Иногда мне хочется увидеть ее рядом с собой. Просто – рядом с собой. Неважно где и как. Хмурым утром или жарким полднем. Я не знаю, кем буду я на тот момент. Или кем будет она. Возможно, мы оба будем никем – еще одними безликими тенями, скользящими тихо по улице. Мне все равно. Все условности – условны. И только то, что за оболочками – реально важно и имеет значение. Ценность и цены разные же вещи. Мне не нужно даже говорить с ней. Молча, просто пусть будет рядом. Пусть только рядом. Протянуть руку, взять ее ладонь в свою. Ощутить реальное тепло, а не очередной поток знаков и символов на мониторе ноутбука. И вот в такие минуты у меня что-то бьет током на кончиках пальцев. Я никогда ее не видел и вряд ли увижу, так откуда такое жгучее желание видеть рядом с собой по сути незнакомого человека?... Просто желание. Которое вряд ли сбудется. Но мечтать же не вредно… Которое уже рвется по швам от горьких фраз, коими меня потчуют все чаще и чаще. Задушен я ими…
Я знаю, что она умеет разжигать в сердцах пожар. Короткими, но метко-приятными фразами, цепляющими какие-то струны глубоко в душе. И я знаю, что всего лишь один из многих и время мое кончается, ведь я как раз уже скоро буду отыгранной картой, а следовательно и ненужной. Вообще задержался я у нее, если по правде. Семь месяцев уже или около того. Часть зимы, весна и это кончающееся лето. Много воды довольно-таки утекло, если на чистоту. Изменился и я, и она. И я узнал ее лучше, хотя открытия были частично приятными, частично болезненными…
Множество приятных минут в моей памяти останутся со мной и в «истории сообщений» тоже, однако от того грустней. И с каждой минутой страх сильней. А я даже не могу сказать в чем дело толком – не нахожу слов. Правильных слов. И простых. Чтобы было ясно. И прихожу к выводу, что не все можно сказать словами. А то, что нельзя ими выразить – я не смогу показать их ей… Как объяснить, что не хватает тепла? Ловить тепло между строчек все сложней. Солнце, растворившись, ушло… К кому?.. Или не было его вовсе?... Какая тонкая игра, если это так. Но чего ради игра тогда? Интереса ради, разбавить общую скуку серых дней?...
  Откуда возникают привязанности, тем более к тем, кого не знаешь и никогда не видел. Почему – так рьяно готов отдать все ради непонятно кого… И при этом все – не колеблясь. Но видеть сомнение в этом, другом. И со жгучей обидой видеть, что безразличен ему сам. Или, почти безразличен. И где-то там, внутри себя, осознавать, что все это – маски и самообман. Еще один маскарад, только что маски очень правдоподобны и некоторые от лиц не отличить. Иногда задевает. Просто в некоторых людях мне хочется эту маску сорвать и если лицо окажется таким же безобразным, как и душа, расхохотаться и уйти. А в других… В других, как она, готов терпеть даже маски, которые упорно выдают за свои лица. Если вдруг и открылись – то все равно продолжают врать… По мелочам, из любви к искусству. Это расстраивает. Впрочем, разве кто-нибудь из вас был абсолютно честен во всем? То-то же… Вы все знаете сами. Но даже если солнце и умрет, все равно итог один. К черту. Все мы давно мертвы. С тех пор, как стали плести кружево лжи и сами путаться в нем. Ни обид, ни страстей. Все чисто и стерильно, как в операционной. Сны без ничего. Белый лист. Сияющий той отталкивающей белизной, которая заставляет щурится и отшатываться. Но совсем не прет. Состояние невесомости на нитках надоело – ни вперед, ни назад. А тех тонких ножниц, коими можно обрезать нити, у тебя нет. Избавится от этого состояния не сможешь, а тот, с ножничками, обрезать жизни пока не торопится. Забавно… Чувство собаки, добрый хозяин которой решил по доброте душевной обрезать бедной псинке хвост частями. Игра в декаданс вдвоем продолжается. Только отпускать руку первым я не собираюсь… Пока не вырвешь сама или не попросишь об этом. Ты же помнишь об этом, я знаю. Но ты не просишь и не вырываешь. Означает ли это что тебя все устраивает и нравится?... Жестоко