохновения, когда "погода нелетная"- хоть убей, ни слово в голову не придет, будешь часами сидеть и жалостно смотреть в окошко Ворда, злиться, сжимать пальцы и хвататься за первое попавшееся слово, покажется сырым- с обидой сотрешь, с надежой посмотришь на клавиатуру, с опаской- на часы.
Для меня это было похоже на долгое кропотливое копание в себе, как монолог, умоляешь себя, заставляешь- всё без толку, пока вдруг не придет в голову дойти от точки А до Б, а по пути- слова складываются в красивые предложения, рождается сюжет, уже пара шуток в запасе, бежишь домой поскорее записать, а дома, едва нальешь себе чашку чая и сядешь в удобное кресло- ничего! Пустота. Слушаешь мысли, а они жужжат противными пчелами и раскидывают тебе свинок по карманам. Нет, надо переходить к запасному плану. А какой запасной план у журналиста-самоучки? Правильно- в общении, свои мысли- кусок мыла, надоедят так, что тошнит от приторных и однообразных слов, другое дело- незнакомый человек, его слушаешь с упоением, думаешь- какой изящный поворот, какой богатый лексикон, а речь! Поставленная, четкая, уверенная- берет нахрапом, пожует и не поморщится.
Я привела себя в порядок, криво улыбнулась в отражение монитора, закинула сумку на плечо и пошла куда глаза глядят- а привести такой путь может куда угодно, но самое главное- это будет то место, где я обязательно встречу нечто прекрасное, такое, отчего вскружится голова и слова польются, как из ведра- успевай записывать.
Под резиновыми подошвами кед неприятно хлюпала мокрая листва- ну и погода в июне, ливень, город буквально захлебывался в воде, в такую погоду не изловчиться- придется заставлять себя думать, а когда думаешь- только хуже, слова как воришка берешь из других источников.
Свободных лавочек было уйма- сиди сколько влезет, мокрая древесина пахла дурно, мимо пробегали напуганные неожиданным дождем люди, стучали каблуки, хлюпали ботинки с толстой подошвой, где-то скрипели шлепанцы, я повернула голову влево и увидела его- он сидел такой же равнодушный к дождю, как я, такой же мокрый, с длинных волос стекали капли воды, под мышкой- толстый пакет, обернутый несколько раз одноразовым плащом-дождевиком. Он тут же повернулся в мою сторону, не стесняясь оглядел с ног до головы, на лице не отразилось ровным счетом ничего, из приличия я отвернулась, но незнакомец продолжал смотреть на меня равнодушным взглядом. Я про себя считала секунды, думала, и чего это его принесло сюда в такой дождь, журналист что ли? Грустно улыбнулась. Нет, не журналист, дурак, и я дура- сидела бы сейчас под теплым пледом, попивала молочное какао и щелкала по клавиатуре, не видя ничего вокруг, как это обычно- уйдешь в себя и начина..
- Зонт забыла?- внезапно перебил мой поток мыслей незнакомец.
- Я без зонта себя хорошо чувствую.
- А очки темные зачем?
Ну вот еще один пристал, ну не люблю я дневной свет, мне кажется он ярким, назойливым, ничего не замечаю без очков, хоть расстреливайте, но снимать не стану! Только шарфом от капель протеру, а то все мутное какое-то...
- А вот без очков я плохо себя чувствую.- как робот отчеканила я, явно застатая врасплох таким поворотом.
- Я хотел бы увидеть глаза. Видишь ли, я художник.
Конечно, а кому бы тебе еще быть? Не журналист, так художник.
- Боюсь, это невозможно. Я перед уходом очки всегда приклеиваю к носу.
Незнакомец улыбнулся.
- Дай- ка я тебе помогу.- он аккуратно протянул руку и медленно снял очки,- так я и думал, с тобой великолепно сочитаются эти карие глаза. Я бы сказал- глазищи.
- Глазята.
- Глазята у овец, а у тебя- огромные такие, безумные глазищи. В обрамлении черных ресниц, жаль тушь потекла.
- Правда?- рассеянно протянула я, потянувшись в сумку за зеркалом.
- Нет, в этом есть свой шарм. Какая-то небрежность, что предает твоим глазам еще большую глубину. Очаровательно.
- Что рисуешь в дождь? Бегущих пешеходов?
- Портеры.- серьезно ответил парень, похлопав рукой по внушительному пакету.
- И только?
- Да. Хотя для немногих делаю исключения. Тебя я бы нарисовал в виде обнаженной рыжей проводницы, глаза бы оставил. Твои глаза. Она будет абсолютно нагая, поставив изящную ножку на чемодан и повелительно смотреть на пассажира- смущенного школьника с кружкой чая.
- По-моему фальш.
- Как и в любом искусстве- ведь это ИСКУССТВенно созданное, ненатуральное, примитивное, субъективное. Вся поднаготная. Художники как эксбиционисты- распахивают полы своего воображения и на те вам- любуйтесь.
- А журналисты зарисовывают половые признаки цензурой.
- Вот поэтому ты увидела фальш. Полет фантазии, безграничный поток- художнику нельзя запретить рисовать или сделать его холст меньше, чем он есть от природы.
- В таком случае я заключенный.
- До тех пор пока не возьмешься за себя.
- Журналисты- пташки подневольные.- вспомнила я свой утренний спор с самой собой.
- Это пташки, я бы сказал- сороки. Где интересно- туда и они, за блестящим и притягательным.
- Художники не бегут за изящным и притягательным?- насупилась я, обиженная за свои труды.
- Нет, в любом уродстве заключена красота, в любой красоте скрыто уродство. Никогда не знаешь, где найдешь красоту. Я решился подсесть и нашел красоту за твоими очками. Это большая находка! Только если бы ты разрешила...
- Голых проводниц с моими глазами я не переживу.- резко оборвала я, привстав и отдергивая куртку,- что ж, было интересно перекинуться словечком, но мне надо работать.
- "Надо".- повторил незнакомец, улыбнувшись.
- Другого слова не подобрать.
- А ты постарайся, журналист все-таки.- парировал парень.
- Я вынуждена, это моя обязанность, долг на сегодняшний день...
- И ни слова о том, хочешь ли ты этого сама.- объяснил парень и резко поднялся,- еще столько нужно успеть! Никогда не знаешь, куда принесут тебя собственные ноги, если идешь куда глаза глядят.
Я не могла сдержать улыбку- надо же, встретить такого же, как я, в месте, которое я всегда выбираю для себя и своих мыслей. Уходя, он развернулся и пристально смотрел на меня, после чего хмыкнул и добавил:
- Не носи очков, они абсолютно не идут тебе. Тебе идут твои огромные глаза, как у коровы.
После чего художник откланялся и исчез. Я чувствовала себя уязвленной, никогда еще мне не говорили комплименты, после которых хотелось бы плакать или закрыться в комнате без зеркал.
Весь остаток вечера я думала о загадочном художнике, его темных мокрых волосах, грустных и задумчивых глазах цвета светлого весеннего неба, и этой странной улыбке, он улыбался натянуто, хотя во взгляде блестели бесоватые огоньки. Я с воодушевлением принялась за работу. Слова вылетали из-под пальцев с пулеметной очередью, где-то в душе я думала над его словами, продолжала вести этот странный диалог, даже представляла, что он мне отвечает на каждый вопрос. Интересный субъект. Говорит, что хочет, как хочет и кому хочет, свобода, вольно расхаживает по своей квартире, заставленной портретами и любуется вечной красотой, красотой, которая никуда от него не денется. А что у меня? Кресло, ноутбук и столик, на котором то идело возвышается чашка с горячим и миска с чем-нибудь хрустящим, превратила творчество в фарс, вряд ли Есенин сидел над листом, жуя маковые булки и причмокивая запивал их молоком, они все, как этот художник, рыскали по улицам, высматривали лица, искали героев, мечтали, верили. Девушка с грустью посмотрела в монитор и вздохнула- нет, определенно журналиста сковали по рукам и ногам, я стала ловить себя на мысли, что помню, как любой словесный оборот, который просто вписывался в формат статьи, лился с ней как из одного ведра- был жестоко вычеркнут редактором. Красной толстой линией перечеркнута свежесть и интрига статьи. Потому что надо "сухо и по существу", а "воду лить незачем". Скажи такое Толстому! Его тома сократились бы раза в 4, а то и в 5, если б к редактору еще б критики подсели. Мой ожесточенный спор прервал сигнал смс. В надежде бросила взгляд, но тут же пожалела- сообщение было кратким, призывающим к действиям: "Выставка в 19:00 ДК ЧТЗ". На сборы 40 минут, вот так просто- редактор сидит с семьей и жует сочный бутерброд с ветчиной, а ты- растрепанная и мокрая, беги на остановку, бейся в кровь за сухое место спереди у печки и дуй обогощать свой разум. Одним словом, как и сказал художник, "сорока"-на одном конце шепнули- а ты теперь просвящай всех в искусство, которое ни черта никому не нужно, кроме пенсионера, случайно не попавшего на страницу с кроссвордами. На плечи накинула куртку, собрала волосы на затылке, чтоб не висели мокрыми сосульками и, впервые не надев темные очки, ринулась к остановке. Небо смилостивилось и ажиотажа на остановке не было, как и у входа на выставку, толстый охранник пропустил, даже не оторвавшись от косынки и я очутилась здесь- в зале, собравшем в этот вечер истинных ценителей искусства, их было немного, но они были. Я не понимала картины, вообще мне был чужд этот мир масляных мазков, очертания, непонятные изгибы, непропорциональное лицо...
- Добрый вечер, мадмуазель.
Я резко обернулась, художник стоял, сияя, как новый цент в компании с милейшей девушкой, чье лицо я тут же узнала- я пялилась на ее портрет и безбожно поливала его грязью. Девушка улыбалась, держа художника за локоть и с любопытством переводила взгляд с меня на него.
- Добрый вечер. Интересный портрет.
- И только? "Интересный"? Я не представился тогда- но вы наверное уже прочли имя под картиной. Представлю вам мою обворожительную спутницу, самую лучшую модель моих творческих взрывов.
- Я Алёна, -рассмеялась девушка,- мой брат любит представлять меня с фейрверком. А вы наверное та самая большеглазая журналистка?
Я растерянно улыбнулась:
- Да. Женя, очень приятно.
- Евгения, Ева.- как-то задумчиво произнес Артём, судорожно втянув воздух,- Ева, ну как вам выставка? Только давайте обойдемся без мнения журналиста. Ваше. Настоящее мнение.
- Я в смятении.- честно призналась я,- когда встречаешь то, что не понимаешь сам- очень сложно представить, как ты об этом расскажешь остальным. Как заинтересованное лицо или наоборот- человек, критикующий абстракционизм и диспропорции.
- В портрете нужна диспропорция. Чтобы отдельные черты смотрели выгодно, и на это обращали внимание. У моей сестренки смешные торчащие ушки, и я подчеркнул это для того, чтобы можно было заметить, что у нее чувственные, всегда алые губы. Выдавай недостатки, чтобы люди попытались найти достоинства.
Мы постояли у каждой картины несколько минут, художник объяснял мне весь процесс написания, делился байками, после чего вдруг нахмурился, сухо попрощался и исчез. Мы с Алёной делились мнениями о творчестве, как оказалось, не смотря на своего талантливого брата- девушка была далека от икусства также, как и я, и не скрывала этого. Артём всегда писал картины в отчуждении, поделилась сестра, зашторив окна, не выходя из комнаты, вдохновения он и не пытался искать- все брал из головы, как робот, поэтому многие называют его картины мертвыми. Как будто он рисует мертвых людей. Несколько казусов было, когда на номинации жюри восхитился, как мертвые могут быть такими живыми, Артем ни слова не сказав поднялся и вышел из зала, так и не забрав положенный гонорар и пропуск на выставку в Париже.
Он вообще не любил выставки, в ДК ЧТЗ картины отправил только потому, что Алена попросила, буквально настояла на том, чтобы он решился и дал себе и всем еще один шанс. Мне стало совестно, его картины мне были непонятны наверное также, как и для других посетителей выставки.
- А еще у него странная особенность,- заговорчески прошептала Алена,- он тайком покупает картины всяких маньяков!
- В смысле маньяков?- мои брови поползли вверх.
- Ну, маньяков. Убийц, насильников, всяких гадов! Они в тюрьмах от нечего делать записочки пишут и картинки рисуют, так, от безделья, а охранники эти "шедевры" по-тихонечку тырят и выставляют на продажу. Надо сказать отлажено это до совершенства, желающих- уйма!
- Надо же!- присвиситнула я, оглядев зал в поисках художника, но того и след простыл.
- Вот и на прошлой неделе пришел возбужденный, глаза горят, в руках- сверток. Я думаю- ну всё, опять за старое. А он- "не понимаешь ты ничего, икусство- это не личность, это его внутренний мир" и нырнул себе в комнату. Потом я только узнала, что в его коллекции появился редкий экспонат- картина самого Чикатило.
- Зачем ему это?- поморщилась я от отвращения.
- Да ты еще многому удивишься!- радостно воскликнула Алёна,- от него девушки галопом бегут, я так рада, что вы встретились...
Глаза Алёны засветились, она широко улыбалась моему недоумению и по-сестрински обняла за плечи:
- Алёна..ты наверное неправильно меня поняла, у нас с ним довольно скудные отношения.
- Именно это ему и нужно! Ну подумай сама- он интригующ, волнителен, тут главное привычка. А ты.. Ты невероятно похожа на него!
- Картин Чикатило у меня в доме нет.- предупредила я, улыбаясь,- но пока рано о таком говорить, если ты понимаешь. Боюсь, что с Артёмом у нас могут быть только дружеские отношения, или сугубо деловые- я ведь пишу статью. И пишу про эту выставку.
- Он сказал, что ты журналистка.- с гордостью ответила девушка,- может быть и хорошо, что ты в него не влюблена, сразу трезво оценишь, кто он.
Я опешила от назойливости Алёны, с чего она взяла, что между нами возможно что-то? До этого разговора я и не думала поднимать такие темы, разве мне нужно опять это всё?
- Ладно. Я тебе надоело наверное, поэтому немедленно приглашаю на чай! И не вздумай отказываться!
Я пожала плечами, выставка была изучена, материал записан, а интервью с одним из художников- как раз будет кстати. И мы, кутаясь в шарфы, вышли на улицу. У здания стояла черная девятка, Артем протирал стекла машины и увидев нас двоих, удивился:
- Тебя подвезти?
- Артем!- топнула ножкой Алена,- Женя заедет к нам на чай. И точка.
Художник пожал плечами- мол, мне всё равно. Я обиделась, мало того, что не напрашивалась даже, а тут такая реакция, он действительно был странным.
В машине не было аудиосистемы, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида, Артем пояснил:
- Не люблю музыку.
Алена видимо так не считала и вставила себе наушники в уши, закрыв глаза и полностью расслабившись. Я по привычке пялилась в окно- что я там искала- не знаю. Мелькали дома, мокрые дороги, машина мчала нас все вглубь ЧТЗ, у подъезда Артем открыл мне дверь, взял под руку и провел в квартиру на 4 этаже. Огромная трехкомнатная квартира шокировала обилием холстов и банок с красками, Алена перешагивала через них с удивительным мастерством и протянула мне руку. На кухне хозяйничала Алена- все было чисто, уютно и так по-семейному шипел на плите чайник, девушка достала из холодильника тарелку с пирожками, а Артем, переодевшись, присоединился к нам. Тут я могла его как следует разглядеть. Каштановые волосы он постоянно откидывал с лица, выразительные светло-голубые глаза, загорелая кожа, широкие плечи, легкая небритость, он как будто всегда ухмылялся и, плюхнувшись на диванчик, посмотрел на меня. Будто интересуясь- ну как я тебе?
- Я и не знала, что ты такой крепкий.- невпопад произнесла я и запнулась.
Алена засияла еще больше:
- Артем у нас по ночам на складе работает! Надо же как то покупать картины.
- Перестань трещать.- отмахнулся художник,- ты наверное уже достала нашу гостью своими рекламными слоганами.
- Как давно ты пишешь?- поинтересовалась я, макая чайный пакетик в чашке.
- Даже не вздумай писать про меня.- нахмурился парень, протянув мне пирожок.
- Почему это?- запротестовала Алена.
- Ни к чему писать о том, что несовершенно.
- А идеалов нет.- коротко ответила я, насыпав крошек себе на коленки.
- Это я вижу.- улыбнулся он, кивнув в мою сторону,- большеглазка.
Алена издала какой-то непонятный звук то ли умиления, то ли радости, я покраснела и, пододвинув к себе салфетку, старалась больше не смотреть на Артема.
Посидев еще немного я попрощалась и направилась к остановке, попросив никого меня не провожать. Уже в маршрутке в кармане я заметила записку, аккуратно сложенную так, чтобы не выпала по пути. В ней было написано немного: "Завтра в семь у памятника Курчатову". Что за день! Статью удалось написать без единой заминки, редактор остался доволен, особенно ему понравилась фраза :"Ничто не вечно кроме того, что делает нас счастливыми".
Коней 1 части.