Там где-то за радугой прячется сон,
он весь в ожиданьи, печален и робок,
когда он со звёздами станет бок о бок,
по лунной тропе в небеса вознесён,
и день прояснится, и дождик уйдёт,
на крышах исполнив немую токкату,
а там уж покатится дело к закату,
и станет мрачнеть голубой небосвод,
и ночь в непременные вступит права,
и девочка чья-то, набегавшись за день,
не чувствуя вовсе царапин и ссадин,
уснёт, лишь подушки коснувшись едва,
и мама уснёт, не пытаясь объять
семейных забот, что окажутся мелки,
в часах незаметно продвинутся стрелки
и ночи покажут без четверти пять,
тогда заторопится сон, а потом
на облаке сизом, он будет один там,
пройдёт по небесным глухим лабиринтам
и к девочке спящей опустится в дом,
приляжет к подушке её, на кровать,
спокойно и нежно, как снам и пристало,
поправит скользнувшее вниз одеяло
и девочке станет себя навевать,
и тут ей привидится, как вдалеке
волнуется море цветущей сирени,
лохматая птица в смешном опереньи
щебечет на странном своём языке,
а дальше – волшебное поле чудес,
там три поросёнка, лисица-сестрица,
и ёжик в зелёной траве копошится,
и тихая музыка льётся с небес,
проходит часов и минут череда,
и в полночь к дворцу подлетает карета,
и девочка, в бальное платье одета,
как юная Золушка, входит туда,
но тут обрывается тайная нить,
которая сказку в реальность вплетает,
рассвет уже близится, сон улетает,
не будем его понапрасну винить,
взбирается ввысь – в облака, к небесам,
к обители грёз и пристанищу чуда,
на девочку спящую смотрит оттуда,
на ту, что заранее выбрал он сам,
а девочка даже не вспомнит о нём,
проснётся, весёлая и озорная,
и станет играть в свои игры, не зная,
какая из них называется сном.